Эхопраксия - Уоттс Питер. Страница 38

Послушай, хотел сказать Брюкс, пятьдесят тысяч лет назад жили-были три парня, и однажды они шли по равнине, далеко друг от друга. Вдруг каждый услышал в траве какое-то шуршание. Первый решил, что это тигр, и побежал со всех ног. И это действительно оказался тигр, но парень успел смыться. Второй тоже подумал на тигра и рванул как ужаленный, но то лишь ветер шевелил траву, и все друзья смеялись над бегуном из-за его трусости. А третий на все забил, посчитав, что шорохов бояться не стоит, и его сожрали. Так происходило миллионы раз в истории десяти тысяч поколений, и, в конце концов, тигра в траве видели все, даже если его и близко не было, — ведь даже у трусов больше детей, чем у мертвецов. Благодаря этим скромным предпосылкам мы научились видеть лица в облаках знамения в звездах и цель в хаосе, так как естественный отбор поощряет паранойю. Даже сейчас, в XXI веке, можно заставить людей быть честнее, нарисовав пару глаз маркером на стене. Даже сейчас мы смонтированы так, чтобы верить, будто за нами следят невидимые существа.

Некоторые люди научились этим пользоваться. Они красили себе лица, носили странные шляпы, трясли погремушками, размахивали крестами и говорили: «Да в траве есть тигры, в небе — лица, и все они очень разозлятся, если вы не будете следовать заповедям. Вы должны приносить дары, чтобы умилостивить их, зерно, золото и служек для нашего удовольствия. Не то они поразят вас молнией или отправят в какое-нибудь Ужасное Место». Миллиарды людей им поверили, потому что видели невидимых тигров.

«Ты умная девочка, Лианна. Яркая, ты нравишься мне, но однажды тебе придется вырасти и понять, что все это — лишь трюк. Глаза, нарисованные на стене, чтобы ты думала, будто кто-то за тобой наблюдает». Вот что хотел сказать Брюкс. Лианна выслушала бы слова Дэна, обдумала новую информацию и поняла бы мудрость его доводов. И стала бы думать иначе.

В этом сценарии была всего одна проблемка: довольно скоро выяснилось, что все это она прекрасно знает, но по-прежнему верит в невидимых тигров. От такого открытия Дэн чуть на стену не лез.

— Это не Бог, — сказала она однажды утром, сидя на камбузе, широко раскрыв глаза от удивления, что он мог допустить такую глупую ошибку. — Лишь ритуальный мусор, который прицепили к Богу люди, желавшие присвоить себе его действия.

Со стороны пищеблока донеслось презрительное фырканье.

— Вы тут спорите о призраках Мясник чахнет над своей протухшей инфой, — Сенгупта взяла завтрак и направилась к лестнице, — с вами сдохнуть можно.

Брюкс посмотрел, как она уходит, а затем обратил все внимание на Лианну, которая открыла окно в переборке, ведущее в трюм: тени, части машин и невесомые тела, собирающие расчлененные элементы в спутанную, парящую головоломку. Бинарные звезды, мерцающие в сумерках.

— Если все мусор, почему они постоянно это делают? — Он ткнул большим пальцем в сторону экрана. — Почему эти парни и тридцати минут не могут провести, не омыв руки?

— Омовение рук снижает сомнения и домысливание перед принятием решения, — объяснила Лианна, — Обычно мозг воспринимает метафоры буквально.

— Чушь.

Ее глаза расфокусировались на мгновение:

— Я только что отправила тебе ссылку. Конечно, реальное изменение было бы более эффективным — скорее всего, рано или поздно они так и поступят, — но думаю, им нравится помнить, откуда они пришли. Ты удивишься, насколько фольклор ценен для выживания надо только внимательно изучить его корни.

— Я никогда не говорил, что религиозная вера не имеет адаптивной ценности. Но истинной она от этого не становится, — Брюкс развел руки ладонями вверх.

— По-твоему, что такое зрение? — спросила его Лианна. — Ты не видишь и частицы того, что тебя окружает, а половину из видимых вещей воспринимаешь неправильно. Черт, даже цвет существует исключительно в твоей голове. Зрение как таковое полностью неправильно и существует лишь потому, что работает. Если хочешь отказаться от идеи Бога, то для начала прекрати верить собственным глазам.

