Ложное обвинение - Чейз Джеймс Хедли. Страница 18

Я довольно усмехнулся. Вот когда мне пригодились знания, которые я приобрел в кабинете О'Брайена, изучая план города и прибрежных вод.

— Я знаю, как туда добраться раньше них, — сказал я. — Ведь сейчас время прилива, а они, я думаю, пойдут обычным путем, как во время отлива, то есть как днем.

— Все понятно, — весело сказал седой. — Сейчас подойдет катер, и вы покажете...

Я кивнул и сказал, что пойду подыщу что-нибудь из одежды.

Я зашел в здание. Несколько трупов перегораживали проход. Я перешагнул через них и зажег свет. Да, подобный разгром редко кому удается увидеть даже в детективных фильмах.

Вдруг я заметил, что до сих пор не выпускаю из рук пистолета. Я ухмыльнулся и сунул его в карман.

В углу я заметил старые сапоги и заношенные до неузнаваемости джинсы со следами краски и мазута. За неимением лучшего я натянул все это на себя и почувствовал себя даже как-то выше ростом.

Я вышел на пирс и прошелся вдоль трупов. Теперь мне нужно было пополнить и отсортировать свое разномастное оружие.

Я отобрал несколько обойм для пистолета. Потом нашел четыре магазина для автомата.

Оставив себе только эти два вида вооружения, я кинул к стене остальное.

Послышался шум мотора и к пирсу приблизился силуэт большого катера, по всей вероятности, сделанного под яхту. Седой подошел ко мне и сказал, улыбаясь:

— Я вижу, вы перевооружились, — он разразился смехом.

— Привычка, — ответил я ему, тоже улыбаясь.

Внезапно он посерьезнел:

— Не будем терять времени, мы можем их упустить.

— Вы правы, — ответил я, поправляя сползший с плеча автомат. — Нужно отправляться.

Седой со всей своей командой, человек в двадцать-тридцать, погрузился на катер. Сам он вместе со мной, направился в капитанскую рубку.

— Вы сможете указать дорогу по компасу? — явно торопясь спросил полицейский.

— Попробую, — ответил я.

Уже занималась предрассветная заря и стали уже различимы окружающие предметы без электрического освещения. Я стал давать указания рулевому.

Примерно через четверть часа я заметил, что около рубки рулевого ошиваются два полицейских. Я подумал, что, вероятно, не все подозрения с меня сняты и не стал обращать на них внимания.

Мрак несколько рассеялся, и уже можно было разглядеть в серой мгле тумана далекий берег и одинокую скалу, которой очень подходило ее название: «Одинокий палец».

— Вот она, эта скала! — прошептал я, но рулевой услышал.

— Приехали? — весело спросил он и сверкнул белыми зубами.

— Считай, что да. — Я хлопнул его по плечу и высунулся из рубки.

— Позовите своего шефа! — крикнул я двум копам, которые терлись возле будки.

Они мгновенно исчезли, а я вышел на мостик. Катер стучал моторами, и в этом было что-то мирное, что никак не могло быть связано с недавней стрельбой и трупами. Катер вошел в полосу больших волн и стал сильно раскачиваться. Пару раз меня окатило водой.

На мостике показался седой. Он стал рядом со мной и посмотрел на скалу.

— Это и есть то место? — спросил он, доставая из кармана сигарету и прикуривая на ветру.

— Да, — сказал я, а потом добавил: — А вот и они.

Действительно, в одном месте туман стал сгущаться и постепенно приобрел очертания яхты. Седой бросил недокуренную сигарету на палубу и сказал:

— Сейчас мы им дадим прикурить, — с этими словами он исчез внизу.

Катер стремительно шел наперерез яхте Д'Эссена. На нашем катере все забегали, и я увидел внизу, на носу расчехленную автоматическую пушку, какие бывают на подводных лодках.

Вероятно, на яхте Д'Эссена нас тоже заметили, потому что до меня донеслись выстрелы, а одна пуля пролетела примерно в футе от моего уха.

«Метко стреляют, черти», — подумал я и сошел вниз по лесенке в, угол, из которого я мог наблюдать за сражением без риска быть пристреленным шальной пулей.

Глухим уханьем раздались быстрые очереди автоматической пушки. Места попадания на яхте обозначались вспышками и пламенем.

Уже было видно, что яхта обогнала нас, хотя и намного; если мы будем идти прежним курсом, то проскочим у нее за кормой.

