Петух в аквариуме – 2, или Как я провел XX век. Новеллы и воспоминания - Аринштейн Леонид Матвеевич. Страница 18
…Жданов остановился перед готическими столбцами, листнул наугад подшивку. С газетной полосы смотрели какие-то люди в фашистской форме, с нарукавными повязками со свастикой. Они чему-то улыбались. Никого из них Жданов не знал. Хотя один вроде бы похож на Гиммлера. Он захлопнул подшивку. «Чему мы можем у них научиться? Технике, организации производства – это понятно, но в идеологии? в политике? Берия, например. Ему теперь десятками переводят какие-то инструкции и распоряжения Гиммлера, Кальтенбруннера. Чему он у них научится? Он их сам мог бы поучить. Разве что внешний лоск у них позаимствует».
Жданов подошел к массивному столу, нажал кнопку, бросил вошедшему секретарю: «Переводчика и консультантов сегодня на пятнадцать сорок», включил телефоны, опустился в кресло. Рабочий день начался.
Жданов с интересом изучал деятельность министра пропаганды Третьего рейха Геббельса. Министр очень точно и глубоко – на всех уровнях сознания и эмоциональной сферы – умел определить, что способствовало усилению влияния национал-социалистической доктрины на умы немцев, а что эту доктрину подрывало. Расслабленности, копания в психологических нюансах министр не терпел. Культура Третьего рейха должна была быть здоровой, оптимистичной, монументальной – без полутонов и нюансов. Не допускал он и зубоскальства, подхихикивания. Смех должен был быть громким и обязательно в адрес врагов. А у нас? Он подтянул к себе тоненькую стопку журналов «Ленинград» с вложенными в них закладками. Ага, вот это:
Пошляк, сукин сын! Что должен подумать читатель: вот каким был Петербург и каким стал теперь – некультурным, грубым, вот в каком неприглядном виде предстает сегодняшний Ленинград перед милым Онегиным!
А чего стоит этот пошляк Зощенко? Глумится над советскими людьми, над нашими порядками, нашим бытом. И прикрывает это пустопорожней развлекательностью и никчемной юмористикой!
Да, Геббельс бы такого у себя в Германии не допустил. Ну ладно, это всё насчет смеха. Здесь всё ясно. И убедить Сталина, что всем этим насмешникам вместе с их покровителями из редакций, из Ленинградского горкома, надо дать по рукам, будет нетрудно. А вот насчет расслабления… Тут надо поработать и точно определить, кто здесь центральная фигура. Симонов, конечно, изрядный ностальгик, но в войну писал нужные стихи: «Жди меня» и всякое такое. Его трогать не стоит, тем более что начинал он с отличных боевых стихов… Как это у него там насчет японских генералов на озере Хасан? Здорово тогда получилось:
Жданов рассмеялся. Нет, Симонов не подходит! Пастернак? Сталин его знает… Почему-то не дал тронуть в тридцатые… Нет, это рискованно. Мандельштам. Труп. Вроде Блока и Есенина. Кто их теперь помнит! А вот, кстати, Ахматова… Женщина, конечно, связываться с бабьем всегда плохо, но зато стихи у нее – более подходящего образчика для Старика не подберешь!
К тому же муж расстрелян, сын репрессирован. Пожалуй, это то, что нужно. Решено. Срочно готовим материал, переговорю со Сталиным… И пожалуй… и пожалуй, надо будет оформить это постановлением…
Он позвонил: «Еголин еще здесь? Пусть зайдет».
Из постановления ЦК ВКП(б) от 14 августа 1946 г. «О журналах „Звезда“ и „Ленинград“».
Эту главку, уважаемый читатель, ты можешь пропустить: текст «Постановления» известен и растиражирован в миллионах экземпляров. Но для тех, кому лень рыться в старых газетах и брошюрах, напомним несколько отрывков, имеющих отношение к нашему рассказу:
«ЦК ВКП(б) отмечает, что издающиеся в Ленинграде литературно-художественные журналы "Звезда" и "Ленинград" ведутся совершенно неудовлетворительно.
