Перевал Дятлова. Загадка гибели свердловских туристов в феврале 1959 года и атомный шпионаж на совет - Ракитин Алексей Иванович. Страница 35

«Правила…» требовали, чтобы судмедэксперт в акте экспертизы по крайней мере трижды фиксировал запах — при вскрытии брюшной полости, груди и черепа. Запах важен, поскольку позволяет судить о возможной токсикации организма (алкоголем или иными химикатами). Возрожденный это требование если и не игнорировал вчистую, то выполнял, скажем так, эпизодически. Например, при вскрытии тела Игоря Дятлова судмедэксперт отметил, что «обонянием от содержимого желудка ощущался кислый запах», но это как раз то исключение, которое только подтверждает правило. Возможно, Борис Алексеевич считал, что незачем отмечать то, чего нет, но в этом он был совершенно не прав. Требование «Правил…» родилось отнюдь не на пустом месте. Наличие или отсутствие специфического запаха необходимо было зафиксировать именно для исключения любой двусмысленности, которая могла возникнуть в ходе дальнейшего продвижения расследования. В типовых актах судебно-медицинского вскрытия, которые разбирались в учебных заведениях как образцовые, даже употреблялась стандартная формулировка: «По вскрытии (брюшной, грудной) полости особого запаха не ощущается». Как видим, товарищ Возрожденный просто-напросто игнорировал указанное требование руководящего документа.

Недвусмысленны и категоричны были требования «Правил судебно-медицинского исследования трупов» относительно осмотра кожных покровов умерших. Фиксированию подлежали все детали, способные облегчить идентификацию тела (даже в тех случаях, когда труп был успешно опознан). К таковым относились крупные родинки, шрамы и, разумеется, татуировки. Последние были особенно важны ввиду индивидуальности как отдельных татуировок, так и их комбинаций. Эксперту надлежало точно указать локализацию каждой татуировки, протяженность рисунка и его содержание. Татуировку следовало либо вырезать, законсервировать и приобщить к уголовному делу в качестве вещественного доказательства, либо сфотографировать. Причем в последнем случае должна была использоваться только метрическая фотосъемка (под прямым углом к объекту с приложением мерной линейки). И в первом, и во втором случае в акте должна быть сделана соответствующая запись.

В отношении татуировок Золотарева ничего подобного проделано не было. В этом есть некоторая странность, поскольку тело Семена Золотарева подверглось заметным посмертным изменениям, да и знали Семена хуже других участников похода. Настолько хуже, что первоначально за труп Золотарева приняли тело Юрия Дорошенко, найденное под кедром. На момент проведения Возрожденным экспертизы уголовное расследование было отнюдь не закрыто; более того, для его закрытия даже не просматривалось оснований. А вдруг оказалось бы, что татуированный «Золотарев» вовсе не Семен Алексеевич Золотарев из станицы Удобная Краснодарского края, а некий уголовник, воспользовавшийся его документами? Повороты в уголовных расследованиях бывают самые разные, и исключать подобного никто не мог (по крайней мере, теоретически). Тем более что татуировка свеклы может пониматься как видоизмененная «тату» пиковой масти, которая на языке блатной символики имеет массу значений, а татуировку «Гена» можно расценить скорее как имя владельца, нежели друга или брата. В общем и целом судмедэксперт Возрожденный должен был обратить самое пристальное внимание на татуировки Семена Золотарева, а вместо этого наш ценный специалист в акте СМЭ ограничился всего одним только предложением. Он даже не измерил размер татуировок, и потому любой разговор о них имеет очень опосредованный и неконкретный характер — нечего обсуждать, поскольку никто не видит предмета обсуждения. То же самое можно сказать и о зубных протезах, обнаруженных у Золотарева, — из акта нам известно, что таковые имелись на верхней и нижней челюстях погибшего, но что помешало Возрожденному точно указать номера отсутствующих зубов, совершенно непонятно.

Так судмедэскперт был должен зафиксировать татуировки, обнаруженные на трупе с целью однозначной идентификации тела. Шесть примеров образцовой работы эксперта. Фотографии сделаны в музее судебной медицины при университете г. Кракова (Польша).

Следует обратить внимание на странную избирательность небрежности судмедэксперта. Увидев во время мартовского вскрытия на теле Дорошенко след хирургической операции, товарищ Возрожденный не поленился указать его точную локализацию, давность происхождения и длину, т. е. неукоснительно выполнил требования. Однако настал май 1959 г., и в отношении Золотарева мы не видим и следа требуемой педантичности.

