Волшебница страны коз, или Рассмешить Бога - Александрова Наталья Николаевна. Страница 19

Михалыч это предположение не подтверждал, но и не опровергал. Он придавал своему лицу загадочный вид, позволяя собеседнику самому делать выводы из этого многозначительного молчания.

Но эти маленькие развлечения Игорь Громыко позволял себе в спокойные, благополучные периоды. Сейчас же у него был период крайне беспокойный. Мало того что чрезвычайно влиятельная женщина Ольга Позднякова угрожала ему серьезными неприятностями, которые она сама, а особенно ее муж действительно запросто могли Игорю организовать, – так еще и Лена Серебровская, из-за которой заварилась вся эта каша, подкинула родной телестудии подлянку, дав себя убить буквально на рабочем месте.

Здесь в голове у Михалыча явно что-то путалось: ведь Лена, собственно говоря, ничуть не была виновата в собственной гибели, наоборот, являлась, безусловно, стороной пострадавшей, но Игорь тем не менее ужасно злился на покойную, считая, что та самой своей смертью нарочно ему навредила.

«И при жизни от нее были одни неприятности, – думал Михалыч, листая одну из своих знаменитых записных книжек в кожзамовом переплете. – И смертью она подгадила…»

Михалыч был известен своим удивительным недоверием к электронной технике, особенно странным для работника телевидения. В век, когда все нормальные люди пользуются электронными записными книжками, наладонными компьютерами, навороченными мобильными телефонами с огромной памятью, он записывал все нужные телефоны, даты и прочие данные в эти допотопные книжки. Вот и сейчас он листал одну из них в поисках координат человека, специализирующегося на решении различных проблем.

Однако найти эти координаты ему помешало появление на пороге кабинета маленького толстого розовощекого человечка в круглых металлических очках.

Человек этот выглядел чрезвычайно безобидно, поэтому Михалыч грозно насупился, сдвинул брови и осведомился тихим голосом, по которому его опытные подчиненные почувствовали бы надвигающуюся грозу:

– Вас кто сюда пропустил?

– Секретарша ваша, – как ни в чем не бывало ответил посетитель.

Секретарь Игоря Михайловича, Галина Филаретовна, была женщина строгая и ответственная и человека случайного в кабинет шефа не пропустила бы никогда и ни при каких обстоятельствах. Так что Михалычу стоило бы сделать выводы. Однако он пребывал в таких растрепанных чувствах, что никаких выводов не сделал и заорал своим хорошо поставленным хамским голосом, который некоторые почему-то называют начальственным:

– Вы что, не видите, что я занят?

– Хорошо, – миролюбиво ответил круглолицый посетитель, не покидая, впрочем, кабинета. – Тогда я вас вызову повесткой.

– Какой повесткой? Вы вообще кто? – Игорь Михайлович понизил голос и задал этот очевидный вопрос.

– Капитан Ломтиков, – посетитель приблизился к столу Михалыча и показал ему служебное удостоверение.

– Извините, – неохотно пробурчал Михалыч, взглянув на удостоверение и закрыв свою книжку. – Но я действительно очень занят, так что, если можно, покороче. Какие у вас ко мне вопросы?

– Покороче? – переспросил Ломтиков, и на его круглом лице отразилась чистая детская радость. – Так это же все в ваших силах, Игорь Михайлович! Чем быстрее вы ответите на мои вопросы, тем быстрее освободитесь! Я, кстати, тоже очень ограничен во времени…

– Ну… слушаю вас… – Михалыч откинулся на спинку кресла и указал Ломтикову на второе кресло, предназначенное для посетителей. Кресло это было ниже хозяйского, что давало Михалычу некоторое психологическое преимущество – он мог смотреть на своих посетителей сверху вниз, независимо от их роста.

Маленький Ломтиков в этом кресле совершенно утонул.

Тем не менее он нисколько не потерял уверенности, потер ручки и начал:

– Итак, Игорь Михайлович, вы были последним, кто видел потерпевшую… кто видел Елену Серебровскую…

– То есть как – последним? – опешил Михалыч.

