Хроники Нарнии. Том 2 - Льюис Клайв Стейплз. Страница 67

"Я скажу это заклинание, — решила Люси. — Какое мне до всего этого дело? Вот сейчас скажу..."

Она сказала “Какое мне до всего этого дело?” потому, что внутренний голос говорил ей: “Ты не должна этого делать”.

Но когда она снова взглянула на открытую страницу с заклинанием, чтобы уже прочесть его, прямо среди написанного текста появилась еще одна картинка. Раньше там ее не было. Прямо на Люси смотрели глаза Великого Льва, Аслана. Он был нарисован таким золотым и сверкающим, таким страшно живым, что, казалось, вот-вот шагнет к ней прямо со страницы. До самого конца этого приключения она пребывала в уверенности, что Лев действительно чуть-чуть шевельнулся, выступив из страницы. И уж в любом случае в выражении его лица никак нельзя было ошибиться. Он заворчал и оскалился так, что стали видны все его острые зубы. Люси ужасно перепугалась и поскорее перевернула страницу.

Спустя некоторое время она наткнулась на заклинание, позволявшее узнать, что думают про нас наши друзья. А так как Люси все еще хотелось испытать действие заклинания, которое сделало бы ее прекраснее, чем это дозволено простым смертным, но произнести его не смела, она поспешно, боясь, как бы не сказать все же тех слов, проговорила эти. (Ничто в мире не заставит меня воспроизвести их здесь). И замолчала, ожидая, что же произойдет.

Но ничего не происходило. Она начала разглядывать картинки, на которые вначале не обратила внимания. И сразу же увидела картинку, изображавшую самую невозможную в мире вещь: вагон третьего класса и в нем двух самых обычных школьниц. Девочка сразу же узнала их: Марджори Престон и Мэри Федерстоун. Но изображение перестало быть картинкой. Все ожило. Люси видела, как за окном вагона мелькали телеграфные столбы, а девочки болтали о чем-то и смеялись. Потом понемногу начали различаться их голоса, как это бывает, когда включишь радио. Она уже могла разобрать, о чем говорят ее подружки.

— Так я смогу хоть иногда видеть тебя в этом семестре? — спрашивала Мэри. — Или ты по-прежнему будешь все время крутиться вокруг Люси Певенси? Вы до сих пор дружите?

— Ну, вряд ли это можно назвать дружбой, — несколько смутилась Марджори.

— Уж, не скажи. В прошлом семестре ты на ней просто помешалась.

— Вот уж нисколечко! — с негодованием воскликнула Марджори. — Если нужно, я могу выбрать себе подружек поумнее, чем она! Нет ничего хуже, чем возиться с такой малышкой! Я и так жутко устала от нее и не могла дождаться, когда же кончится семестр.

— Ну, больше тебе мучиться со мной не придется! — крикнула Люси. — Ах, какая же ты двуличная!

Звук собственного голоса тотчас привел ее в чувство, она поняла, что кричит на картинку, а настоящая Марджори далеко отсюда, более того, совсем в другом мире.

— Ну и ладно, — уговаривала себя Люси. — Я-то думала о ней куда лучше, чем она обо мне. Я ведь столько сделала для нее в прошлом семестре, так ее полюбила, что... что вряд ли какая девочка еще сможет полюбить ее так сильно. Причем она хорошо об этом знает, но все-таки наговорила обо мне таких гадостей этой Мэри Федерстоун. Там ведь были и какие-то другие девочки! Неужели все мои подружки точно такие же? Там еще столько разных картинок... Нет, больше не буду смотреть! Не хочу, не хочу!

И с усилием она перелистнула страницу, на которую успела капнуть ее большая сердитая слеза.

На следующей странице ее ожидало заклинание для тех, кто хотел поднять настроение. Рисунки здесь были совсем маленькие, но зато очень красивые. Когда же Люси начала читать заклинание, оно оказалось всего-навсего сказкой, которая занимала всю эту страницу и три следующих. Но еще не дочитав и до середины, Люси забыла, где она, забыла даже то, что просто читает. Она вошла в эту сказку, как в настоящую жизнь, и все картинки оказались тоже живыми. Перевернув четвертую страницу и дочитав ее до конца, Люси заявила:

— Это самая чудесная сказка из всех, какие я читала, и боюсь, что такой мне больше уже никогда не прочесть! Будь на то моя воля, читала бы ее, не отрываясь, десять лет подряд. А сейчас надо хотя бы еще разок перечитать ее, пока я здесь!

