Зарницы в фиордах - Матвеев Николай Сергеевич. Страница 12

Действительно, немецкий миноносец и тральщик шли на перехват торпедных катеров. Положение сложное. Надо срочно действовать. В этот раз на катере Шабалина была только одна торпеда — значит, надо целиться наверняка!

Торпеда помчалась к тральщику и вдруг… прошла мимо. Такой случай произошел с Шабалиным впервые. Фашисты, не ожидавшие атаки, замешкались. Второй катер с разведчиками успел отойти в море и был уже в безопасности. По-видимому, противник тут же пришел в себя, так как миноносец и тральщик резко сменили курс и ринулись преследовать катер Шабалина. Снаряды начали ложиться совсем рядом. Катер как будто понимал, что от него зависит жизнь экипажа и разведчиков, — он стремительно несся вперед. И вскоре вражеский тральщик остался далеко позади — его снаряды уже не достигали катера. Миноносец некоторое время продолжал обстрел, но, потом тоже отстал.

Когда все разведчики были благополучно доставлены на место, старший из них подошел к Шабалину.

— Ну, браток, — смущенно сказал он. — Спасибо тебе. Не думали, что живыми вернемся. На море воевать уметь надо. И нигде не укроешься — кругом вода. Куда труднее, чем у нас, на суше.

Александр только улыбнулся ему в ответ.

ГЛАВА VI

Удивительно живучая штука суеверия. Кто, например, помнит, откуда пошла скверная репутация числа «тринадцать»? Люди стараются не садиться на тринадцатое место в кино или театре или морщатся, оказавшись на тринадцатом месте в вагоне. Александр Шабалин суеверным никогда не был, но не мог не отметить интересные совпадения, происшедшие с катером ТКА-13. Такой удивительной датой стало для этого катера 15 сентября. В этот день в течение нескольких лет подряд обязательно происходили очень важные события.

15 сентября 1941 года катер принял свой первый бой: атаковал транспорт.

15 сентября 1942 года катер ТКА-13, которым командовал Шабалин, принял бой с бомбардировщиками и истребителями противника, получил множество пробоин, но сам уничтожил один самолет.

15 сентября 1943 года катер атаковал конвой совместно с нашей авиацией.

И наконец, забегая вперед, скажем, что 15 сентября 1944 года немцы уничтожили катер, правда, к этому времени уже на нем Шабалин не ходил.

Но все это выяснилось намного позже. Тогда, во время войны, никто не мог знать о необычности этой даты.

Вечером 14 сентября Шабалин получил задание: вместе с другими торпедными катерами снять разведывательный отряд морской пехоты, заброшенный накануне в тыл врага. Разведчики успешно провели операцию и теперь должны были вернуться на базу.

Уверенно шли североморцы на задание. Море было относительно спокойным, к катера, никем не замеченные, благополучно дошли до назначенного места. Уже наступила ночь, и в густой темноте были хорошо видны вспыхивающие точки. Это подавали знаки фонарем наши разведчики. Шабалин взглянул на часы — все точно, совпадает и время сигналов и их последовательность: зеленый — красный — белый.

Все правильно — свои. Перекинули трап на берег и стали снимать разведчиков. Группа погрузилась на борт, и катера пошли обратно. Шли медленно — на борту тяжелый груз: неиспользованные торпеды и люди.

Неожиданно над головой раздался надсадный вой мотора. Немцы!

Сделав несколько кругов, самолет снизился, обстрелял катер и ушел. И на сей раз все обошлось благополучно: разведчики были доставлены на базу в целости и сохранности…

Но если разведчики уже могли спокойно отдыхать, то моряки снова ушли в море. Надо опять идти в бухту Пуманки и высаживать туда очередной десант.

И опять идут катера знакомым путем, пробиваются через туман, борются с ветром. Вот и отвесные скалы бухты. Для катерников уже стало своего рода традицией ждать, пока разведчики высадятся на землю, и только тогда катера уходили. Так было и на сей раз. Когда последний из разведчиков скрылся из виду, катера стали заправляться перед выходом в море. Закончены последние приготовления, но неожиданно начавшийся сильный снегопад заставил моряков остаться. Белые барашки волн заполонили тихую бухту, и казалось, что они с тупым упрямством бодают обшивку катеров.

