Звери в отпуске - Керн Лювиг Ежи. Страница 13

– А кто против?

– Я, – ответил страус, протискиваясь из задних рядов вперёд.- Я против, и моя жена против, и мои дети против.

– Это отчего же?- осведомился я самым изысканным образом, не желая ни в коем случае рассердить страуса.

– А оттого, что в этих конкурсах мы, страусы, не имеем абсолютно никаких шансов на победу.

– Не понимаю…

– Но ведь всё так просто. Мы ходим на двух ногах и, рассуждая теоретически, могли бы принять участие в конкурсе тех, кто будет соревноваться в ходьбе на четвереньках. Всё было бы прекрасно, но у нас нет дополнительной пары рук или ног. Вот вы, например^ и ваша уважаемая жена можете прогуляться на четвереньках и тем самым принять участие в конкурсе. Ведь вы ходите обычно на двух ногах. А мы – нет. Мы обойдены природой. Нам и в первом конкурсе не участвовать. Мы протестуем.

«Вот тебе и на!- подумал я про себя.- Так хорошо всё началось, и вдруг… Почему я не предвидел этого заранее? Что теперь делать? Что делать?! Надо немедленно что-то предпринять, иначе настроение у зверей испортится, и тогда всё насмарку…»

Две-три секунды я вглядывался в глубину, костра, и, словно перескочив оттуда в мою голову в прозрачной пламенной упаковке, явилась гениальная мысль.

– Ни вы лично,- сказал я,- ни ваша семья не примут участия в наших конкурсах. Но для вас я предусмотрел иную роль. Вы будете судьями.

Последнее слово я процедил медленно-медленно, рассчитывая на максимальный эффект.

– Вы принимаете эту миссию?

– Принимаю, принимаю!- торопливо закричал страус.- Это для меня, знаете ли, честь. Вот чего не ожидал, того не ожидал.

– О, я счастлив,- заметил я,- что вам по сердцу эта задача. Прошу вас,- обратился я к присутствующим,- поприветствуем эту единственную в своём роде семейную судейскую коллегию. Прошу судей занять места в первом ряду.

Под громовые аплодисменты страусы протолкались в первый ряд, а я приступил к осуществлению конкурса хождения на двух ногах, предназначенного исключительно для четвероногих.

От желающих не было отбоя. После отборочных соревнований в финале оказалась тройка соперников: зебра, муравьед и старик бегемот, один из тех картёжников, на которых мы обратили внимание, когда шли утром на пляж.

Трудно было решить, кто из троих лучше ходит на задних ногах. Под сигналы нашего Камилла, которые ритмически подавала моя жена, сидя за баранкой, финалисты совершали круг за кругом вокруг костра, а судейская коллегия всё не могла решить, кому из них следует отдать предпочтение. Наконец слово взял главный судья – страус:

– Если говорить об искусстве хождения на двух ногах,- начал он,- то вся тройка владеет им в совершенстве. Изящество и грация у всех безукоризненны. Но поскольку мы должны объявить победителя, то на семейном совете мы пришли к выводу, что первое место следует присудить бегемоту. Наше решение основано на том, что именно ему, как личности с большим весом, труднее всего ходить на двух задних конечностях.

Решение было встречено бурей аплодисментов и приветственными кликами в честь бегемота. Смущённый триумфом победитель стоял, скромно потупившись, и время от времени приподнимал свой чёрный котелок, который красовался по вечерам на его голове. Так он выражал свое волнение и признательность.

Во втором конкурсе – хождение на четвереньках – победителем оказался… я. Произошло это, вероятно, потому, что я был единственным его участником. Больше желающих не оказалось. То есть был, собственно, ещё один желающий – моя жена, но ей пришлось выбыть из конкурса, так как иначе некому было бы играть на сигнале.

Итак, я стал победителем, и вместе с бегемотом мы совершили круг почёта.

Когда приветственные клики в нашу честь отзвучали, я вновь выступил на средину и, дав жене знак, чтоб она изо всех сил нажала на сигнал, крикнул как можно громче:

– А теперь, уважаемая публика,- гвоздь нашего вечера! Конкурс, каких ещё не бывало! Забава забав! Шутка шуток! Сюрприз сюрпризов! Вершина вершин! Вы ещё не знаете, о чём речь… Даже ещё не представляете… Вам даже не вообразить, что может существовать такое состязание… Итак, мы начинаем! Прошу приготовиться к конкурсу под названием «Надуй камеру»!

