Драмы - Штейн Александр. Страница 52

Иван. Не забыл, Федя, помню. Беги. (Отвернулся). Быстро! Беги!

Пауза. Гуща двинулся нерешительно. Увидел валявшийся наган. Наклонился. Взял. Пошел. Остановился.

(Не оборачиваясь). Ну, ушел?

Гуща (прицелился в Ивана). Ушел.

Таська. Не смей! (Бросается наперерез). Низко, грязно, под...

Выстрел. Она падает.

Гуща (взревел, в ужасе). Таська-а!

Иван склоняется над Таськой-боцманом.

Таська. Ай-я-я-яй, как некрасиво... Как стыдно... Прости, Иван... (Смолкла).

Иван поднялся. Гуща выстрелил первым. Иван упал. Гуща подбежал к Таське-боцману, склонился над ней. На палубе появились Гордей Позднышев, Красный Набат. Следом за ними — в белых маскировочных халатах моряки, делегаты съезда — пантомима.

Гуща. Амба!

Гуща закрыл глаза Таське-боцману, встал. Увидел Позднышева. Моряков. Делегатов съезда. Медленно пошел им навстречу. Позднышев прицелился.

(Швырнул ему под ноги свой наган. Рванул тельняшку). Нет в жизни счастья! Стреляй!

Матросы хватают Гущу. Позднышев бросается к Ивану, склоняется над ним.

Иван (с закрытыми глазами). Вы, батя?

Позднышев. Я, Ванюшка, я.

Иван. Убил меня Федька, да? Руку. Держи.

Позднышев. Держу.

Иван. Вот что-то глаз не открыть... Сыпнотифозный... Не пускали... Что я мог? Фельдшер — жаба. Не серчай...

Позднышев. Не серчаю.

Иван. Она... прикрыла. Похорони ее. Чин-чинарем.

Позднышев. Схороню.

Иван. Худо так, что... Вы ж — батя. Выручайте... Выручайте... (Кричит). Выручайте!

Позднышев (беспомощно). Мой...

Иван. Твой, а ты... Доктора где, в гроб их!.. В Финляндию убегли, воши белые. Что ж мне — помирать? Зови докторов, слышь! (Приподнялся, приоткрыл глаза, снова упал). Убитый я, да? Руку. Вот тебе и Трансвааль. Куда же ты делся? Держи, не пускай, раз отец — не пускай... (Встрепенулся. Отчаянное усилие — приподнялся. Отчаянное усилие — открыл глаза). Вижу...

На мгновение, напоследок — поглядеть на онемевшего в тоске отца, и на светлеющее небо скупого балтийского рассвета, и весь белый свет, которого он уже никогда больше не увидит. Упал. Затих. Уже — навсегда. Вернулись с палубы моряки. Расколупа увидел Позднышевых. Живого и мертного. Снял с плеча гармонь, заиграл «Варяга».

...Трубы оркестра. «Варяг».

...Строятся на палубе, по правому борту — моряки.

...Красный Набат вышел, читает стихи. Как всегда наивные и как всегда полные святого революционного чувства:

«Напрасны происки кадетов!

Последний черный козырь бит!

Кронштадт у наших ног лежит!

Несокрушима власть Советов!»

...Трубы оркестра.

Голос. Ленин говорил тогда: «Колеблющихся много, нас мало. Колеблющиеся разъединены. Мы — объединены. Колеблющиеся не знают, чего они хотят. А мы знаем, чего мы хотим. И потому мы победим».

Слышна команда: «Поднять флаг и гюйс...»

...Медленно ползет флаг по флагштоку...

...Поднялся.

...Развевается флаг и гюйс.

Слышна команда: «На флаг... и... гюйс... Смир-рна!»

...Трубы оркестра.

ПЕРСОНАЛЬНОЕ ДЕЛО

Драма в четырех действиях, шести картинах

Действующие лица

Хлебников Алексей Кузьмич — инженер, начальник технического отдела главка, 46 лет.

Александра Ивановна — его жена, 38 лет.

Павлик — их сын, студент, 17 лет.

Марьяна — дочь Александры Ивановны от первого брака, студентка, 19 лет.

Черногубов Ион Лукич — капитан первого ранга. 51 год.

Колокольников Юрий Ипполитович — инженер технического отдела главка, 48 лет.