— Глаза никогда не призывают меня убить того, кто не разделяет мои взгляды на жизнь.

— Мой Бог тоже никогда ничего такого мне не говорил.

— Но боги множества людей говорили.

— Точно. А ушлепков-расистов, которые цитировали Дарвина, превращая людей в рабов, мы проигнорируем? Или вообще забудем? — Дэн уже открыл рот, но Лианна предупредила его слова, подняв руку: — Давай согласимся, что ни у одной стороны нет монополии на уродов. Штука в другом: как только ты признаешь, что модель реальности каждого человека нереальна, вопрос сводится к тому, чья работает лучше. И тут у науки чертовски хорошие показатели, но солнце над веком эмпиризма уже заходит.

Брюкс фыркнул:

— Век эмпиризма только разогревается.

— Да ладно тебе, старомодник. Давно прошли времена, когда всего-то и надо было, что подсчитать скорость падения яблока или сравнить длину клюва у вьюрков. Наука уперлась в границу, когда решила заставить кота Шредингера поиграть с мотками невидимых струн. Стоит опуститься на пару уровней в глубину, и все снова превращается в непроверяемые догадки.

В математику и философию. Как и я, ты прекрасно знаешь: у реальности есть подструктура. И наука не может туда проникнуть.

— Никто не может. Вера лишь заявляет…

— Теория узлов, — сказала Лианна. — Изобретена чисто ради красоты построения. У нас тогда не было ускорителей частиц и никаких доказательств, что она станет описывать субатомную физику, спустя век или два. Досократические греки с помощью голой интуиции вывели атомную теорию в 200 году до нашей эры. Буддисты веками говорили, что чувства нам лгут, а ощущение само по себе — акт веры. Индуизм предсказал, что концепция «я» — иллюзия, хотя тысячи лет назад не было ядерномагнитных резонансов и считывателей вокселей. Никаких доказательств. Неверие в собственное существование навряд ли имеет хоть какое-то адаптивное преимущество, но нейрологически это, как оказалось, правда.

Лианна озарила Дэна блаженной улыбкой новообращенного:

— Вот что такое интуиция, Дэн. Она капризна, ненадежна и подвержена порче. Однако, когда работает, обладает невероятным могуществом, и тот факт, что она связывает те же самые части мозга, которые дают людям чувство религиозного экстаза, — не совпадение. Двухпалатники ее укротили: усилили височную долю, перепаяли теменную…

Ты имела в виду, вырвали теменную долю с корнем.

— …им пришлось отбросить привычный язык они с этим справились. Их религия, за неимением лучшего слова, может достичь таких высот, куда науке вход заказан. И наука поддерживает ее, пока может идти рядом, но, оказавшись в одиночестве, религия Двухпалатников по-прежнему работает, и у нас нет причин верить в обратное.

— В смысле это ты веришь, что она работает правильно, — сухо заметил Брюкс.

— А ты замеряешь гравитацию Земли всякий раз выходя на улицу? Изобретаешь заново квантовые цепи когда загружаешься в КонСенсус, просто так, на всякий случай, авось другие чего пропустили? — Лианна дала ему несколько секунд на размышление и продолжила, поскольку Дэн ничего не ответил: — Наука зависит от веры. Веры в то, что правила не изменились, что до тебя все измерили правильно. Все, что наука сделала за время своего существования, — изучила крохотный осколок Вселенной и предположила, что остальная ее часть ведет себя так же. Но теория разваливается, когда законы Вселенной не последовательны. И если это правда, то как ставить опыты?

— Если два эксперимента дают разные результаты…

— И так происходит постоянно, друг мой. Когда такое случается, любой хороший ученый отметает результаты, если они не реплицируются. Значит, в один из экспериментов вкралась ошибка. Или в оба. Либо есть неизвестная переменная, которая восстановит равновесие, как только мы поймем, что она собой представляет. Просто представь себе идею, что физика непоследовательна. Даже если ты просто вообразишь такую возможность, как ее проверить, когда научный метод работает лишь в непротиворечивой Вселенной?