Воин неба и земли - Зверев Сергей Иванович. Страница 4

— Ты скинхед? — уточнил Кирилл.

— Шутки отставить, — командую я.

На пустые разговоры нет времени. Узбеки, скорее всего, местные гастарбайтеры, бродят в поисках заработка. А тут кто-то видел, что в пустующий дом вошли люди, вот они теперь здесь и околачиваются. Именно так я и объясняю вслух их появление.

— Послать их куда подальше? — спросил Олег.

— Не надо, — ответил я. — Наоборот, если чего спросят, попросим их огород вскопать. Во-первых, маскировка, во-вторых, оба будут у нас под контролем.

Возражений на сей счет нет. Степаныч кивнул, не отрываясь от монитора, — за подступами к участку ведется видеонаблюдение, но пока ничего подозрительного дядя Гриша не заметил.

— Нам предстоит выяснить, с кем мы воюем. Кому перешел дорогу наш драгоценный господин Жуков, — продолжил я, отметив, что все бойцы в хорошей боевой форме, кислых физиономий не наблюдалось (кажется, я не ошибся, формируя команду). — Думаю, есть смысл добыть «языка», — после этих слов я остановил взгляд на оторвавшемся от монитора Степаныче, как самом старшем и опытном.

— Каким образом? — не удержался от вопроса Олег, напротив, самый молодой в команде.

— Пойдешь со мной, узнаешь. Лемберг, возьмешь вторую машину и за нами, но на расстоянии.

Немец слегка наклонил голову в знак согласия. У нас два автомобиля — джипы повышенной проходимости с затемненными стеклами. В местном гараже имеется мотоцикл с коляской и, в духе времени, два скутера.

— Понято, — отозвался Олег своей излюбленной фразой.

Он человек не армейский, а милицейский, «так точно» у него в ходу.

— Кирилл и Григорий Степанович останутся с Жуковым, — подвел я итог совещания, поймав понимающий взгляд Кирилла.

У нас с пограничником есть некоторая договоренность, о которой остальные не осведомлены.

Не проходит и сорока минут, как мы въезжаем в Москву и попадаем в пробку. Как хорошо и вольно было на шоссе, как чудовищно в столице…

— Мне «языков» брать не доводилось, — произнес сидящий за рулем Олег. — Бандюков разных там скрутил немало, одному ноги прострелил, чтобы не махал ими.

Олег в недавнем прошлом — младший лейтенант СОБРа, милицейского спецназа. Невысокого роста, но с мощными ручищами, накачанной шеей и бочкообразной грудной клеткой. Плюс сломанный нос и золотые коронки во рту. То ли мент, то ли совсем даже наоборот.

— Стрелять, Олег, не надо, — категорически отозвался я.

— Понято, — кивнул младший лейтенант.

Он тронул машину с места, мы проехали метров шестьдесят и снова увязли в следующей пробке. Олег тяжело вздохнул, но промолчал. Это мне очень на руку, так как в правом ухе у меня вставлен наушник и помимо прочих дел я имею возможность слушать, чем в данную минуту занимаются Кирилл и дядя Гриша. Комбриг снабдил меня средствами тайного прослушивания, точно предвидел все возможные ситуации.

И как только мы завязли в пробке, разговор между Степанычем и пограничником завязался на редкость занимательный.

— Как вам, Григорий Степанович, наше положение? — спросил голос Кирилла.

— Режим секретности редко бывает лишним, — службистским тоном отозвался Степаныч. — Хотя… Перевалят нас в этом самом «режиме», потом пара высоких начальников пожмет друг другу руки и выяснится, что погибли мы все из какой-то херни…

— Не понимаю, — произнес в ответ Кирилл.

— Два генерала не могут что-то поделить. Вот этого самого Жукова, будь он неладен. Не мое дело, чем он занимается, но суть в том, что кому-то Жуков сильно надобен. А кто-то другой не хочет его отдавать. А мы между ними, и первые пули нам. Но у нас «режим секретности», расшифровываться не имеем права.

«Браво, Степаныч, мои мысли читаешь!» — усмехнулся про себя я.

— Приказы не обсуждаются, — согласился со Степанычем пограничник. — А вы нашего командира раньше знали?

Разговор зашел обо мне.

— Знал, — не задумываясь, ответил Степаныч.

— Ну и как он?