И тут Волшебная Книга показала свой нрав. Оказывается, она не позволяла вернуться к тому, что было уже прочитано. Страницы справа переворачивались, как в обыкновенной книге, а страницы слева, уже прочитанные, никак не хотели перелистываться.

"Ох, какая досада! — расстроилась Люси. — Так хочется прочесть эту сказку еще раз! Но, если нельзя перечитать, я ее сейчас вспомню. Как там было? С чего она начиналась? Она о том, как... о том... боже мой, да что же это такое? Она без следа исчезла из моей памяти! И даже последняя страница теперь совершенно чистая. Какая странная книга! Но как я могла так быстро все позабыть? Что же там все-таки было? Что-то насчет чаши, меча, дерева и какого-то зеленого холма. Это я хорошо помню. Но вот как все начиналось?.. Что же мне теперь делать?"

Ей так и не удалось ничего вспомнить ни тогда, ни после, до самого конца ее жизни. Но с тех пор всякая интересная история, прочитанная Люси, казалась ей частью прекрасной и неуловимой сказки из Волшебной Книги, которую она так и не смогла запомнить.

Убедившись, что сказка ушла безвозвратно, Люси со вздохом перевернула страницу и с удивлением увидела, что на следующей совсем нет картинок. Такая страница в этой книге встретилась ей впервые. Но зато на ней было то, ради чего она пришла в эту комнату: заклинание, которое делало невидимое видимым. Именно то, что она искала. Сначала Люси внимательно прочла текст про себя, чтобы разобрать все трудные слова, а потом начала, не торопясь, очень внятно, читать вслух. И сразу же увидела, что оно действует: при первых же произнесенных словах в заглавных буквах вверху страницы проступила краска, а в пробелах текста начали появляться рисунки.

Это выглядело так, словно она держит над огнем листок, исписанный невидимыми чернилами, и текст проявляется от тепла. Только вместо тусклых сероватых букв, выведенных лимонным соком (самые простые и доступные невидимые чернила), все запестрело золотой, голубой и ярко-алой красками. Но рисунки оказались какими-то странными, на них было слишком много всяких фигурок. Люси с трудом удавалось одновременно читать заклинание и разглядывать картинки. И чем-то они ей не понравились. Девочка подумала: “Наверно, я сделала видимыми не только этих Колотунов, но и уйму прочего народа. Вокруг таких мест, как дом чародея, должно слоняться без дела много всяких невидимок. Среди них могут оказаться такие, которых лучше бы и не видеть”.

В этот момент она услышала, что за ее спиной по коридору кто-то идет, ступая мягко, но несколько тяжеловато. Конечно, она тут же вспомнила все, что ей рассказывали про мага: ходит всегда босиком, а шуму от него не больше, чем от кота. В таком случае всегда лучше сразу обернуться и увидеть, что это такое, чем дожидаться, дрожа, пока это приблизится к тебе сзади. И Люси обернулась.

Лицо ее запылало от счастья и (чего она не могла видеть) на миг стало почти таким же прекрасным, как у той Люси — из Волшебной Книги. Вскрикнув от восторга, она бросилась к двери, протягивая вперед руки. Потому что у порога стоял сам Аслан, Великий Лев, Величайший из всех Великих Властителей. Сильный, теплый, самый настоящий, он позволил ей расцеловать себя и зарыться лицом в сияющую золотую гриву. Прошло несколько секунд, и из груди Льва послышался низкий, переливчатый гул, похожий на раскаты отдаленного грома. Люси решила, что он так мурлычет.

— Ах, Аслан! Как мило, что ты пришел!

— Я был здесь все время, но ты только сейчас сделала меня видимым.

— Ой, Аслан! — Люси позволила себе легкий упрек. — Ты смеешься надо мной. Неужели я могла сделать что-то такое, от чего ты стал видимым?

— Ты сделала это, — сказал он. — Ты прочла заклинание. Или

ты думаешь, что я не подчиняюсь законам, которые сам же установил?

Он помолчал немного, а потом сказал уже другим тоном:

— Девочка, мне кажется, ты позволила себе подслушивать.