– Ну, за исключением убийцы, разумеется… – добавил Ломтиков. – Мы опросили ваших сотрудников и установили, что потерпевшая покинула ваш кабинет и, не заходя на свое рабочее место, направилась в туалет, где и была убита…

– Не думаете же вы…

– Нет-нет, что вы! – Ломтиков даже замахал своими маленькими ручками. – Конечно, я ничего подобного не думаю. Но только вот вышла она от вас чрезвычайно расстроенной… кажется, у вас был достаточно тяжелый разговор?

– Ничего особенного. – Михалыч потупился. – Разговор как разговор… с чего вы взяли?

– Из показаний ваших сотрудников. – Ломтиков заглянул в свою записную книжку. – Вы вызвали ее к себе в кабинет, причем голос у вас был очень раздраженный…

– Ну, мало ли какой голос! – фыркнул Михалыч. – Нормальный голос! У нас знаете какая работа нервная? За голос пока еще не судят…

– Как сказать, – Ломтиков говорил мягко и дружелюбно, однако эта интонация была обманчивой. – Как сказать, Игорь Михайлович… есть в Уголовном кодексе такая статья – доведение до самоубийства…

– Что? Какое самоубийство? – Михалыч выпучил глаза.

– В самом деле… что-то я увлекся… – Ломтиков развел руками. – Странно для самоубийства – надеть самому себе полиэтиленовый пакет на голову… такого в моей практике еще не бывало…

– Сами видите. – Михалыч оживился. – Так что… если у вас больше нет вопросов…

– И правда. – Ломтиков заглянул в свою книжку и спохватился: – Ну вот, еще только один маленький вопросик – и мы с вами расстанемся. О чем вы с Серебровской разговаривали в день убийства?

– Ну, о чем… – Михалыч явно занервничал. – Текущие вопросы… программы… доли аудитории, рейтинги… вряд ли это имеет отношение к вашей работе… знаете, телевидение – это такой сложный бизнес… психологический…

– Ну да, ну да, – закивал Ломтиков, – где уж мне это понять… а про Позднякову вы с ней не разговаривали?

Произнеся эти слова, Ломтиков взглянул на собеседника поверх круглых очков взглядом, полным дружелюбия и кротости.

– Про какую Позднякову? – переспросил Михалыч, чтобы выиграть время, и принялся перекладывать бумаги у себя на столе.

– Про Ольгу Васильевну, – мягким, вкрадчивым голосом напомнил ему Ломтиков. – Известная женщина-предприниматель… Серебровская, кстати, недавно делала о ней передачу…

– Ну и что, что делала? – огрызнулся Громыко. – Мало ли о ком она делала передачи? Она каждую неделю о ком-то делает… то есть делала… и что же из этого – выводы какие-то делать нужно?

– А как же? – Ломтиков снял свои круглые очки и уставился на Михалыча не менее круглыми голубыми глазами. Он неоднократно видел, как это проделывала его начальница, следователь Громова, но у той это получалось гораздо эффектнее. – А как же? – повторил Ломтиков, снова надевая очки. – Делать выводы, Игорь Михайлович, – это и есть моя работа! Я должен перебрать все возможные версии, отбросить невозможные – и тогда останется та единственная, которая и будет истиной! Ну так как – вы не разговаривали с Серебровской про Позднякову?

– Не помню. – Громыко опустил взгляд. – Знаете, невозможно все запомнить…

– Конечно, конечно, – закивал Ломтиков. – Столько дел, столько дел… я и то уже на память не полагаюсь, все записываю… вот, например… – он перелистал свою книжку и прочел: – Вот, например, у меня есть сведения, что в тот самый день вам позвонил пресс-секретарь Поздняковой Никулин… и буквально после этого звонка вы потребовали Серебровскую, так сказать, на ковер…

«Болтуны! Предатели! Ни на кого нельзя положиться!» – подумал Михалыч, снова перекладывая бумаги на своем столе.

Вслух же он проговорил совсем другое:

– Да? Кажется, что-то такое было, я припоминаю… но вряд ли это имеет отношение к вашему делу…

– Вы хотите сказать – к вашему делу, – поправил его Ломтиков. – А мне кажется, что очень даже имеет… ведь, если не ошибаюсь, Серебровская хотела сделать целый цикл передач о Поздняковой и ее фирме… и даже отсняла кое-какой материал, который вы изъяли. Кстати, я бы очень хотел с этим материалом ознакомиться. Очень может быть, что в этом материале заключены мотивы убийства…