Школа в лесу - Смирнова Евгения. Страница 18

— Но где же Кренкель?

— Да вон он! — крикнула Мартышка.

Изобретатель бежал с картонной коробкой, утыканной гвоздиками (это был радиоприемник), и с игрушечным телефоном.

— Нельзя, нельзя — мы уже уехали! — кричал Шмидт. — Догоняй нас на лодке!

Кренкель разбежался, бросился в сани и сразу подплыл к пароходу, уткнувшись в бок.

— Качка, качка! Хватайтесь за мачту! — командовал Шмидт. — Да кричите же, вы!

— Ай! Ой! — завопили ребята.

— Ничего, ничего, — успокаивал Шмидт, — это не опасная качка.

— Ой, какие волны, прямо с дом!

— Все по своим местам! — отдал команду капитан.

Ребята качались все сильнее.

— Ну вот, теперь мы тонем, — предупредил Шмидт. И сейчас же крикнул чужим басом: — Спокойно, спокойно! Ничего страшного. Не наваливайтесь на один борт, а то потопите корабль. Вставайте гуськом друг за другом. Женщины и дети, вперед!

Зоя с Миком стала в очередь.

— Стой, стой! — закричал ей Занька. — Кто у тебя Мик?

Зоя растерянно посмотрела на Заньку.

— Никто.

— Давай его сюда. Это будет капитанская собака.

Зоя спрятала Мика под пальто.

— Мой котенок, и не дам.

— А вот дашь, потому что на кораблях у капитанов всегда собаки. Верно, ребята? Мик не один твой, а всех.

— Нет, мой, — упрямо сказала Зоя, запахивая пальто.

— Все равно дашь! — Занька шагнул к ней.

Зоя пихнула его валенком, он отскочил к борту, снежные комья рассыпались, и Занька полетел в пролом. Ребята захохотали, а Зоя, прижав Мика, убежала, пока Занька барахтался.

Весь в снегу, злой, Занька влез на корабль, поправляя сбившуюся бороду.

— Ладно, ладно, — сердито бормотал он. — Все равно ей всыплю, вот только доиграем.

— Эх ты, Шмидт, полетел вверх тормашками! — хохотал Прокопец.

— Да, а чего же она пинается?

— Нечего было Мика отнимать, — сказал Печенька, — это ее котенок.

— Ну и пусть ее, а раз мне собака нужна!

— Давайте доигрывать.

— Ну, пошли на льдину.

Зоя с котенком добежала до ворот. Оглянулась. Никто за ней не гнался. Она смахнула снег со скамейки и пустила Мика погулять.

Мик выгнул спину, поднял вверх пушистый хвостик и стал тереться мордочкой о Зоину руку. В лазейку пролезла большая лохматая собака, зарычала и бросилась на Мика.

Мик разом весь распушился и кинулся прочь. Собака за ним.

— Я т-тебя! — крикнул кто-то в воротах, и чья-то рука схватила Мика. — Пошел!

Девушка в белом пуховом берете высоко держала Мика, собака лаяла и подпрыгивала.

— Пошел, пошел! — девушка захлопнула калитку.

— Отдайте! — резко крикнула Зоя. — Это… мой Мик.

Мик озирался и фыркал.

— Ощетинился, как ежик, — засмеялась девушка и пригладила ему шерстку. — На?, спрячь под пальто. Какой он у тебя хорошенький, толстый, как кубарик.

Зоя, всхлипывая, запрятала Мика под пальто. Мимо быстро прошла Клавдия Петровна, заглянула девушке в лицо и воскликнула:

— Наконец-то! Мы тебя заждались.

— Здравствуйте, Клавдия Петровна. Как я по школе соскучилась!

— Покажись, покажись. Попрежнему румяная, похудела только немножко.

Разговаривая, они пошли к школе.

На льдине построили из снежных комов дом. Девочки навалили веток — это был костер — и будто бы готовили ужин.

Зоя услышала, как Кренкель кричал в телефон:

— Алло, говорю на волне двадцать пять метров! В ледовом лагере все хорошо!

— Трещит, трещит! — вдруг дико заорал Шмидт. — Перебегайте в эту половину! — Все сбились на одну сторону, и он провел черту. — Теперь мы на обломке, сейчас за нами прилетят самолеты.

Кренкель прокричал в телефонную трубку:

— Алло, алло! Вышлите самолеты, а то мы сидим на обломке.

