Корпорация счастья. История российского рейва - Хаас Андрей. Страница 94

- Если есть звук, то вообще супер! Там все остальное уже присутствует: электричество, вода, вентиляция, туалеты. Нереальная история — настоящий клуб!

Друзья-художники смолкли и с тревогой уставились на Андрея, но он молчал и медлил с ответом. Скорость, с которой в последние пятнадцать минут развивались события, и их эмоциональная интенсивность загипнотизировали его. Не вполне оправившись от пережитого на улице, он все же собрался и ответил, но в душе его по-прежнему метался зигзаг неясной тревога. Даже не думая о необходимости поразмышлять над предложением, он быстро и немного словно согласился. Олег и Денис просветлели. Дальнейший разговор на эту тему тут же прекратился, молодые люди ступили кокну и вернулись к оставленным переживаниям. Прислушиваясь, они стали всматриваться в ночную тьму. У лица молчала. За стеклами была тихая, спокойная ночь, как будто и не было ничего: ни криков о помощи, ни шума драки, ни стрельбы. Трясясь от холода, они прождали еще какое-то время, и вскорости все облегченно вздохнули - на улицу вырвался радостный барабанный бит. Уже спускаясь по лестнице, Марат приотстал от своих подруг и негромко сказал Андрею:

— Это я им сказал, чтобы они с вами поговорили. Они ждут денег, но Бирман тянет время и денег не дает.

— А, вот в чем дело. Значит, они с Бирманом работают?

— Работали, еще десять минут назад. Сейчас уже нет - вы же договорились.

Компания выбралась на продуваемую ледяным ветром улицу и стала осматриваться. Дорога была пуста Демоническая машина с одним горящим глазом исчезла и, очевидно, у везла прочь своих безумных пассажиров. Вечеринка продолжилась, но была похожа на растревоженный муравейник: всюду стоял гул голосов, у многих были растерянные лица, многолюдный танцпол еще не танцевал, а все оставшиеся после нападения страсти кипели в баре. Забившись с холода в это жаркое и перегруженное людьми место, друзья повстречали знакомых и, усевшись за столик, прислушались к шуму голосов.

— Убили?

— Кого у били? Никого не убили. Просто расстреляли какую-то машину.

— За что?

— Я почем знаю. Может, не понравилась, а может, просто переглючили. Они все базиликом обкуренные, глаза навыкате.

— Вон того били, видишь, в крови, водку пьет у бара. Еще какую-то девушку потащили к черному ходу, но там кто-то вступился, и началось...

— Мента вырубили на входе...

— Еще бы немного, и они бы тут всех вырубили...

Все, кто находился в этом невероятно душном и прокуренном баре, захлебываясь, пересказывали друг другу по дробности погрома. После того как бандюги покинули здание, у всех возникло отрадное чувство простой человеческой общности, душевной близости, фронтового доверия и участия. От послевкусия пережитой беззащитности легче всего избавиться с помощью водки, и потому те, кому плащи серьезно пощекотали нервы, столпились у барной стойки и, ожидая выпивку, нетерпеливо сучили ногами.

Добравшись до этой вечеринки таким необычным путем, Андрей оказался на ней уже до отказа переполненный впечатлениями и сейчас, сидя вместе со всеми, спокойно обдумывал состоявшийся в подъезде разговор. В том, что предложил Олег, он ничего не понял и лишь потому так легко согласился.

Какой-то подвал. Какой подвал? Неясно. Но если Марат не врет и Бирман кружит вокруг них, то это может значить только одно - этот подвал есть. Клуб в подвале? Они все как с ума посходили...

Неожиданно из толпы вынырнул Фролов. Рукав его рубашки был до локтя разорван, а в походке появилось легкое покачивание, делавшее Кирилла похожим на морячка -забияку. Вразвалочку он подошел к общей компании.

