Сердце напрокат - Серова Марина Сергеевна. Страница 20

Мы со Скрынником переглянулись. Ладно, если мальчик хочет, пусть едет, конечно. Самый эффективный способ охраны – поместить клиента в сейф. Во всех остальных случаях он уязвим. Пришлось на ходу придумывать стратегию. Единственное, чего мне удалось добиться от Стаса – это обещания, что он больше не будет исчезать из поля зрения охраны, а обо всех внезапно возникших идеях – типа прогуляться с незнакомцем – ставить в известность меня.

Наряжаться я, естественно, не стала. Просто надела свой любимый угольно-черный брючный костюм и туфли на устойчивых каблуках. Моя одежда была не только элегантной, но и скрывала несколько хитроумных приспособлений – к примеру, из рукавов шелковой рубашки можно было извлечь сюрикены, а в туфлях прятались выкидные лезвия.

Двое ребят Скрынника ехали с нами, то есть со мной и Стасом. Это не считая тех шестерых, что охраняли Новицкого и его семью. Проблема в том, что охрану пустят до порога, не дальше. Не тащить же крепких парней в костюмах на губернаторский бал? Видимо, в представлении Скрынника наш провинциальный городок был очень опасным местом. В конце концов Новицкий прямо заявил безопаснику: «Хватит суетиться. Чтобы я твоих ребят не видел, ясно? Пусть делают свою работу, но незаметно. Я хочу, чтобы девочки немного отдохнули и развеялись. Так что не порть нам праздник». Пришлось Скрыннику провести прощальный инструктаж и сказать охранникам, чтобы держались по возможности незаметно.

В последний момент Лиза раскапризничалась. Девочка плакала – по-моему, притворно, вырывала руку у матери и кричала, что не желает ехать на бал с мамой, без гувернантки. Лиза заявила, что без Наины Валерьевны вообще никуда не поедет. Новицкий и уговаривал малышку, и грозил, что оставит ее дома, – ничего не помогало. Пришлось пригласить гувернантку. Она появилась элегантно одетая, волосы были уложены в высокую старомодную прическу. Стоило Наине Валерьевне взять Лизу за руку, как девочка мгновенно успокоилась. Марина закусила губу. Гувернантка смерила Марину высокомерным взглядом, и бедная супруга олигарха была готова сквозь землю провалиться от стыда.

Наконец сборы были закончены, и мы на четырех машинах отправились в путь.

Губернаторский бал должен был состояться в старинном особняке – в начале двадцатого века здесь помещался банк, в советские времена – райком партии. Потом лакомое здание в центре города раздербанили по частям, понастроили офисов-клетушек. В последние несколько лет наш губернатор, большой ревнитель самодержавия и русской старины, разогнал эту публику и вернул зданию исторический облик. Здесь любили принимать иностранцев – к примеру, немцев, которые частенько наезжали в наш регион.

С точки зрения безопасности все оказалось не так уж плохо. Охрана на входе, ребята в штатском вокруг здания, камеры повсюду – и снаружи старинного здания, и внутри.

Новицкого в городе хорошо знали и помнили – к нему подходили поздороваться местные тузы и областное начальство, губернатор долго тряс руку столичному олигарху и вспоминал «старые добрые времена» – что-то там у них было совместное в лихие девяностые. Разряженная тарасовская элита фланировала по залу с зеркальными стенами и паркетом под старину. Большинство мужчин последовали примеру Новицкого и не стали выставлять себя на посмешище, наряжаясь по моде девятнадцатого века. А вот жены и дочери чиновников и бизнесменов решили поучаствовать в маскараде. Кроме того, в зале присутствовали специально приглашенные танцоры – юноши и девушки из местного исторического общества. Они как раз танцевали котильон. Ну, или что-то в этом роде. Играл оркестр – по-моему, это были музыканты из оперного театра.

Я заметила, что Стас внимательно осматривает зал, словно кого-то ищет. Честно говоря, когда юноша сообщил, что собирается принять участие в этом мероприятии, я удивилась. Все мысли молодого человека были заняты исключительно невестой. Стас думал только о Маше, говорил только о Маше – то принимался рассказывать, как они ездили с ней вдвоем на Воробьевы горы, то планировал, сколько детей они заведут, когда поженятся… Вообще Стас казался мне довольно инфантильным. И соблазны этого мира чудесным образом миновали его. Такое чувство, что свое детство сын олигарха провел в монастыре, причем где-нибудь высоко в горах… Так вот, день и ночь юноша говорит только о невесте и вдруг едет развлекаться! Конечно, мне это показалось подозрительным.