Послышалось жужжание. Это летел, размахивая руками, первый самолет — Подколзина. За него уцепился длинный хвост девочек. И только что он взмахнул руками, как вдруг раздался чей-то дикий радостный визг:

— Ой! Тонечка!

Все оцепенели. А потом забыли про льдину, про все и помчались. У Заньки кто-то нечаянно зацепил и оторвал бороду. Изобретатель потерял картонный радиоприемник.

— Тонечка, Тонечка! — несся ликующий, радостный крик.

Зоя с Миком бежала в хвосте. Навстречу катилась лавина ребят. Они кричали радостно и звонко, а в середине мелькал белый берет и румяное лицо вожатой Тони.

Ребята висли у нее на руках, на плечах. Дотрагивались до лица, цеплялись за пуговицы.

— Тонечка! — кричали девочки, захлебываясь от радости. — Милая Тонечка! Ах, Тонечка!

Это была та самая девушка, которая только что спасла Мика от собаки. Зоя пробилась поближе.

Мальчики посильней отталкивали девочек, и все кричали наперебой:

— Нам галстуки не меняют!

— Мы вчера товарища Сталина слышали по радио!

— А третий «А» с ума спятил!

— Дерутся!

— И еще, Тонечка, по крышам лазают, а Ольгу Юрьевну тетей Тишей прозвали!

— Там у них, Тонечка, «еж» завелся!

— Какой еж?

— Да Голубиха!

— Да, Тонечка, ты знаешь, как она дерется! Мы с ней не водимся. Она сейчас Заньку ка-ак пихнет!

— А про тебя она сказала: «Ну ее, вашу вожатую». Вот она какая хулиганка.

— А к нам летчики приезжали.

В этом крике Тонечка ничего не могла разобрать. Она только улыбалась и кивала головой.

Глава третья

За ужином все классы вертелись и оглядывались на Тонечку. Она ходила по столовой, расспрашивала воспитателей о школе, и те тоже встречали ее радостной улыбкой.

После ужина все помчались в пионерскую комнату.

— Тонечка, дай барабаны! — просил Занька.

— Мне горн, горн, — умолял Чешуйка.

— Стойте, стойте, — сказала Тонечка, — надо сначала поговорить. Беги, Миша, и ты, Катя, соберите председателей отрядов и актив на совет.

Сияющий Чешуйка схватил горн и заиграл призыв. К нему отовсюду сбегались ребята.

— Чешуйка, Чешуйка горнит!

— Все председатели отрядов, вожатые звеньев и санитары на совет в пионерку! — прокричал Чешуйка.

— Председатели, на совет! Вожатые, на совет! Санитары, на совет! — перекатывалось эхом по школе.

Ребята забегали, как муравьи.

Маленький Подколзин, председатель третьего пионерского отряда, от волнения шмыгал носом. На лбу у него выступили мелкие капельки пота.

— Куда ж он девался? — шептал Подколзин, перерывая книги. — Ведь все время на полочке в шкафу лежал. Как председателю отряда притти на совет без дневника? Позор! Куда ж он провалился?

Влетела Сорока.

— Да Подколзин! Иди скорей! Чего ты копаешься? Все давно в пионерке, сейчас начинается!

— Сорока, — умоляющим голосом сказал Подколзин. — Помоги мне дневник поискать.

— Пропал? — ахнула Сорока. — Как же теперь? — Она засуетилась, затрясла косичкой.

Перерыли шкафчик, ползали под партами, искали за шкафом. Дневник пропал. Вдруг Подколзин стукнул себя по лбу.

— Да ведь он у меня в спальне под подушкой! — И, как стрела, помчался наверх.

В пионерской комнате заседал совет. Председатели, вожатые и санитары с озабоченными лицами готовили в уме доклад о своей работе.

А у запертых дверей толпились ребята. Тройка прильнул к замочной скважине.

— Тише, вы! — шикали на пробегавших по коридору малышей. — Тише! Тройка, кто говорит?

— Не пойму. Должно быть, Подколза.

— А Тонечка что?

— Ничего пока не слышу. Теперь все зашумели. Кого-то ругают, робюшки!

Председатели сжимали карандаши в потных руках и в волнении теребили дневники.

Два пионерских отряда уже рассказали о своей работе. Пока все шло хорошо. Звеньевые работали, подтягивали нарушителей. Драк не было ни разу, педагогам не грубили. Выпустили стенгазету. Правда, были и «подводилы». Они опаздывали в столовую и мешали иногда на вечернем задании.