В журнале "Звезда" за последнее время… появилось много безыдейных, идеологически вредных произведений. Грубой ошибкой "Звезды" является…
Предоставление страниц "Звезды" таким пошлякам и подонкам литературы, как Зощенко, тем более недопустимо, что редакции "Звезды" хорошо известна физиономия Зощенко и недостойное поведение его во время войны, когда Зощенко, ничем не помогая советскому народу в его борьбе против немецких захватчиков, написал такую омерзительную вещь, как "Перед восходом солнца", оценка которой была дана на страницах журнала "Большевик".
Журнал "Звезда" всячески популяризирует также произведения писательницы Ахматовой, литературная и общественно-политическая физиономия которой давным-давно известна советской общественности. Ахматова является типичной представительницей чуждой нашему народу пустой безыдейной поэзии. Ее стихотворения, пропитанные духом пессимизма и упадничества, выражающие вкусы старой салонной поэзии…
ЦК отмечает, что особенно плохо ведется журнал "Ленинград", который постоянно предоставлял свои страницы для пошлых и клеветнических выступлений Зощенко; для пустых и аполитичных стихотворений Ахматовой. Как и редакция "Звезды", редакция журнала "Ленинград" допустила крупные ошибки…
Руководящие работники журналов, и в первую очередь их редакторы тт. Саянов и Лихарев, забыли то положение ленинизма, что наши журналы не могут быть аполитичными. Они забыли, что наши журналы являются могучим средством Советского государства в деле воспитания советских людей. Советский строй не может терпеть воспитания молодежи в духе безразличия к советской политике, в духе наплевизма и безыдейности…
ЦК ВКП(б) постановляет:
Обязать редакцию журнала "Звезда", Правление Союза советских писателей и Управление пропаганды ЦК ВКП(б) принять меры…»
В Центральном Комитете «Постановление», собственно, даже не обсуждалось. С примерным содержанием предполагаемого документа Жданов ознакомил Сталина еще в июле. Сталин выслушал внимательно, не перебивая; задал несколько вопросов насчет Зощенко и Ахматовой, уточнил, кто и как руководит сейчас пропагандой в Ленинградском обкоме и горкоме; попросил подробнее охарактеризовать редакторов «Звезды» и «Ленинграда» В. М. Саянова и Б. М. Лихарева.
Ничего хорошего о последних Жданов сказать не мог: почили на лаврах, утратили политическую бдительность. Из-за боязни обидеть приятелей пропускают в печать явно негодные произведения. Утратили авторитет: сами писатели на них эпиграммы пишут…
Жданов осекся. Чуть не ляпнул Сталину недавно доложенную ему эпиграмму: «Встретил я Саянова – трезвого, не пьяного. Трезвого? Не пьяного? Значит, не Саянова». Старик такого юмора не любит и разговоров на таком уровне не допускает.
– Тогда вот что, товарищ Жданов (опять! Берия у него – Лаврентий, Каганович – Лазарь, а я «товарищ Жданов»), я попрошу Вас, помогите, пожалуйста, товарищу Поскребышеву подобрать для меня произведения Зощенко и Ахматовой. Журналы «Звезда» и «Ленинград» он сам для меня подберет.
Жданов в общем остался доволен разговором, выслал Сталину книги с рассказами Зощенко и поэзией Ахматовой (всё, что отправлялось Сталину из здания ЦК на Старой площади, шло с фельдъегерской почтой под грифом «Сов. секретно. Особой важности») и, подумав (еще неизвестно, что там подберет ему Поскребышев!), добавил нужные номера «Ленинграда» и «Звезды». Дня через три он позвонил Сталину и сообщил, что проект постановления готов. Звонок, однако, оказался неудачным: Сталин был чем-то озабочен и вместо того, чтобы пригласить его для доклада, недовольно проговорил: