Искушение любовью - Милан Кортни. Страница 10

Этот звук показался ей окончательным и бесповоротным признанием ее поражения. Она промокла до костей. И она проиграла.

Трясущимися руками Джессика расшнуровала корсет. Она дрожала не от холода — холод перестала чувствовать много месяцев назад. Она совершила не один, а сразу два грубых просчета и теперь боялась, что исправить ошибку невозможно.

Ее крошечный капитал исчислялся уже десятками фунтов. Можно было продержаться еще немного, если продать одежду, но, учитывая ее ремесло, это было все равно что отвезти на мельницу приготовленное для посева зерно. Кроме того, Джессика твердо усвоила, что куртизанка ни в коем случае не должна иметь такой вид, будто нуждается в покровителе. Мужчины, которых привлекали отчаявшиеся женщины, были, как правило, страшнее самого отчаяния.

Несомненно, сэр Марк решил, что ею движет страсть или что-нибудь в этом роде. Или, возможно, обыкновенное женское любопытство. Он и понятия не имел о том, насколько ужасно ее положение. Как необходимо ей завоевать его. Именно из-за нехватки времени и безысходности она неправильно оценила ситуацию.

Джессика убедила себя, что соблазнить его будет очень легко — он с радостью поддастся, будучи уверен, что никто ни о чем не узнает. Нет, даже хуже. Она опрометчиво решила, что после всего, что с ней произошло, сможет пережить прикосновение мужчины. Допустить, что кто-то снова будет владеть ее телом.

Она ошиблась. Ужасно, непоправимо ошиблась.

Чтобы оправиться после болезни, ей потребовалось много месяцев. Если бы не настойчивость доктора, она бы, наверное, не стала принимать лекарство и ежедневно через силу запихивать в себя пару ложек жидкой овсяной каши. Амалия, ее самая близкая, самая дорогая подруга, тоже каждый день заходила ее проведать и заставляла заботиться о себе. Даже теперь Джессика иногда напоминала себе, что необходимо есть.

И именно поэтому она решилась сделать то, что сделала.

Джессика знала, что случается с куртизанками, которые перестают за собой следить. За годы, проведенные в Лондоне, она наблюдала это печальное зрелище не один раз. Когда женщине становилось все безразлично, она забывала проявлять бдительность, выбирая покровителя. Достаточно было всего одной ошибки. Стоило только попасть в руки мужчины, любящего причинять боль своей любовнице или скрывающего дурную болезнь. Малейшая небрежность могла оказаться роковой, и очень скоро пустота в душе женщины начинала отражаться у нее на лице.

Джессика видела, как женщины за считаные месяцы после такой ошибки превращались в развалины. Они умудрялись пристраститься к джину или опиуму, а дальше дорога вела только в одну сторону — в могилу.

В первый год своей «новой» жизни, когда Джессика была еще юной и наивной, она решила, что быть куртизанкой совсем не так уж плохо.

Конечно, не об этом она мечтала, но все же с готовностью приняла предложенный ей выход. И обнаружила, что распутница Джесс Фарли может наслаждаться свободой, о которой невинная и строго воспитанная Джессика Карлайл даже не мечтала. Она могла позволить себе разбираться в коммерции, управлять своими собственными средствами, непринужденно разговаривать с товарками о том, что происходит между мужчиной и женщиной. А ночами… ночами ей хотелось забыть о том, что она потеряла, и поэтому Джессика с головой окунулась в кутежи. Сначала ей казалось, что вся жизнь — это один большой веселый бал, где мужчины бросают к ее ногам все, чего ей только захочется.

Но в последующие годы она убедилась, что блеск и роскошь — это обман и что бал не бесконечен. Такое существование медленно разрушало душу, вынимая из нее кусочек за кусочком. Это была пародия на любовь и счастье, и в один прекрасный день обнаруживалось, что твое сердце распродано по частям — за шелковые ленты и золотые побрякушки. Поэтому о душе нужно было заботиться в первую очередь. Одна ошибка — и избалованная, изнеженная куртизанка превращалась в шлюху с пустыми глазами, готовую делать что угодно, лишь бы забыть о том, что сотворили с ней мужчины. Джессике приходилось видеть подобное слишком часто.

