Челюсти - Бенчли Питер Бредфорд. Страница 43

— Как же вы следили за акулой? — спросил Броди. — Почему она не ушла на глубину.

— Не могла. За ней волочился бочонок. Он не давал акуле улизнуть. Она затянула его под воду, но ненадолго. Вскоре акула устала и поднялась ближе к поверхности. Поэтому мы просто шли за бочонком. Спустя пару часов мы всадили в эту тварь еще два гарпуна, и, наконец, она всплыла совсем обессиленная; мы накинули веревку ей на хвост и потащили на буксире к берегу. Наш клиент все время нес разную чепуху, так как был уверен, что мы потонем и акула нас сожрет. Но самое смешное впереди. Когда мы приволокли красавицу и пришвартовались, целые и невредимые, этот кретин подходит ко мне и предлагает пятьдесят долларов, если я скажу, будто он поймал акулу на крючок. Она была продырявлена гарпунами, а он хотел, чтобы я поклялся, будто он поймал ее на крючок! Я послал его к черту. Тогда он запел на другой лад: потребовал скостить плату за прогулку наполовину: видите ли, я лишил его возможности поймать акулу. Я сказал, что если б я разрешил ему половить, то остался бы без крючка, трехсот ярдов металлической лесы, катушки, удочки, а главное, без рыбины — это уж точно. Тут он заговорил о той необыкновенной рекламе, которую я получу после оплаченной им поездки. А я ответил: пусть он даст мне деньги, а рекламу оставит себе и попробует намазать ее на пресную галету для себя и своей жены.

— Вы тут интересно говорили о ловле на крючок, — сказал Броди.

— О чем?

— Я обратил внимание на одно место в вашем рассказе. Вы ведь не стали ловить акулу на крючок?

— Что я, круглый идиот? Конечно нет. Судя по тому, что я уже слышал, пойманная мною акула — просто щенок по сравнению с той, которая донимает вас.

— Тогда для чего заброшены спиннинги?

— По двум причинам. Первая — белая акула спокойно может взять одну из этих маленьких наживок. Она перекусит лесу в два счета, но, по крайней мере, нам будет известно, что она здесь. Это хороший сигнал. Вторая — никогда не определишь, кого привлечет сюда запах приманки потом; даже если ваша акула не появится, может, клюнет другая рыбка.

— Какая же, например?

— Кто знает. Вдруг поймаем что-нибудь съедобное? Как-то мне попалась меч-рыба, в Монтоке можно получить два пятьдесят за фунт ее мяса. Или вдруг клюнет что-нибудь интересное, к примеру, акула-мако, поймать ее — одно удовольствие. Раз уж вы платите четыре сотни долларов, то можете хоть поразвлечься.

— Предположим, белая акула все же появится здесь, — сказал Броди. — Что вы сделаете сначала?

— Попытаюсь приманить ее, чтобы она кружила вокруг катера, пока мы не доберемся до нее. Особой хитрости здесь не надо: акулы — довольно глупые создания. Все зависит от того, как она себя поведет. Если нападет на катер, мы просто побыстрее нашпигуем ее гарпунами, а затем отплывем в сторонку и пусть изматывает себя. Если же акула хватанет приманку, мы не сможем ее удержать. Тем не менее я попытаюсь не дать ей уйти, удержать эту тварь, рискуя оборвать лесу. Акула наверняка мигом разогнет крючок, но, быть может, нам удастся подтянуть ее ближе и метнуть гарпун. Как только я всажу в нее хоть одну железку, поймать ее будет вопросом времени. Скорее всего она подойдет к катеру на небольшой глубине, привлеченная приманкой. И тут нам придется решать, что делать дальше. Наживки у нас недостаточно, чтобы долго удерживать акулу. Огромная рыбина тут же втянет ее в себя и даже не почувствует, что проглотила. Поэтому нам надо будет подсунуть ей какое-нибудь особенное лакомство, от которого она не сможет отказаться, а в нем будет большой крючок — он и удержит рыбину, пока мы не всадим в нее парочку гарпунов.

— А если акула заметит крючок, — сказал Броди, — она не возьмет приманку?

— Возьмет. У акул нет разума, это не собаки. Они жрут все. Можете бросить пустой крюк, и акула проглотит его. Одна такая рыбешка подплыла однажды к лодке моего друга и хотела слопать подвесной мотор. Она выплюнула его, так как он застрял у нее в горле.