Идем далее, поскольку чудные открытия отнюдь не исчерпываются изложенным выше.

Эксперт, обнаружив во время проведения экспертизы отсутствие у трупа органа или части тела, должен быть дать квалификацию наблюдаемому — либо это следствие хирургического удаления, либо работа животного (разрушителя трупов), либо результат травматической ампутации, имеющей причинно-следственную связь со смертью объекта исследования. Это означает, что, зафиксировав отсутствие глаз у трупов Золотарева и Дубининой (а у последней, к тому же, и отсутствие языка!), судмедэксперт не мог ограничиться простой констатацией: «орбиты зияют, глазные яблоки отсутствуют». Прямо в тексте описательной части он должен был указать характер воздействия, которое, по его мнению, привело к подобному разрушению тела. Скажем, отметить: «повреждения кожных покровов головы и лица имеют характерные признаки разрушения грызунами» — судмедэкспертов обучали находить и узнавать следы, оставляемые на коже мелкими разрушителями трупов. И эта проблема не поставила бы Возрожденного в тупик. Но ничего подобного в актах Бориса Алексеевича Возрожденного мы не увидим. Очень странно…

Впрочем, как мы знаем, указанные повреждения тел Людмилы Дубининой и Семена Золотарева оказались далеко не единственными. У них частично отсутствовала плоть на голове — как лицевой части, так и затылке. Кроме того, схожие повреждения наблюдались на теле Александра Колеватова. Формально их можно объяснить, вроде бы, гнилостными процессами, однако в этом вопросе не все так просто, как может показаться дилетанту (и вот тут нужен судмедэксперт, чтобы прояснить картину).

Тела последней четверки погибших туристов были найдены в ручье, протекавшем под многометровой толщей снега в овраге, и температура воды этого ручья вряд ли намного превышала О °С. В таких температурных условиях трупы могут находиться многие недели без заметных посмертных изменений. В 1959 г. судебная медицина уже знала, что в глубоких водоемах, в которых температура воды у дна близка к О °С, тела утопленников могут не всплывать очень долго (многие недели). Существовало даже такое мнемоническое правило, призванное помочь судмедэксперту рассчитать время наступления смерти в холодное время года: сутки при нуле градусов равны часу при двадцати пяти. То есть посмертные изменения в течение суток при О °С будут примерно соответствовать изменениям за 1 час при +25 °C. Другими словами, и аутолиз, и гниение трупов при О °С замедляются в десятки раз. Понятно, с чем это связано — низкие температуры угнетают активность микробов и бактерий, поэтому Антарктида, по нашим бытовым представлениям, почти стерильный континент! Тела же членов группы Дятлова не просто находились при нулевой температуре некоторое время — нет! — они пролежали несколько месяцев при значительном «минусе» и промерзли насквозь. Тут ни о каких посмертных изменениях говорить вообще не приходится. На момент «разморозки» их тела находились в состоянии, практически идентичном тому, в каком они были в начале промерзания, т. е. сразу после смерти.

Однако Возрожденный увидел следы гниения на трупах. Как судмедэксперт он должен был найти этому объяснение и сообщить его следствию, тем более что такое объяснение не составляло большой тайны для судебно-медицинской науки того времени. Важнейшим фактором, провоцирующим и ускоряющим гниение, является нарушение целостности наружных покровов, особенно если такое нарушение являлось прижизненным и стимулировало приток крови к поврежденному месту, другими словами, приводило к образованию гематом. Разрыв кожи (разрез, рассечение) является не только очагом, но своего рода провокатором гниения. И судмедэксперт во время его допроса следователем должен был об этом сообщить, ведь это существенная для следствия информация, указывающая на однотипное травмирование Дубининой, Золотарева и Колеватова перед смертью каждого из них. Возрожденный в заключительных частях всех трех экспертиз справедливо указал на то, что «дефекты мягких тканей области головы» являются посмертными, обусловленными гниением и разложением плоти, но сказав «а», не сказал «б». Он не объяснил, почему тела, находившиеся в ледяной воде не более 14 дней, вдруг начали так активно разлагаться. Причем практически одинаково — у всех трех исчезла кожа в районе бровей, частично в скуловой части и частично на затылке. А вот у Тибо-Бриньоля подобного разрушения кожных покровов не произошло, хотя его тело лежало в непосредственной близости от тел Золотарева и Колеватова, можно сказать, в обнимку…