Крестовый перевал - Зверев Сергей Иванович. Страница 51
— Из рассказа настоящего Волкова было ясно: их засыпало огромной лавиной, и кто знает, под каким слоем снега оказалась крышка люка.
— Да, — соглашается парень, — она и в самом деле открывается наружу…
Некоторое время стоим молча и неподвижно. Юрка вспоминает старшего брата, я — лучшего друга и двух сослуживцев. Теперь мы оба знаем о смерти Андрея…
Вздохнув, присаживаюсь на корточки и приступаю к детальному осмотру. Мой «сокамерник» держится поодаль, направляет луч и молчит, что в подобных случаях даже лучше, чем прямая и добродетельная помощь.
Вскоре убеждаюсь: при трупах нет ни оружия, ни документов, ни прочих вещей. Только обрывки истлевшей одежды и никчемные остатки снаряжения.
— Паша, ты уверен, что это Андрей? — шепчет Юрка.
— Уверен. А почему ты об этом спрашиваешь?
— У него нет на шее монеты.
— Какой монеты?
— Той, что я привез из Рима. Похожей на эту, — протягивает он желтую монету, нанизанную на крепкую шелковую нить. — Только на моей изображен двуликий Янус, а у Андрея был бог войны Марс.
— Тут действительно ничего нет, — пожимаю плечами.
— А в карманах? Вдруг он не успел проделать в ней дырку для нити и носил в кармане?…
— Какие тут, к черту, карманы. Одни лохмотья…
И вправду, ничего, кроме тлена: ни оружия, ни боеприпасов, ни личных вещей… Вероятно, отыскав эту нору и наткнувшись на погибших спецназовцев, люди Беспалого поспешили их подчистую обобрать.
— Слушай, Паша, — с робкой неуверенностью говорит Юрка, — мне кажется, мы должны их похоронить.
— Должны, — чешу затылок, едва не упираясь локтем в низкий сводчатый потолок. — Только предлагаю заняться этим позже.
— Почему?
— Потому что тоннель более четырех лет был их могилой. А устраивать могилу в могиле как-то… не по-христиански. К тому же у нас нет нормальных инструментов, а тут кругом бетон. Под бетоном все равно скалы — до земли хрен доберешься.
Беру фонарь и продолжаю осмотр, но при этом отвлекаю парня, понемногу уводя разговор в другое русло.
— Ну-ка поясни: чего они от тебя добиваются?
— Они нашли этот тоннель, — неуверенно отвечает парень.
— Понятно. Дальше-то что?
— А то, что здесь больше ничего нет.
— То есть как — нет? А дверь? Ты же ее открыл?
Юрка кисло усмехается:
— Открыл, да толку никакого. Вход в никуда. Пустышка. Сюрприз…
Что за бред? Почему — пустышка? Какой сюрприз? Если есть дверь, значит, должен быть проход! Необязательно сквозной и ведущий к другому выходу. Но проход! В помещение, к лестнице, в склад, в шахту…
Решительно направляюсь в конец тоннеля и осматриваю стальную громадину. Металл во многих местах искорежен, поврежден. Наряду со свежими, только что просверленными Юркой отверстиями, нахожу и старые, покрытые ржавчиной следы: сколы, вмятины, дыры от сверл.
Тяну на себя холодную ребристую рукоять…
И в растерянности отступаю назад. Без скрипа, с неторопливым достоинством стальной прямоугольник открывает моему взору… бетонный тупик.
Ставлю на пол фонарь и ощупываю шершавую стену здоровой ладонью.
В нескольких местах толстый слой бетона отбит до скальных образований — стало быть, я не первый, кто усомнился в отсутствии прохода за дверью.
Скребу заросший подбородок.
— Ничего не понимаю…
— И этот… Бунухо тоже не понимает, — подходит сзади Юрка. — Оттого и требует, чтобы я разобрался. Иначе грозится нас обоих расстрелять.
— Как же тебе удалось ее открыть?
— А-а… — машет рукой юный взломщик, — ничего сложного, если имеется хороший инструмент и знаешь, где и как его применить.
— Неужели у них не нашлось специалистов?
— Ковырялся тут какой-то «специалист» — прохерачил два отверстия мимо замка, третьим чуть не заблокировал вертикальный ригель, — усмехается Ткач. — Ну, а взрывать или резать дверь горелкой они побоялись, опасаясь, что прямо за ней складированы боеприпасы.
— Это тебе рассказал Бунухо?