— Ну что же, придется переждать, — решил Шабалин.

Катера поставили на якоря еще ближе к скалам, и матросы стали готовить обед.

— Товарищ командир, — обратился один из моряков к Шабалину, — разрешите попробовать рыбы наловить к обеду.

— Давайте, — кивнул Шабалин, — только побыстрее, а то не знаю, как вы, а я голоден как волк.

— Если клев будет, то мигом.

Матрос забросил удочку и тут же поплавок резко дернулся. Клев был такой, о котором можно было только мечтать. Минут через пятнадцать уже можно было готовить уху. Снегопад окончился. Моряки с нетерпением принюхивались к кипящей в котле ухе, предвкушая вкусный обед, когда вдруг раздался крик вахтенного:

— Самолеты противника!

Черной тучей шли самолеты на советские корабли. Самолетов было много, наверное, больше тридцати.

Шабалину и его товарищам и до этого приходилось попадать под налеты фашистских самолетов. Но под такой обстрел им еще попадать не случалось. Самолеты противника шли слаженным строем, шли спокойно, нагло. Они были уверены: четыре советских торпедных катера попали в мертвую ловушку. Уйти некуда: бушующее море — надежный союзник фашистов, а прибрежные скалы не дадут морякам уйти вдоль берега. Высадка невозможна. Кругом скалы, безлюдье и до врагов намного ближе, чем до своих.

Бомбардировщики не торопились, по-видимому, им хотелось продлить удовольствие — поиграть на нервах русских, а потом уже расправиться с ними. Сначала самолеты направились в сторону моря, затем развернулись и пошли на катера. Но фашисты не учли одного — моряки не теряли времени даром. В бешеном темпе взревели моторы, и, когда самолеты приблизились, катера начали маневрировать. И начался бой, бой не на жизнь, а на смерть. Катера носились по бухте, как дельфины, увертываясь от бомб. Бомбардировщики пикировали один за другим. Бомбы со свистом и воем ложились совсем рядом с катерами. Кому-то из стервятников повезло: он попал в носовую часть катера ТКА-11.

Шабалин видел, как медленно погрузился в воду нос катера и суденышко беспомощно замерло на месте.

Скрипел зубами от бессильного бешенства, но он ничем не мог помочь товарищам.

«Единственная возможность уцелеть — это беспрестанно маневрировать», — думал он.

Оглушительный взрыв разорвал воздух — видимо, сразу от нескольких бомб. Водяные столбы с трех сторон обрушились на катер. Взрывная волна сбила с ног моряков и повалила их на палубу. Те, кого налет застал на берегу, прижимались к земле и укрывались в расщелинах. Одна из бомб взорвалась совсем рядом с кормой ТКА-13.

— Заклинило рули! — доложили Шабалину.

Кормовой отсек быстро заполняла вода, и катер начал погружаться. Теперь надо сделать все, чтобы ликвидировать повреждение. Моторист Здоровцев и старшина Зайкин, стоя по пояс в воде, кувалдой начали расклинивать рули. Но это было не так-то просто. Это было бесконечно трудно, мучительно трудно. Воздух дрожал от разрыва бомб, волны горячего воздуха то и дело сбивали с ног. А тут, стоя в воде, нужно было забыть обо всем этом аде и стараться попасть тяжеленной кувалдой по заклинившимся рулям. И люди работали. Едва держась на ногах, моряки пытались хоть как-то удержать катер на плаву. Во время боя на катере Шабалина ранило пулеметчика и оторвало ствол пулемета. Пулеметчик Федор Иванов ползком отправился за запасным стволом и с огромным трудом заменил его. Больше сил у него не было, и на его место встал радист Ярошенко.

Шабалин окинул быстрым взглядом палубу: сросся с пулеметом Ярошенко, подает ему боеприпасы Иванов, его лицо становится все бледнее и бледнее — много потерял крови, помогает мотористам катерный боцман Козлов… Видно, что все будут держаться до последнего…

Но что это? Закутавшись в черный дым-плащ, один из «юнкерсов» загорелся и невдалеке за скалами начал падать в воду.

— Ребята! Дорогие! Какие же вы молодцы! — только и мог сказать Шабалин.