«Тихий Дон»: судьба и правда великого романа - Кузнецов Феликс Феодосьевич. Страница 5
Сергей Григорьевич Корольков (1905—1967) — казак станицы Константиновской области Великого Войска Донского — один из близких друзей М. А. Шолохова. Он рос на Дону в одно время с Шолоховым, следовательно, как и Шолохов, был свидетелем трагических событий Гражданской войны — отсюда глубокий реализм его рисунков. Самоучка, он был художником высочайшего класса. Поэтому-то Шолохов и обратился с просьбой к художнику-казаку проиллюстрировать роман «Тихий Дон», который и выходил с иллюстрациями С. Королькова вплоть до Великой Отечественной войны.
В войну С. Корольков оказался в оккупации. Жена его была из немцев Поволжья, возможно, поэтому он с семьей в конце войны оказался в Германии, а после войны — в лагере для перемещенных лиц (казаков) в Австрии, откуда в 1948 году выехал в Америку, где и умер в 1967 году.
Значительная часть иллюстраций С. Королькова к роману «Тихий Дон» в оригиналах хранится в ИМЛИ им. А. М. Горького РАН.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Хьетсо Г., Густавссон С., Бекман Б., Гил С. Кто написал «Тихий Дон»? (Проблема авторства «Тихого Дона»). М., 1989. С. 17.
2 Казак В. Энциклопедический словарь русской литературы с 1917 г. Лондон, 1998. С. 864.
3 Солженицын А. Невырванная тайна // Загадки и тайны «Тихого Дона». Том 1. Итоги независимых исследований текста романа. 1974—1994. Самара, 1996. С. 7—9.
4 Леонид Леонов в воспоминаниях, дневниках, интервью. М., 1999. С. 99.
5 Вопросы литературы. 1989. № 8.
6 Струве Г. Дневник читателя. О Шолохове, Ф. Д. Крюкове и «Тихом Доне» // Новое русское слово. 1974. 15 октября; Дневник читателя. Еще раз о Шолохове и Федоре Крюкове // Новое русское слово. 1974. 13 октября; Слоним М. Солженицын и «Тихий Дон» Шолохова // Новое русское слово. 1974. 13 октября; Ермолаев Г. С. О «Стремени “Тихого Дона”» // Русская литература. 1991. № 4. Первая публикация: Slavic and East European Journal. 1974. Vol. 18. № 3.
7 Беляев А. Кто держал «стремя» «Тихого Дона»? Михаил Шолохов унес с собой в могилу страшную обиду // Культура. 1999. 17—23 июня.
8 Шпигель. 1974. № 49.
9 Культура. 1999. 17—23 июня.
10 Серебровская Е. Шолоховские годы. СПб., 1999. С. 28—30.
11 Калинин А. Ответ учителю словесности // Правда. 1987. 16 мая.
12 Хьетсо Г. Моя встреча с Шолоховым // Вопросы литературы. 1990. Май. С. 32.
13 Там же. С. 33.
14 Там же. С. 32.
Часть первая
Рукопись
Глава первая
ДВАЖДЫ ОБНАРУЖЕННАЯ
ПРОПАЖА
Уже упоминавшийся нами американский славист, один из крупнейших знатоков творчества М. А. Шолохова Герман Ермолаев (Принстонский университет) в статье «Война и мир донских казаков» с удовлетворением писал: «В 1987 г. рукописи первых двух книг романа [“Тихий Дон”] были найдены, что не оставляет теперь сомнений в том, что Шолохов является его подлинным автором»1.
С тех пор, как были опубликованы эти слова, прошло много лет, но до самого недавнего времени никто не видел этих рукописей, не знал, где они находятся, не держал их в руках. И лишь в конце 1999 года Институт мировой литературы им. А. М. Горького Российской академии наук смог не только вновь обнаружить рукопись «Тихого Дона», но и приобрести ее.
И вот она перед нами — эта рукопись: высоченная стопа пожелтевших от времени листов большого формата, размером 22 ? 36 см, написанных большей частью рукой Шолохова синими, черными, а порой красными чернилами, частично карандашом. Многие ее листы испещрены зачеркиваниями, пометками на полях, дописками, перестановками.