И точно – спустя полчаса после начала мероприятия, когда гости увлеклись фуршетом, Стас тихо сказал мне: «Сейчас вернусь» и скрылся там, куда мне ходу не было – в мужском туалете. Я устроилась неподалеку от двери, то и дело ловя на себе недоуменные взгляды тарасовских джентльменов. Прошло пять минут, потом десять… из-за двери слышались громкие голоса, и звучали они, на мой взгляд, угрожающе. Поэтому я решительно рванула дверь и переступила порог. Перед входом в собственно туалет располагалась довольно большая комната с вытяжкой и диванами по стенам – курительная. Сейчас здесь не было никого, кроме моего подопечного и какого-то мужика в неловко сидящем синем костюме. Мужик громадной лапищей сжимал галстук Стаса, заставляя юношу подняться на цыпочки.

Я подлетела к дерущимся и завернула мужику руки за спину. Такой прием не причиняет вреда, но позволяет охладить горячие головы – очень уж больно.

Мужик взвыл и попытался освободиться. Но сделал себе только хуже – уж такой это захват, чем больше дергаешься, тем больнее. Мужчина оказался непрост – довольно точным ударом попытался достать мою коленку, потом провел еще один довольно подлый прием… Ах, вот ты как?! Я разозлилась и поменяла захват на более жесткий. Мужик в костюме заорал и задергался, но я знаю, как удержать даже такого буйного клиента. Вскоре он затих, только матерился сквозь сжатые зубы.

– Женя, отпустите его! – попросил Стас, поправляя галстук.

– Значит, так, уважаемый, – проговорила я. – Сейчас я попробую вас отпустить, а вы не станете кидаться на Станислава Андреевича. Договорились?

Дождавшись, пока мужик кивнет, я разомкнула захват. Мой пленный повернул ко мне красное от злости лицо – и я с удивлением узнала в нем отца Маши Голубевой.

– Добрый вечер, Александр Иванович! – кивнула я ему. – Может быть, продолжим разговор в более… э-э… подходящем месте?

– Не о чем мне с этим щенком разговаривать, – буркнул Голубев. – Поговорили, хватит.

– Я ведь только извиниться хотел! – воскликнул Стас. – Попросить у вас прощения за то, что по моей вине пострадала ваша дочь. А вы душить… Зачем вы так?

– Нечего тебе возле Машки тереться, – огрызнулся Голубев, – вали в свою Москву!

– Я же не просто так, – обиделся Стас, – я хотел предложение сделать, все как полагается. Мы с Машей уже договорились, что я приеду к вам знакомиться… но тут это несчастье случилось.

Александр Иванович шагнул к юноше. Я поспешно вклинилась между ними, но Голубев не собирался нападать. Он только сжал пудовые рабоче-крестьянские кулаки и тихо произнес:

– Забудь про мою дочь. У нее есть жених, они с детства дружили, пока ты не явился. Слушай внимательно, мозгляк. Мне плевать, кто там у тебя папаня. Еще раз к моей девочке подойдешь, я тебе ноги вырву, понял?

«Пасть порву, моргалы выколю»… Только вот все это совсем не смешно. Голубев – мужик простой, ударят в голову отцовские чувства – и действительно рискнет причинить вред моему клиенту. И пусть потом пожалеет, поздно будет.

– Вы отдаете себе отчет, что угрожаете моему клиенту при свидетелях? – холодно спросила я, надеясь, что здравый смысл покинул любящего отца не навсегда, а только на время.

– А тебе я вообще мозги вышибу, – пообещал мне Голубев. – Только тронь еще. Это ты меня врасплох застала, таких, как ты, я в Афгане пачками имел…

И Голубев вышел из курительной, напоследок шарахнув дверью.

– Что это было? – спросила я, выводя Стаса в коридор.

– Я ждал, когда он выйдет покурить, – пустился в объяснения парень, – хотел поговорить наедине. Я ничего толком сказать не успел. А он на меня набросился… Маша мне рассказывала, что его контузило в Афганистане, и у него бывают приступы…