Успешная куртизанка, как поняла она позже, чем-то похожа на удачливого игрока. Хитрость здесь была одна — вовремя выйти из игры. Тот, кто пропускал нужный момент, терял все. И она потеряла все.

Джессика стянула корсет и разложила его сушиться перед огнем. Ковер у нее под ногами был толстым и мягким — и гораздо более теплым, чем ее чулки. Их она тоже сняла и повесила на спинку стула. Отблески пламени играли на ее коже; она знала, что от огня исходит тепло, но не ощущала его. Она не ощущала ничего.

Сэр Марк был ее последней ставкой. Она рискнула всем, что имела, — и ошиблась, потому что перестала размышлять и слепо доверилась своему циничному опыту. Ей и в голову не приходило, что его убеждения истинны, что он сможет отказаться от удобной возможности удовлетворить зов плоти. Для мужчин, с которыми она привыкла иметь дело, принципы и мораль ничего не значили.

Она совершила ошибку, которую не могла себе позволить.

Джессика боролась не за деньги. Вернее, не совсем за деньги, а за то, что они могли ей дать: возможность убежать от своего прошлого. Купить маленький домик в тихой деревеньке. Почувствовать солнце на лице — теплые лучи, а не холодный, бледный свет. Она не собиралась становиться одной из тех несчастных, что каждую ночь продают свою душу и тело незнакомцам прямо на улице, прижавшись спиной к холодной стене, чтобы на вырученные гроши купить порцию джина и забыть обо всем.

Нет, после всех этих лет она точно знала, что ей нужно делать. То, что получается у нее лучше всего. Она будет выживать.

И не важно, что он запер ее в этой комнате. Что смотрел на нее с недоверием и презрением. Что у нее не больше шансов заставить его снова улыбнуться ей, чем у шлюхи попасть в рай. Она собиралась соблазнить сэра Марка Тёрнера и получить полторы тысячи фунтов. И купить симпатичный домик в деревне, где они будут жить вместе с Амалией и где у них наконец появится шанс забыть о прошлом.

Ей придется в последний раз продать свое тело, но теперь она получит за него самую высокую цену, какую только можно. Она выкупит обратно свою душу. И никто и ничто — ни запертая дверь, ни высокие моральные принципы сэра Марка — не смогут ее остановить.

Она даже знала, как добиться желаемого. Она неправильно оценила сэра Марка, но больше она не ошибется.

На этот раз она скажет ему правду.

К тому времени, как он вернулся, дождь прекратился и одежда Джессики успела высохнуть. Он дважды постучал в дверь, и почему-то это прозвучало довольно зловеще.

— Войдите.

Молчание.

— Вам ничего не угрожает, — добавила Джессика. И это была правда. Сегодня ему действительно ничего не угрожало. Полностью одевшись, она села возле камина. Больше никаких ошибок. Она не могла позволить себе ошибиться.

В замке снова щелкнул ключ. Сэр Марк приоткрыл дверь на пару дюймов, но внутрь не зашел. Лицо его пряталось в тени.

— Дождь перестал, — сообщил он, глядя на окно рядом с Джессикой. — Вы сможете спокойно добраться до дома. Я бы предложил вам чаю, но… — Он замолчал и пожал плечами. Жест обозначал, что он не извиняется за свое негостеприимство, а скорее объясняет его.

От чая она бы отказалась при любых обстоятельствах.

— Позвольте мне проводить вас до дверей. — Он повернулся к ней спиной, и Джессика встала. Все ее тело болело, словно она пробежала несколько миль. Сидеть и напряженно ждать его прихода оказалось довольно трудной задачей. Плечи сэра Марка тоже были напряженно выпрямлены, и это странно не соответствовало его плавной походке. У парадной двери он замер, нащупывая дверную ручку.

Джессика предусмотрительно держалась на несколько шагов позади.

— Сэр Марк, думаю, я обязана сказать вам правду.

С тех пор как он захлопнул перед ней дверь гостиной, он не посмотрел на нее ни разу, но сейчас вдруг обернулся, бросил на нее быстрый взгляд через плечо и снова отвел глаза.