– Ооооооо!- вырвалось из десятков уст, так что эхо пошло гулять по округе.

– Кто принёс с собой камеру, шаг вперёд!

На площадку у костра выскочило сразу зверей пятнадцать. Нечто вроде смотра туристов и парада камер, начиная с велосипедной и кончая камерой от тракторного колеса.

– Великолепно!- воскликнул я, молниеносным взглядом оценив всю коллекцию.- А теперь разделимся по категориям. Отдельно те, кто с велосипедными, отдельно, кто с мотоциклетными, отдельно, кто с лично-автомобильными, и отдельно, кто с тракторно-трейлерными.

Участники вели себя безупречно, и все указания выполнялись без разговоров. Не стоит пояснять, что меня словно магнитом тянуло к автомобильным камерам, только они меня и интересовали. Но проявлять любопытство в этот момент было бы опрометчиво. И я решил: буду как можно осторожнее. Во имя пользы дела. Камеры, впрочем, не были ещё наполнены воздухом, а ведь известно, что об их размерах* и форме можно судить только тогда, когда они надуты.

– Чтоб выровнять шансы,- воскликнул я,- мы разыграем конкурс в разных категориях! Прошу сунуть в рот ниппель и по моему знаку начать надувание. Раз, два… О, извините, пожалуйста,- обратился я к леопарду,- вы совершили фальстарт. Начали дуть, прежде чем я произнёс «три». Так не полагается. Прошу немедленно выпустить воздух из камеры. В противном случае я буду вынужден вас дисквалифицировать.

Леопард зарделся от стыда и тут же стал выдавливать из камеры свой выдох, который он уже впустил в ниппель, прежде чем я подал команду.

– Начинаем ещё раз!- воскликнул я.- Все готовы? Отлично. Итак, раз, два, три!

Все принялись дуть, как сумасшедшие. Набирали как можно больше воздуха в лёгкие, надували щёки и изо всех сил вдували этот воздух в камеру. Некоторые побагровели от натуги и, казалось, вот-вот лопнут.

С самого начала было ясно, что всего быстрей будут надуты велосипедные камеры, но мне и не снилось, что это произойдёт мгновенно. Едва началось соревнование, как прогремел чей-то бас:

– Готово!

– Кто сказал «готово»?- осведомился я.

– Я, – прогудел бас.

Я глянул туда, откуда доносился голос, и всё сразу стало ясно. Бас принадлежал огромному респектабельного вида слону. Если ко всему прочему принять во внимание, что он надувал велосипедную камеру, то ничего удивительного, что он оказался первым. Чтоб надутая камера стала твёрже кремня, ему хватило вздоха, какое там, всего четверти вздоха оказалось достаточно.

Сработано было чисто. Не оставалось ничего другого, как только сказать:

– Поздравляю. Вы победитель в классе велосипедных камер.

Остальные меж тем дули и дули напропалую. В тишине, которая воцарилась над поляной, слышалось лишь шипение вдуваемого в ниппели^ воздуха. Камеры увеличивались в размерах, медленно, но неуклонно разбухая.

Моя жена, чтоб не создавать помех участникам соревнования, перестала нажимать на сигнал. Она подошла ко мне и спросила:

– Слышишь, какой пронзительный свист?

– Слышу,- ответил я.- Ну и что?

– Наверно, кто-то из соревнующихся.

– Да, но кто?

– Хорошо бы выяснить.

– Попробуй.

Она прошлась вдоль шеренги участников и вскоре вернулась.

– Один такой зверь, не очень большой. Приехал сюда с гор. Суслик. Говорят, фамилия у него Свистун.

– Да, да, знакомая фамилия,- отозвался я.- У тех, которые так свищут, глотка на уровне. Может и победить.

– Сомневаюсь,- покачала головой жена.- У него, по-моему, самая большая камера, то ли от экскаватора, то ли от чего-то еще. Он такую и в две недели не надует.

– Мы не виноваты, что он себе такую выбрал. Во всяком случае, Свистуна со счетов сбрасываем.

– В каком смысле сбрасываем?

– А в том смысле, что камера, в которую он дует, наверняка не от нашего Камилла.