- Нет, вы видели этих уродов? — дрожащим от возбуждения голосом проревел Кирилл. — В нашем городе таких точно нету. Это были какие-то заезжие беспределыцики. Я сам ничего не понял. Танцевал, потом смотрю, — двое в плащах бьют ногами Адриана. Я одного хватаю за рукав, и тут меня сзади дубинкой по голове. Трах! Во-о! — Кирилл приник головой к столу и раздвинул руками прическу: под волосами, на белой коже головы блестела мокрая от свежей крови ссадина. — Но самое интересное было потом. Это продолжалось минут десять. Народ уже стал разбегаться, и тут кто-то заорал: «Менты!» Эти все выкатились на улицу. Я не знаю, что там дальше произошло, но они расстреляли из «Калашникова» пустую машину рядом с входом, а потом уехали. Такие дела! А вы пьете? Налейте! — Он схватил протянутый бокал и залпом выпил его до дна. — А-ах! — крякнул он и вытер губы тыльной стороной ладони. - Хорошо, что никого не замочили. Вот что я вам скажу! - После этих слов он жизнерадостно засмеялся и, уже уходя, взял Олега за плечо и, понизив голос, сказал: - Все нормально, Олег, не переживай с нашим делом. Женя скоро вернется, думаю, все будет.

— А я уже не переживаю, — спокойно ответил Олег. - У нас действительно все будет нормально.

Не расслышав второй раз за вечер перемену в его голосе, Кирилл по-свойски хлопнул Олега по плечу и спокойно отправился к друзьям за соседним столиком.

— Парят нас уже второй месяц. Деньги обещают на клуб, — доверительно шепнул Олег.

Андрей понимающе кивнул.

— Алексей-то когда приедет? — придвигая свой стул, спросил Денис.

— Теперь — скоро.

3

Первое мая — красный день календаря. С самого утра на улицах Петербурга ожили алюминиевые рупора громкоговорителей. Несколько часов они нудно и монотонно зомбировали граждан подозрительными щелчками, а когда программирование народа на ощущение радости было завершено, спецслужбы включили праздничный патефон. Над чисто выметенными, залитыми солнцем улицами разлетелись бессмертные хиты Соловьева-Седого. Рабочий люд с заводских окраин пенистыми потоками выбирался из станций метро, эта масса заполняла собой оцепленные милицией улицы, лепилась в колоны, готовилась к демонстрации. К десяти часам утра ежегодный марш рабочих к Дворцовой площади начался. Красные от кумача колонны шли с Васильевского острова, стекались с Петроградской стороны, двигались с песнями по Невскому проспекту, подтягивались от Адмиралтейских верфей. Центр города стал непроездным, и до самого вечера пешеходы захватили в нем власть. День солидарности трудящихся всех стран — культовый большевистский праздник, странным образом сохранился и при нынешнем государственном устройстве. Коммунистам уже давно дали под зад, но все равно тысячи людей в этих колоннах, многие из которых были весьма молоды, украшали себя в этот день фетишами кроваво-красного цвета.

Наблюдая издали за революционной активностью угнетенных пенсионеров, Андрей и Олег сидели на лавочке возле памятника поэту Пушкину и спокойно дымили самосадом из Чуйской долины. Площадь искусств, отделенная от бурлящего Невского Михайловской улицей, была почти пуста, и кроме них, тут же на лавочках отдыхали лишь несколько бабулек, да стайка галдящих детей носилась среди деревьев сквера. Скучающий милиционер возле чугунных ворот Русского музея поначалу подозрительно посматривал на молодых людей, но, видя, что они не рефлексируют, вернулся в свою будку к недочитанной газетке.

Настроение у ребят было самое радостное: все то, что до этого было не ясно, — прояснилось, кончились неопределенность и бесконечное ожидание, теперь уже вполне четко были видны красивые очертания их нового клуба и воображение рисовало прекрасные картинки из его будущей жизни. Последние два месяца они проводили в подвале круглые сутки и были так заняты, что лишь изредка появлялись на поверхности. Два месяца под землей стучали молотки, визжали сверла, суетились помощники и непрерывно играла музыка. Не знали еще жители района, да и никто не знал, что делают под землей эти худые и угрюмые ребята, что готовят эти новоявленные подпольщики. Питаясь одними булками и пепси-колой, они, не ведая ни дня, ни часа, вгрызались в бетон, превращая убежище в первый техноклуб.

Два месяца назад, сразу после гангстерской вечеринки, Андрей позвонил брату в Ныо-Йорк. На другом конце земного шара Алексей скептически отнесся к услышанной новости, но, узнав подробности, медлить не стал и вылетел домой. Уже очень скоро он, Андрей, Денис и Олег, - сидели за тем самым круглым столом, что еще недавно стоял на Фонтанке, и вырабатывали позиции партнерства. Торговались, спорили, но в конце концов обо всем договорились, хотя моментами импровизировали прямо на ходу.