— Что это за «особое лакомство», Куинт? — спросил Хупер, который сидел на корме и бросал в воду приманку.

— «Особое лакомство», от которого акула не сможет отказаться? — переспросил Куинт. Он улыбнулся и ткнул пальцем в сторону зеленого пластмассового бачка для мусора, стоявшего посередине судна. — Посмотрите. Оно там, я приберег его именно для такой акулы. Другие этого не стоят.

Хупер подошел к бачку, отбросил металлические зажимы и поднял крышку. Он заглянул внутрь и застыл с открытым от изумления ртом. В воде плавал крошечный тупоносый дельфинчик длиной не более двух футов. Тельце сохраняло вертикальное положение, и дельфинчик медленно покачивал безжизненной головой в такт движению судна. Из дыры под нижней челюстью торчало ушко огромного крюка для ловли акул, а из брюшка — острие того же крюка, Хупер сжал руками края бачка.

— Детеныш, — произнес он.

— Не совсем, — ответил Куинт с ухмылкой. — Эмбриончик.

Хупер пристально разглядывал дельфина несколько секунд, затем с шумом захлопнул крышку бачка.

— Где вы его достали? — спросил он.

— Милях в шести отсюда на восток. А что?

— Я имею в виду, как вы его достали?

— Очень просто. Из утробы матери.

— Вы убили ее?

— Конечно, нет, — засмеялся Куинт. — Она прыгнула на судно и проглотила горсть снотворных пилюль. — Куинт помолчал, ожидая смеха, но Броди с Хупером серьезно смотрели на него. — Вы же знаете, что такое лакомство не купишь за здорово живешь, — добавил владелец катера.

Хупер не сводил глаз с Куинта. Он был вне себя от ярости и возмущения.

— Вам известно, что дельфины находятся под охраной? — спросил он.

— Когда я рыбачу, сынок, я ловлю все, что хочу.

— А как же законы? Неужели…

— Чем вы занимаетесь, Хупер?

— Я ихтиолог. Изучаю рыб. Поэтому и приехал сюда. Разве вам не сказали?

— Когда люди нанимают мое судно, я не задаю лишних вопросов. Ну, хорошо, вы изучаете рыб и тем зарабатываете на жизнь. Но если бы вам пришлось трудиться по-настоящему, — я имею в виду такой труд, когда каждый цент достается потом и кровью, — вы бы знали больше о законах. Верно, дельфины находятся под охраной. Только это не помешает Куинту поймать одного-двух малышей для наживки. Закон ввели, чтобы остановить массовое уничтожение дельфинов, запретить богатым бездельникам охотиться на них в свое удовольствие. Вот что я вам скажу, Хупер: можете сколько угодно беситься искупить, но больше не говорите Куинту, будто он не имеет права поймать несколько рыб, чтобы заработать себе на хлеб насущный.

— Послушайте, Куинт, дело в том, что дельфинам грозит истребление, они могут полностью исчезнуть. И вы ускоряете этот процесс.

— Не пудрите мне мозги! Скажите рыбакам, промышляющим тунцом, — пусть они прекратят заманивать дельфинов в Свои сети. Скажите капитанам японских судов для ярусного лова — пусть перестанут бить их гарпунами. И все пошлют вас куда подальше. Им надо кормить людей. И мне тоже надо кормить себя.

— Понятно, — сказал Хупер. — Вы будете ловить дельфинов, пока ловится, а если они исчезнут, плевать, тогда вы найдете себе другое дело. Какая глупость!

— Осторожней на поворотах, сынок! — пригрозил Куинт. Голос у него был глухой, невыразительный, он смотрел Хуперу прямо в глаза.

— Что?

— Не советую называть меня дураком.

Хупер не хотел обидеть Куинта и удивился, что тот воспринял его слова как оскорбление.

— Вы напрасно сердитесь. Я просто хотел…

Броди, который сидел между Хупером и Куинтом, решил положить конец их спору.

— Прекратите же, Хупер! — сказал он. — Мы здесь не для того, чтобы обсуждать проблемы охраны богатств океана.

— Что вы понимаете в экологии, Броди? — разозлился Хупер. — Держу пари, эта наука означает для вас лишь то, что для окружающей среды вредно жечь листья у себя на заднем дворе.

— Послушайте, вы. Приберегите вашу дешевую демагогию прожигателя жизни для кого-нибудь еще.

— Вот оно, значит, в чем дело! Демагогия прожигателя жизни. Зависть к чужому богатству сидит у вас в печенках, верно?