«Тихий Дон»: судьба и правда великого романа - Кузнецов Феликс Феодосьевич. Страница 3

Столь же прихотливы были взаимоотношения этих писателей с формальным образованием: «гениального юношу» Леонова не приняли в университет, а Горький, как известно, прошел свои «университеты». Многие крупные писатели приходили в литературу через самообразование. Вспомним хотя бы Есенина, Маяковского, Бунина, закончившего всего три класса гимназии.

Многие выдающиеся писатели вошли в мировую литературу как авторы одной — гениальной — книги. Это — «Божественная комедия» Данте, «Дон Кихот» Сервантеса, «Горе от ума» Грибоедова, «Улисс» Дж. Джойса, «В поисках утраченного времени» Пруста, «Унесенные ветром» М. Митчелл...

Но если «Тихий Дон» — всеми признанное гениальное произведение XX века, стоящее в одном ряду с такими великими книгами, как «Дон Кихот» и «Божественная комедия», «Мертвые души» и «Война и мир» — то как же можно искусственно «подбирать» к нему «автора» уровня Федора Крюкова? Или, может быть, Федор Крюков — неизвестный нам, открытый «антишолоховедами» новый Лев Толстой?

Гипотезу об авторстве Крюкова, вслед за Медведевой-Томашевской, попытался взять под защиту Рой Медведев в своей книге «Загадки творческой биографии Михаила Шолохова», опубликованной в Париже и в Лондоне на французском и английском языках. Один ее рукописный, «самиздатский» экземпляр хранится в Отделе рукописей

ИМЛИ — он получен в составе архива А. А. Бека. В России эта книга так и не вышла в свет. Глава из нее под названием «Если бы “Тихий Дон” вышел в свет анонимно», была напечатана в журнале «Вопросы литературы»⁵.

Книга Д* «Стремя “Тихого Дона”» с предисловием А. Солженицына и работа Р. Медведева «Кто написал “Тихий Дон”?» сразу же после их публикации в 1974—1975 годах были подвергнуты глубокой и обстоятельной научной критике в статьях известных зарубежных ученых-славистов Г. Струве, М. Слонима, Г. Ермолаева. Но, к сожалению, работы этих эмигрантских писателей долгие годы оставались неизвестными советскому читателю⁶.

Спор об авторстве «Тихого Дона» в 70—80-е годы разворачивался в основном за пределами наших границ. Его отзвуки доходили к нам, главным образом, через «радиоголоса».

Пик полемики вокруг «Тихого Дона» пришелся на пору перестройки и ельцинских реформ.

В это время с особой очевидностью выявилась политическая составляющая этого спора, очевидная уже и в работе Д* «Стремя “Тихого Дона”», и в книге Роя Медведева «Загадки творческой биографии Михаила Шолохова».

Своего рода «главной книгой» «антишолоховедения» явился сборник «Загадки и тайны “Тихого Дона”. Том первый. Итоги независимых исследований текста романа. 1974—1994» (Самара, 1996), где была перепечатана книга Д* (И. Н. Медведевой-Томашевской) «Стремя “Тихого Дона”», опубликована работа А. Г. Макарова и С. Э. Макаровой «К истокам “Тихого Дона”», статьи других «антишолоховедов».

Активизировались и средства массовой информации. В 90-е годы на страницах журналов, газет, радио и телевидении появилось немало бьющих на сенсацию публикаций об авторстве «Тихого Дона».

Криминальная версия в отношении авторства великого романа вносила смятение и в умы читателей, которые часто не имели возможности разобраться — кто же прав в этом споре?

Одна из причин тому — долговременное замалчивание нашим литературоведением самой этой проблемы, определяемое во многом ЦК КПСС. Был выбран тупиковый путь оппонирования криминальной версии авторства «Тихого Дона» — критика «молчанием».

Как свидетельствует бывший заместитель заведующего отделом культуры ЦК КПСС А. А. Беляев в статье «Кто держал “стремя” “Тихого Дона”?» («Культура», июнь 1999 года), установка на замалчивание проблемы авторства «Тихого Дона» исходила от главного идеолога ЦК КПСС и второго человека в партии — М. А. Суслова. По словам Беляева, сразу после выхода в Париже книги «Стремя “Тихого Дона”», К. М. Симонов попросил в ЦК КПСС помочь ему познакомиться в Ленинской библиотеке с архивом Ф. Д. Крюкова, точнее — с той его частью, которая в начале 1970-х годов поступила туда от сохранявшей этот архив М. А. Асеевой, дочери друга юности Крюкова. Архив еще не был обработан, поэтому и требовалась помощь ЦК. Познакомившись с архивом Крюкова, Симонов убежденно заявил в ЦК:

«Федор Крюков не мог быть автором “Тихого Дона”. Не тот язык, не тот стиль, не тот масштаб. Чтобы пресечь измышления и домыслы на этот счет, хорошо бы издать у нас сочинения Ф. Крюкова, отпадут всяческие сомнения в том, что “Тихий Дон” мог написать только Шолохов, никак не Крюков»⁷.