Страницы, написанные рукой Шолохова, включают в себя черновики, варианты и беловые страницы, наброски и вставки к тем или иным частям текста. Беловые участки большей частью переписаны другой рукой.
Подробный текстологический анализ рукописи, а также факсимильное ее издание — впереди. А пока объясним, почему это давно ожидаемое и все-таки нежданное возвращение этой пропавшей семьдесят лет назад рукописи столь важно для науки и для читателя.
РУКОПИСИ НЕ ГОРЯТ?
Как известно, каждая найденная страница автографа классика — Пушкина или Лермонтова, Тургенева или Гоголя, Достоевского или Толстого, Чехова или Горького — всегда событие для национальной и мировой культуры. Недаром писательские автографы стоят таких больших денег, а их поиск ведется по всему миру.
Но случай с Шолоховым — особый.
Судьба шолоховского архива опровергает знаменитую формулу: «Рукописи не горят!» Причем опровергает дважды.
Во-первых, тем, как Шолохов относился к своему архиву. Об этом — устами Марии Петровны Шолоховой — рассказывает в своих воспоминаниях об отце сын писателя Михаил Михайлович. Мария Петровна объясняла сыну, почему муж с самого начала их совместной жизни избегал писать письма:
«С той поры он и все-то бумаги свои — чего ж ты не знаешь что ли — как чуть, так — в печь. Или, как в этот дом перешли, — в камин, в камин. В крематорий, как он говорил. Скажешь, бывало: “Ну, зачем ты жгешь? Может, понадобится еще?” Махнет рукой: “А! Не нужно это никому”, — и все тут. Последние годы, когда без чьей-то помощи и передвигаться-то еле мог, и то зайдешь в кабинет, дымом пахнет. Чего-то уже жег. Рукописи, какие еще оставались, и те пожег»2.
Такое отношение к письмам и черновикам выработалось у Шолохова в самом начале его творческого пути под влиянием того пресса со стороны властей, который он ощущал, когда начинал работать над «Тихим Доном», и сохранилось на всю жизнь.
Вот почему вряд ли будут найдены черновики его рассказов, за исключением нескольких, переписанных Марией Петровной, — они хранятся, в частности, в Отделе рукописных и книжных фондов ИМЛИ. «Оно и правда, никогда он рукописями не дорожил. Когда-то я начала, было, рассказы собирать. Перепишу ему набело, а черновик приберу. Так он и мне не дал. Брось, — говорит, — на черта они нужны. Ребята узнают, смеяться будут — сам себя в великие готовлю. Вот и возьми его за рупь двадцать. Хотя, помню, я много собрала. И “Тихий Дон” почти весь собрала. Правда, после того, как пошла брехня о плагиате, он и сам старательно так стал все собирать. Страничка к страничке. Я еще, помню, подковыривала его: “Ага! Научила нужда кашу с маслом есть”. Только, как в войну все это пропало, так он и опять...
Короче, не любил он и не хотел, чтобы в бумагах его копались»3.
Но это — причина субъективная, коренившаяся в характере Шолохова, его закрытости, нежелании, чтобы в его бумагах «копались». Есть немало свидетельств — не только родных писателя, но и современников, видевших, особенно в последние годы жизни писателя, как он отправлял в камин рукописи, как бы рассчитываясь с жизнью. И вряд ли случайно, что после смерти Шолохова в доме в станице Вёшенской почти не было найдено его рукописей. Это уже само по себе выражало всю глубину трагедии, которую переживал художник. По всей вероятности, ничто написанное им в конце жизни не удовлетворяло мастера — и он сжег свой архив, чтобы никто не мог прикоснуться к мукам его творчества на исходе его дней.
Но была и вторая причина, объективная, обусловившая драматическую судьбу архива Шолохова — Великая Отечественная война. И хотя фашисты не были в Вёшенской, остановились по ту сторону Дона, дом Шолохова был разбомблен. Его архив и библиотека, находившиеся в доме, погибли.