Хроники Нарнии. Том 2 - Льюис Клайв Стейплз. Страница 46

— Где нам лучше причалить, сир? — спросил Дриниан. — Здесь?

— Ну, вряд ли имеет смысл причаливать к Фелимату. Ведь он, можно сказать, необитаемый, по крайней мере в наше время там не было ни одного поселения. Люди жили лишь на Доурне и на Авре — он дальше, за Фелиматом, отсюда не видно. А на Фелимате держали овец.

 — Тогда, я полагаю, нам лучше обогнуть вон тот мыс и высадиться на Доурне, — решил Дриниан. — Но для этого придется поработать веслами.

— А жаль, если мы не побываем на Фелимате, — с сожалением произнесла Люси. — Мне так хочется погулять там еще раз. Он, конечно, пустынный, но это особая, приятная уединенность и заброшенность. Помню, на острове густая трава пахнет клевером, а какой нежный ветерок с моря!

— Да и я не прочь немножко поразмять ноги, — сказал Каспиан. — Поэтому я предлагаю вот что: давайте доплывем до берега на лодке, высадимся, лодку отошлем назад, а Фелимат пересечем пешком, снова выйдем к морю, и там нас подберет “Заря”.

Будь тогда у Каспиана тот опыт, который он приобрел за время плавания, он, конечно, ни за что не предложил бы такой рискованный план. Но в тот момент его идея показалась всем просто превосходной.

— О, давайте так и сделаем! — захлопала в ладоши Люси.

— А вы пойдете с нами? — вежливо спросил Каспиан у Юстаса, который тоже выбрался на палубу. Ладони его были все еще перевязаны.

— Согласен на что угодно, только бы поскорее выбраться с этой утлой лодчонки, — хмуро ответил Юстас.

— Утлой? — переспросил Дриниан. — Поясните ваши слова, сударь.

— В цивилизованных странах, — наставительно заговорил Юстас, — например, в той, где я родился, корабли такие большие — на них забываешь, что ты в море.

— Тогда вообще не стоит покидать берег, — усмехнулся Каспиан. — Прикажите спустить на воду лодку, Дриниан.

Лодку спустили. Король, Рипишиппи, брат и сестра Певенси и Юстас сели в нее, гребцы налегли на весла, и лодка устремилась к берегу Фелимата. Высадив их, лодка пошла назад, а они, обернувшись, поразились — такой маленькой выглядела отсюда “Утренняя заря”.

 Люси была босиком, ведь ей пришлось сбросить туфли, когда, оказавшись внезапно в море, она плыла к судну. Но это не причиняло ей никаких неудобств: идти им предстояло по невысокой мягкой траве. Было приятно снова оказаться на берегу, вдохнуть запах земли и травы, хотя поначалу, как это бывает со всеми, кто оказывается на суше после долгого пребывания на корабле, ей казалось, что земля под ногами ходит ходуном. На берегу было гораздо теплее, чем на палубе корабля. Пока шли по прибрежной полосе, Люси с наслаждением ступала по сухому мелкому песку. Где-то пел жаворонок.

Не торопясь, путешественники шли в глубь острова. Вскоре они поднялись на довольно крутой, хотя и невысокий холм. Взобравшись на вершину, снова оглянулись назад и увидели “Утреннюю зарю”. Словно огромный яркий жук, корабль медленно полз по синей глади на северо-восток. Он шел на веслах. Путники перевалили гребень холма, и корабль скрылся из виду. Зато теперь они хорошо видели Доурн, отделенный от Фелимата всего лишь узким проливом шириною не больше мили. Рядом с ним, дальше к востоку, лежала Авра. Отсюда можно было разглядеть даже маленький городок на Доурне, Узкую Гавань.

— Хэлло! Это что такое? — воскликнул Эдмунд.

В зеленой долине, куда они спускались с холма, под деревом сидели с полдюжины людей: косматых, неряшливо одетых, вооруженных. Словом, уже с первого взгляда они производили очень неприятное впечатление...

— Не говорите им, кто мы такие, — предупредил Каспиан.

— Прошу ваше величество объяснить мне, почему? — спросил Рипишиппи, который, приняв любезное приглашение Люси, теперь сидел у нее на плече.

— Я вдруг подумал, — ответил Каспиан, — что тут очень долго никто не слыхал про Нарнию. И, скорее всего, предпочитают не знать, что эти острова принадлежат нам. Поэтому не очень-то разумно объявлять им сразу, что я — нарнианский король. Это может оказаться небезопасным.