— Естественно. Он ни на шаг от меня не отходил, пока я возился с замком…
— Понятно. Что будем делать? Мысли есть?
Молодой человек тычет пальцем в небольшую латунную табличку, приклепанную к обратной стороне толстой, словно от сейфа, двери.
— Хочу начать с этой хрени. Поможешь?
— Габариты видишь?
— Цифры, что ли?
— Ну да. Куча цифр. Внешние габариты, внутренние. Размер ячейки…
— Какой ячейки?
— В сейфах обычно указывают размеры ячеек, а эта дверь походит на сейфовую.
— Да, вижу. Есть размеры.
— Нам они не нужны — читай строчку под ними…
У Юрки что-то с глазами. То ли довело фанатичное увлечение компьютером, то ли временные проблемы от нервного стресса. Короче, сидит на корточках у стены, а меня заставил считывать надписи с наклепанной таблички.
— Та-ак… — щурюсь и с горем пополам озвучиваю первую строчку под габаритами, выбитую на немецком: — VERLOHRJUN DUISBURG.
— Не то. Это место изготовления — город Дуйсбург. Давай дальше.
Я опять склоняюсь над дверью.
— FABRIKNUMMER 1474…
— Заводской номер. Пропускаем.
— Ясно, погнали дальше. SICHERHEITSGRAD.
Юрка оживляется.
— Класс защиты. Что там про него нацарапано?
— Wm Ba II.
— Понятно. Дальше…
— GEWICHT…
— Вес. Он нас не волнует.
— LIEFERMONAT.
— Месяц выпуска.
— Точно, — быстро соображаю я, — а следом идет год — 1940-й.
— Дальше, дальше! — торопит Ткач.
Развожу руками:
— Все.
— Все? — разочарованно переспрашивает он. — Не, ну это полный блютус! Придется опять напрягать мозг…
Поняв, что от таблички со стандартными данными никакого проку, мы около часа слоняемся по тоннелю, осматривая стены, сводчатый потолок и цементный пол, покрытый толстым слоем пыли. Кроме выше перечисленного здесь ровным счетом НИ-ЧЕ-ГО. Ни вентиляционных отверстий; ни фирменных немецких надписей типа «halt!» или «achtung!» ни других намеков.
Периодически интересуюсь ходом Юркиной мысли.
— Щас. Парсек подожди, — всякий раз задумчиво отвечает гений.
— Между прочим, парсек — это чуток побольше трех световых лет, — ворчу я и напоминаю: — По дороге сюда Беспалый балакал с кунаками о скором подходе людей из отряда какого-то Якуба. Так что неплохо было бы успеть до утра что-нибудь изобрести.
— Да-да, Паша, я думаю. Я пытаюсь. Не мешай…
Он прав. Лучше его не отвлекать.
Продолжаю слоняться с фонарем по тоннелю в поисках малейшей подсказки, объясняющей цель постройки данного сооружения. Дословно вспоминаю каждую фразу, услышанную от пожилой ингушской женщины и от ее сына — Бунухо…
Нет, я ничего не забыл, но при этом картина вырисовывается более чем странная. Выходит, Зама Газдиев озвучил половину правды: возведенное немцами сооружение в наличии — данный факт уже не вызывает сомнений; а вот со «спрятанной внутри сооружения смертью» старый дед что-то явно напутал. Да, здесь могло быть спрятано оружие или большое количество боеприпасов. И все это давно могло быть ликвидировано органами безопасности. Но, во-первых, об этом бы знали жители соседних сел и дед Зама в первую очередь. А во-вторых, это не объясняет наличие тупика, закрытого стальной сейфовой дверью.
Обхватив руками голову, Юрка по-прежнему сидит в темноте возле раскрытой двери и размышляет. Иногда его лицо озаряется слабым голубоватым светом, исходящим от работающего ноутбука — листая странички с изображениями дверей и замысловатых замков, молодой человек что-то ищет. Стараюсь не мешать — он моя единственная надежда. Обойдя тоннель несколько раз, я принимаюсь детально изучать все повреждения на стенах, потолке и вокруг металлического люка, закрывающего выход наружу…
Мои исследования дают кое-какие результаты. Люк по периметру здорово исцарапан, а в некоторых местах имеет заметные углубления — характерные следы от пуль; мощная рама, выполненная из толстого стального швеллера, кое-где погнута. Сколы бетона на стенах и потолке также говорят о том, что запертые внутри спецназовцы, а позже и люди Бунухо пытались отыскать другой выход. Однако все мои умозаключения никакого практического смысла для нашего спасения не имеют.