Вопрос об издании у нас сочинений Ф. Крюкова М. Суслов отвел сразу. Поскольку «Стремя» было издано на Западе, то, по мнению Суслова, К. Симонов должен был дать интервью западному журналу или газете, в котором и выразить все, что он думает о версии «Стремени».

К. Симонов согласился. Тем более, что корреспондент журнала «Шпигель» Н. Кухинке настойчиво просил его высказаться по этому вопросу.

Интервью К. Симонова было опубликовано в «Шпигеле» (1974. № 49) и называлось «Такую книгу нельзя украсть»⁸.

Об этой публикации оповестили «Немецкая волна» и «Голос Америки».

«Вскоре в Москву приехал М. Шолохов, — рассказывает А. А. Беляев, — он прослышал о публикации К. Симонова в “Шпигеле” и захотел с ней ознакомиться. Я привез ему перевод интервью на его квартиру на Сивцевом Вражке. Был М. Шолохов, Мария Петровна, их дочь Маша и ее муж. Я прочитал вслух текст интервью.

Михаил Шолохов долго молчал. Потом взял текст и задумчиво сказал: “И я его обижал не раз, да и он меня не жаловал. А вот сумел подняться выше личных обид... Почему бы и у нас текст Симонова не напечатать в “Литературке”? Да, неплохо бы и у нас напечатать”».

Таково было пожелание Михаила Шолохова. Увы, исполнить его не позволили. М. Суслов высказался решительно против. Он считал, что незачем популяризировать сплетни и клевету. Советские люди не нуждаются в доказательстве авторства Шолохова, они в этом не сомневаются⁹.

Насколько мне известно, это был первый и единственный случай, когда Шолохов обратился к властям с просьбой о защите своего доброго имени. Более того, если не считать нескольких фраз, во время беседы с норвежским ученым Г. Хьетсо, который ради этой цели — защиты М. А. Шолохова от несправедливых нападок — и приезжал в Вёшенскую, ни в одном из выступлений Шолохова, интервью он ни разу не коснулся темы грязных обвинений в свой адрес, — хотя в письмах 20-х годов он неоднократно говорил, какую тяжелую обиду наносят ему эти наветы.

М. А. Шолохов замкнулся. Все последние годы жизни он носил эту боль глубоко в себе. Боль, которая, вне всякого сомнения, свела его раньше времени в могилу.

Об отношении Шолохова к Суслову красноречиво говорит факт, который приводит в своей книге «Шолоховские годы» Елена Серебровская:

«У Шолохова был свой распорядок: без приглашения являться к нему не следовало, что было совершенно понятно. Суслов же считал, что закон этот писан не для него, важной аппаратной персоны. Однажды он постучал в дверь шолоховского номера, когда писатель был занят. Михаил Александрович открыл, но вежливо объяснил, что у него срочные дела, извинился и попрощался... Не пригласил! Я слышала об этом и от Юрбора (Юрия Борисовича Лукина. — Ф. К.), и от Шолохова»¹⁰.

За те годы, когда Суслов отвечал за идеологию в ЦК КПСС, Шолохов не обратился к нему ни по одному серьезному вопросу, — обращался к Сталину, Хрущеву, Брежневу, Микояну, Фурцевой, но никогда — к Суслову. Но и Суслов платил Шолохову неприязненным отношением.

Слово Суслова в идеологии было равносильно закону. И когда в 1974 году, после выхода книги Д* «Стремя “Тихого Дона”» началась массированная атака на Шолохова, нашим ответом было ... молчание.

Правда, и в тех условиях писатели пытались защитить доброе имя Шолохова. В декабре 1974 года в газете «Известия» была опубликована доказательная статья А. Калинина «От “Донских рассказов” к “Тихому Дону”». По сути дела, это был ответ недругам Шолохова: в статье шла речь об органичности поэтики шолоховского слова, начиная с «Донских рассказов», об их глубинной взаимосвязи с «Тихим Доном» и «Поднятой целиной». Однако и здесь спор шел лишь с недоброжелателями конца 20-х годов.