— Но мы вооружены, сир, — возразил Рипишиппи.

— Я помню об этом, Рипи, но не можем же мы втроем драться со всеми островитянами. Если дело дойдет до этого, я предпочел бы вернуться сюда с несколько большим отрядом.

Обсуждая ситуацию, они приблизились к странной компании. Один из незнакомцев — черноволосый верзила — крикнул им:

— Доброго вам утречка!

— И вам доброе утро, сударь, — учтиво ответил Каспиан. — Скажите, пожалуйста, Уединенные Острова по-прежнему управляются губернатором?

— Конечно. Губернатором Гумпасом. Резиденция его высокопревосходительства в Узкой Гавани. Вы, как я понимаю, с какого-то иноземного судна. Не хотите ли посидеть с нами, выпить винца и посудачить о заморских новостях.

Каспиан вежливо поблагодарил. Хотя ни ему, ни его спутникам решительно не понравилась наружность незнакомцев, все-таки они приняли предложение и уселись под деревом. Но не успели они даже поднести к губам бокалы с вином, как черноволосый верзила кивнул своим товарищам, и дети мгновенно оказались, как в тисках, в кольце проходимцев. С минуту они пытались отбиваться, но преимущество явно было не на их стороне. Каспиана с друзьями быстро обезоружили и связали руки за спиной всем, кроме Рипишиппи. С ним пришлось повозиться: он вырывался из рук разбойника, набрасывался на него и бешено кусался.

— Эй, Такс! — окрикнул вожак. — Поосторожнее с этим зверем! Смотри, не помни его! Похоже, я выручу за него больше, чем за всех остальных, вместе взятых!

— Трус! Негодяй! — пронзительно верещал Рипишиппи. — Освободи мне лапы и отдай шпагу, если только у тебя хватит на это смелости!

— Ну и ну! — присвистнул от удивления работорговец (а это был именно работорговец). — Да этот зверь говорить умеет! В жизни не встречал такой бестии! Разрази меня гром, коли я не выручу за него сотни две полумесяцев!

Калорменские полумесяцы, служившие в той части света основным видом звонкой монеты, стоили каждый примерно треть фунта на наши деньги.

— Вот, значит, кто вы такие! — сказал Каспиан. — Похитители детей и работорговцы! Что ж, полагаю, у вас есть все основания быть довольными. Вам повезло — пока.

— Эй, ты! — прикрикнул верзила. — Заткнись! Чем тише будете, тем лучше для вас. Я не для забавы занимаюсь такими делами. Все зарабатывают себе на хлеб, как могут, так почему я должен быть хуже других?

— Куда же вы нас хотите продать? — спросила Люси, с трудом выговаривая страшное слово.

— Узнаете в Узкой Гавани, — отрезал работорговец. — Как раз завтра базарный день.

— А там есть британский консул? — поинтересовался Юстас.

— Что-что есть? А ну повтори.

Юстас принялся объяснять; но когда он выдохся от попыток втолковать этому негодяю, что такое консульство и что такое Великобритания, работорговец жестом прервал его и сказал:

— Хватит с меня твоей тарабарщины! То ли дело мышь — говорит так, что послушать — одно удовольствие. А этот тип несет всякую чушь, даже уши вянут. Идем отсюда, парни, пока он совсем нас не заморочил!

Четырех пленников связали вместе одной веревкой, стараясь не причинить им боли, но так основательно, что распутать узлы было невозможно. После этого, угрожая побоями, их заставили идти к берегу. Рипишиппи понесли на руках. Он перестал кусаться, когда ему пригрозили надеть намордник, зато говорить не переставал ни на миг. Наконец даже Люси стало интересно, как можно спокойно выслушивать все, что Рипишиппи говорил работорговцу, и не лопнуть от злости. Но тот и не думал возмущаться, наоборот, даже поощрял его:

— А ну, давай, шпарь дальше!

Стоило Рипишиппи умолкнуть на миг, чтоб перевести дыхание, как он восхищенно восклицал:

— Это же просто чудо! Настоящее представление, и никакого цирка не надо!

Или:

— Провалиться мне на месте! Вот так послушаешь-послушаешь, да и подумаешь, что эта мышь понимает все, что говорит!

Или:

— Скажите, это вы сами ее так выдрессировали?

Последнее замечание привело Рипишиппи в такое бешенство, что ему захотелось в ответ наговорить еще много разных слов, разумеется, весьма нелестных для работорговца; но, затрудняясь в выборе — какое сказать первым — он задумался и наконец замолчал.