Клавдия Сергеевна — его жена, 47 лет.

Степан — их сын, 27 лет.

Дядя Федя — родственник жены Хлебникова, неопределенного возраста, «за 50 лет».

Полудин Сергей Романович — начальник управления кадров министерства, 40 лет.

Дергачева Анна Семеновна — секретарь партбюро главка, 43 года.

Быкова Вера Владимировна — инженер технического отдела главка, 29 лет.

Малютина Наталья Васильевна — инструктор партколлегии, 38 лет.

Действие происходит в Москве в 1952-1953 годы.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

КАРТИНА ПЕРВАЯ

Поздний утренний час. Неяркое декабрьское солнце. Столовая в небольшой квартире Хлебниковых — с выходами в переднюю, в коридор и в смежную комнату. На переднем плане — грубый некрашеный стол на высоких ногах, на нем чертежи, кальки, металлическая лампа с выдвижным кронштейном. Хлебниковы живут высоко. За окнами — Москва. Александра Ивановна ходит по комнате в пальто, за нею — Марьяна.

Александра Ивановна. Суп на два дня сварен. Баранина за окном, к обеду разогрей, а на ужин можно есть холодную. Не забудь папе лекарство.

Из передней входит Хлебников в пальто, в шапке.

Хлебников. Такси внизу. Саша, готова?

Александра Ивановна (голос чуть дрогнул). Готова.

Марьяна бросилась к ней, прижалась.

Ты что?

Марьяна. Ничего. Прости.

Александра Ивановна. Пожалуйста, без нюнь. Принеси сумочку из ванной, я уже туда всё сложила.

Марьяна уходит.

Хлебников. Что она — раньше помочь тебе не могла? Барышня-комсомолка.,. (Садится на диван в чем одет, усталым и небрежным движением швыряет на диван портфель, — вываливаются бумаги). Приучила обоих — дома все делается по щучьему велению...

Александра Ивановна. Алеша, Алеша, не надо себя и нас мучить. И ты волнуешься, как никогда, и ей, глядя на тебя, страшно...

Пришла Марьяна с сумочкой. Александра Ивановна пошла в переднюю, вернулась с ботами в руках.

Вообще-то, может быть, ложная тревога? (Садится, надевает боты).

Хлебников становится на колени, помогает ей застегнуть пуговицы.

Было уже так, помнишь? (Улыбнулась). Воротились мы с тобой из родилки ни с чем. И врачам не трезвоньте, ладно? Мураша, зубную щетку положила?

Марьяна. Ой! (Убегает).

Александра Ивановна. Алеша...

Хлебников. Да.

Александра Ивановна. Ты ничего от меня не скрываешь?

Хлебников (смешался). Скрываю? Ну что ты...

Вернулась Марьяна.

Александра Ивановна. А почему ты второй день на работу не ходишь?

Хлебников (с нарочитым удивлением). Разве забыл сказать? Отпуск взял.

Александра Ивановна. Отпуск? Сейчас? Зачем? Хлебников. Ну — зачем? Тебе трудно самой будет. Словом... (Встал). Время ехать. Шофер, верно, ругается.

Александра Ивановна (застегнула сумочку). Вот и всё.

Мураша, платок. Я просто ничего не понимаю. Зачем ты взял отпуск? Тогда завтра же иди за путевкой, завтра же возьми лечебную карту, сделай просвечивание...

Хлебников. Поехали?

Марьяна. А я?

Александра Ивановна. Нет, нет, занимайся. С богом, Алешенька. (Идет к дверям). Господи! Про дядю Федю позабыли! (Марьяне). Звони на Казанский, узнай, когда ташкентский прибывает...

Хлебников. Вот уж ни к селу ни к городу дядя Федя твой...

Александра Ивановна (строго). Оставь, Алексей, это уж известно — ты не выносишь моих родственников. (Марьяне). Прими его потеплей, накорми... Он тебя, годовалую, нянчил. (Пошла. Вернулась). Не трогай ничего. Не убирай. Примета.

Марьяна. Ну, мама...

Хлебников. Мать хочет. Не трогай.

Все трое уходят в переднюю. Голос Марьяны: «Дай обниму напоследок». Голос Александры Ивановны: «Глупая ты моя девчонка». Слышен поцелуй. Пауза. Уехали.