Зарницы в фиордах - Матвеев Николай Сергеевич. Страница 10

И наконец вспыхивает долгожданное зарево. Лавина грохота обрушивается на барабанные перепонки моряков. Торпеды Шабалина достигли цели — транспорт переломился пополам, корма поднялась вверх так, что стали видны его работающие вхолостую винты, и пошел под воду, а на месте его возник крутящийся высокий столб.

— Есть! — облегченно вздыхает кто-то.

Теперь можно отходить. Шабалин начинает разворачивать катер.

«Но почему нет нового взрыва? Почему бездействует второй катер, на долю которого приходится второй транспорт? Значит, что-то случилось с товарищем? Надо выручать!» Все эти мысли вихрем пронеслись в голове Шабалина. Он резко поворачивает катер и снова торопится навстречу вражеским судам.

А противник уже успел прийти в себя после атаки. Огненные глаза прожекторов в упор уставились на Шабалина, кругом взлетают в воздух столбы воды от разрывов. Кажется, что судно вздрагивает от безжалостных ударов. Фашистские комендоры обрушили на катер ТКА-13 всю мощь своих орудий. Но катер Шабалина упрямо идет по намеченному пути. Теперь командир уже видит, спасибо прожекторам, где катер товарища. Как слепой, тот кружится на месте, пытаясь уйти из-под обстрела. Но все его старания напрасны. Огненное кольцо сжимается все теснее — осколки наносят новые раны обшивке катера. Шабалин подошел совсем близко ко второму катеру.

Все ясно: обе торпеды на месте. Значит, не сработало запальное устройство торпедных аппаратов и катер после несостоявшейся атаки не может быстро уйти со своим тяжелым грузом.

«Вот нерадивые, — невольно пронеслась у него в голове раздраженная мысль. — Это надо же, не проверить как следует перед выходом в море торпедные аппараты!» Нет, с ним такое случиться не могло бы. Хоть и уверен он в своей технике, но каждый раз перед выходом в море еще и еще раз проверяет все до мельчайшего винтика.

Но так или иначе разберемся потом. Пока что нужно помогать товарищу в беде.

Снаряды ложатся совсем рядом с катером Александра. Немцы успели пристреляться как следует. Со второго катера потянулись цепочки пулеметных очередей — но это вряд ли может помочь: таким оружием не отобьешься от мощных орудий противника.

Ловким маневром Шабалин втиснул свой катер между врагом и катером товарища. Густая непроницаемая дымовая завеса прикрыла беспомощный катер, отгородила его от фашистов.

— Иди в базу, — передал Шабалин.

Под прикрытием дымовой завесы катер вырвался в море.

«Теперь надо отвлечь внимание на себя», — решил Александр.

Отважный ТКА-13, вздымая белые валы, ринулся в ложную атаку. Тщетно искали в густом дыму фашистские бомбардиры катер Шабалина. Он остался для них такой же невидимкой, как и в начале боя: появился неожиданно и так же неожиданно исчез.

Корабли противника легли на обратный курс, а советские катера благополучно возвратились на базу. Там самым тщательным образом был произведен разбор операции. Нерадивому командиру за недобросовестное отношение к своим обязанностям был сделан строгий выговор. Тяжело было ему смотреть в глаза товарищам, едва не погибшим по его вине.

Командование по заслугам оценило действия младшего лейтенанта Александра Осиповича Шабалина, наградив его орденом Ленина. Была отмечена орденами и его боевая команда.

Вечером на плавбазе «Ветер», где жили Александр Шабалин и другие моряки, было весело. Все собрались за столом в кают-компании и выпили за высокую награду. Кто-то придумал поджечь спирт в кружках. Эта идея всем пришлась по вкусу. Погасили свет, и только горящий синим огнем спирт освещал лица моряков. Было необычайно и торжественно, пока кто-то неловким движением не опрокинул на стол горящую жидкость. Начавшийся было пожар погасил сам «именинник» Александр Шабалин. И здесь сработали его молниеносная реакция и собранность. После так эффектно окончившегося ужина моряки вышли на палубу своего дома — корабля.

На небе вовсю полыхало северное сияние — сама природа устраивала салют в честь героя дня — Александра Осиповича Шабалина.

ГЛАВА V

Осень 1941 года. Первая военная осень. Природе безразлично, что происходит на земле. Она в отличие от людей неуклонно следует раз и навсегда заведенному расписанию. Желтеет и опадает листва с деревьев, короче и холоднее становятся дни. И природа никак не реагирует на то, что по злой воле человека уже в июне стали опадать листья, пожухла и увяла трава, а в октябре, когда сумерки правомерно должны были занять отведенные им часы, — светло как днем от горящих зданий. Во все это не вмешивается природа, а упрямо делает свое дело — отсчитывает дни в году…

На календаре дата — 6 ноября. В былое, мирное, время в этот день приподнятое, праздничное настроение чувствовалось повсюду. Толчея в магазинах, многолюдная оживленная толпа на улице, беспрерывно звонящие в домах телефоны — обычная веселая предпраздничная суета. В этом году праздник отмечался иначе. Родина в опасности — значит, долг каждого советского человека хоть чем-нибудь отвести от нее беду. Фронт не знал ни дня ни ночи, и так же, не считаясь ни с чем, напряженно работали люди в тылу. Но несмотря ни на что, чувствовалось — завтра праздник.

В Москве, как обычно, проводились торжественные собрания трудящихся. Еще год назад в это время в Большом театре собирались лучшие люди столицы, чтобы вместе с партией и правительством подвести итоги и наметить планы на будущее. В этот раз торжественное собрание состоялось на перроне станции метро «Маяковская». Необычность обстановки еще больше подчеркивала торжественность происходящего. Лица присутствующих были суровы и решительны, а слова выступавших звучали как клятва в верности советскому строю.

Передачу о торжественном собрании в Москве слушали повсюду: партизаны, грозной силой затаившиеся в лесах, подпольщики на временно оккупированной фашистами земле, рискуя быть схваченными каждую минуту, воины, кто не был в этот момент в бою, и те, кто жил и работал в тылу.

Сотни тысяч боевых листков, листовок, газет было выпущено в честь великого праздника. Отстуканные на машинке, часто неумелыми пальцами, написанные от руки, напечатанные в типографии — они все были одинаковы в одном: полны ненависти к врагу и любви к Родине.

Утром 7 ноября на Красной площади состоялся военный парад. Никто, даже его участники не знали, что парад будет. Многие думали, что их готовят к отправке на фронт. Подобного парада еще не было в истории ни одного государства. В душу каждого воина проникли слова Верховного Главнокомандующего:

Так же, как и другие, Александр Шабалин слушал трансляцию парада из Москвы. Очень хотелось ему сделать немцам свой личный праздничный подарок.

В штаб поступило сообщение:

Ясно! Надо встретить противника и уничтожить его. Почетное задание поручили выполнить Шабалину.

На море разыгрывался шторм. Тяжелые холодные волны перекатывались через катер. Ветер, как проволокой, сек лица, а временами швырял хлопья мокрого снега. Казалось, на сей раз погода решила стать на сторону противника и вывести из строя катер.

Несмотря на разыгравшуюся непогоду, Шабалин уверенно вел свой катер в мутной пелене. Полярная ночь тоже помогала врагу, ни зги не было видно. Очередной порыв шквалистого ветра, удар колючим снегом по глазам. Двигаться трудно: меховые куртки краснофлотцев приобрели жесткость металла — настолько они отяжелели от воды и льда. Люди оделись в ледяные кольчуги, и в такую же ледяную броню море и ветер заковали катер, покрыв стеклянной коркой палубу и оружие.