— На вид либерал, армейский интеллигент. По существу — зверюга, каких поискать…

Во как меня припечатал Степаныч! Я зверюга, получается. «Каких поискать!!!» Я проходил у него спецкурс в учебном центре ВДВ, потом мы дважды встречались на боевых — в Чечне и в Африке ^[1]. С чего это он меня так?! Ну да, в Африке я сумел обхитрить и уложить в землю с десяток подлинных «зверюг», может, поэтому. Или зол на меня, что втравил немолодого дяденьку в этот «режим секретности»?

На некоторое время оба умолкли, а я стал разглядывать себя в зеркало заднего обзора. На зверюгу ну совсем не тяну. И в суворовском, и в рязанском десантном я постоянно комплексовал из за своей совсем неармейской внешности. В самом деле, личико худенькое, глаза большие и голубые. Девчонкам я нравился, что, конечно, было неплохо, но мне всегда хотелось выглядеть суровым, бывалым дядей, а не мальчишкой с курсантскими погонами. Нос, правда, у меня перебитый, я мастер спорта по боксу, чемпион рязанского училища в полусредней весовой категории. Я тогда щупленький был, худенький. Сейчас-то я уже «средний вес», даже к «полутяжу» приближаюсь… Нет, внешне «зверюга» из меня никакой.

— Если бы хоть какая-то информация у нас была… — продолжил Кирилл.

— Информация? — переспросил Степаныч. — Так за чем дело стало? Давай пытанем Жукова?

— Чего?!

— Каленым железом, — пояснил дядя Гриша.

— С ума сошел, Степаныч? — перешел на «ты» пограничник.

— Мы из-за него под пули, вообще неизвестно подо что пойдем, а он молчать будет? — голоса Степаныч не повышал, говорил вроде как о вещах, само собой разумеющихся. — Век здесь, на «хуторе», не отсидишься.

— Нет, — подавленно произнес Кирилл, хотя в душе, возможно, был солидарен с дядей Гришей.

— На нет и суда нет, — заключил Степаныч, и в моем наушнике повисло длительное молчание.

Шутит Степаныч? В его возрасте и с его заслугами подобные шуточки прощаются. Но вот злость у дяди Гриши не наигранная. Олег между тем вырулил в переулок и исхитрился объехать пробку. Лемберг, как и было оговорено, оторвался от нас при въезде в Москву и ждал моего сигнала.

— Долго здесь стоять будем? — спросил Олег, кивнув в сторону двенадцатиэтажного дома, во дворе которого мы затормозили десять минут назад.

В пробках мы настоялись основательно, натура бывшего милицейского спецназовца жаждала действия.

— Сиди здесь и жди меня, — ответил я и распахнул дверцу.

— Понято, — дернул накачанной шеей Олег.

Войдя в подъезд, я не стал вызывать лифт, а отправился по лестнице пешком. На четвертый этаж, где находилась квартира двадцать два. Именно в ней произошла моя первая встреча с человеком, которого я знал как Комбрига. Оказавшись в коридоре рядом со злополучной квартирой, я секунд двенадцать потоптался около дверей, делая вид, что нахожусь в поиске. Если я сейчас позвоню в двадцать вторую, то очень велик риск, что оттуда выскочат ребята, тренированные ничуть не хуже меня, и быстренько утащат к себе. Это меня не устраивало. А вот то, что за мной уже ведется наблюдение, я не сомневался. Подойдя вплотную к двадцать второй, я приподнял руку, точно хотел позвонить, но замешкался. А вдруг здесь никого нет, конспиративную квартиру временно, что называется, «заморозили» и я зря теряю время? Однако других нитей, ведущих к Комбригу, у меня не было. Звонить тем не менее я не стал. Но и уходить не торопился. И не даром…

— Кто вам нужен? — услышал я женский голос из двери квартиры двадцать один.

— Никто, — внятно ответил я, не собираясь при этом уходить.

— А что вы здесь делаете? — продолжила женщина.

— Осматриваю вашу площадку, — честно отозвался я, будучи готовым к любому развитию событий.

— Зачем?

— Нужно.

За двадцать первой дверью умолкли. Если за мной наблюдают те, кто мне нужен, то сейчас они решают, что со мной делать. Может, я из домоуправления, или из местной милиции, из санэпидемстанции, строительной инспекции?! Веду осмотр помещения, и не более того. Наши противники так же, как и мы, крайне не заинтересованы в расшифровке. Если я из домуправы, то меня лучше отпустить с миром. А если нет?! Противник наверняка постарается расколоть меня, не раскрываясь при этом сам. Между тем мягко щелкнули дверные замки, и на пороге двадцать первой квартиры появилась молодая, не лишенная привлекательности и обаяния женщина в брюках и обтягивающей футболке.