Седой стоял на нижней палубе и смотрел на противника.

С яхты застучал крупнокалиберный пулемет, и несколько полицейских было ранено, а один убит... Артиллеристу очередь пришлась по ногам, но он продолжал стрелять сидя. Снаряды теперь ложились точнее и вскоре на яхте Д'Эссена послышался взрыв и из нее повалил черный дым. Но яхта продолжала идти к скале, не сбавляя хода. Наш катер преследовал ее по пятам, все больше и больше окутываясь облаками черного дыма, который валил с яхты.

На катере стали готовиться к высадке. Мимо меня, не заметив, промчались по лесенке два копа. Они стали расспрашивать рулевого, куда я делся.

Я решил, что надзор этот мне не нужен и пошел в другой конец катера, на ходу проверяя оружие... Я видел, что яхта ткнулась носом в берег и с нее посыпались люди с оружием. Их было человек пятнадцать-двадцать. Они запрыгали по камням и скрылись в расщелине.

Катер также причалил к берегу и из него как горох посыпались полицейские. И тут мы понесли наибольшие потери. Люди прыгали прямо с борта и оказывались по пояс в воде, а их тут же настигал шквальный огонь, который вели бандиты из укрытия.

Только когда снова затявкала пушка, они попрятались, и полицейские смогли высадиться на берег. На катере остался седой, еще один полицейский и пятеро раненых, которых снесли в трюм. Мне нужно было еще рассчитаться с Роном Флетчером и Д'Эссеном, поэтому я вместе с остальными покинул катер, в который раз за эту ночь побывав в море.

Под прикрытием пушки мы выбрались на берег, но тут она замолчала, вероятно кончились боеприпасы. Мы залегли в прибрежных камнях, бандиты имели более выгодную позицию, а нас защищали лишь несколько валунов.

Стоило кому-нибудь из нас высунуться, как поднималась ужасная стрельба.

Я лежал на боку и осматривал местность, через маленькую щелку в камнях. Главной помехой был пулемет, который был установлен довольно-таки высоко, поэтому он практически не имел мертвой зоны, и к нему трудно было подобраться. Я решил пробраться к нему в обход. Я полз вдоль берега к небольшому осколку скалы, который торчал из воды. В тумане меня не заметили и я стал взбираться по скале наверх.

Я лез, в кровь обдирая руки и ноги, дважды чуть не сорвался, но все же долез. Пулеметчиков было двое, но что самое главное, один из них был Рон Флетчер. Он лежал и спокойно смотрел в прорезь прицела. Его лысая голова была влажной, то ли от пота, то ли от предрассветного тумана.

Внезапно его напарник обернулся, чтобы посмотреть наверх, и мы встретились с ним взглядами. Я вскинул автомат и послал в него очередь. Одновременно я вскочил на ноги и прыгнул вниз. До пулеметного гнезда было метров пять, и их я пролетел со скоростью ракетного снаряда. Флетчер в это время перевернулся на спину и я угодил ему кованными сапогами в живот. Послышался хруст ломающегося позвоночника и ужасный душераздирающий крик Рона. Я упал боком на труп его напарника и помахал рукой полицейским, которые залегли внизу. Они вскочили и перебежками двинулись вперед.

Рон Флетчер был еще жив. Он дышал тяжело и хрипло:

— Так... ты все... таки... человек Кей-Кея, — прохрипел он. Ловко же... ты нас... обманул. — Его лицо побагровело и я увидел, что его пальцы сжимают края скалы так, что ломались ногти... — Ты... нас перехитрил...

— Не расстраивайся, — успокоил я его. — Теперь вами займется полиция.

— Полиция? — изумился Флетчер. — Так ты... ты думаешь, что... что это полиция... Это... это же... Кей-Кей!!..

Он захохотал, и смех его был ужасен. Он хохотал, а я мало-помалу понимал, что он сказал правду, но тогда...

Рон Флетчер внезапно оборвал свой смех и застыл с открытыми глазами. Он был мертв.

Люди Кей-Кея, которых я принял за полицейских, тем временем исчезли за скалой и оттуда доносились автоматные очереди.

На катере оставался Кей-Кей, ибо седой был не кто иной, как он. Кроме него на катере остались: бандит стрелявший из пушки, рулевой и пятеро раненных. У меня был шанс — единственный шанс — захватить катер и увести его от скалы. Я двинулся в обратный путь...