Это знал только Бог - Соболева Лариса Павловна. Страница 34

Пожилой мужчина выкатил из подъезда коляску, за ним вышла молоденькая мамаша с младенцем, уложила его в коляску. Мужчина торопливо зашагал и свернул за угол, а мамаша медленно катила коляску. Мила смело пошла к ней, проходя мимо, замедлила шаг.

– У вас девочка? – спросила непринужденно.

– Мальчик, – ответила девушка гордо.

– И сколько ему?

– Тринадцать дней.

– Ой, совсем крошечный, – улыбнулась Мила. – Он не задохнется? Вы его так закрыли…

Мамаша мигом склонилась к коляске, отбросила угол конверта и с облегчением выговорила:

– Нет, что вы! Мы спим. И гулять нам долго пока нельзя, холодно. Не больше десяти минут…

Мила возненавидела ее за лопотанье, между тем сморщенную мордашку рассмотрела. Ни своих черт, ни черт Серафима и близко нет, но спросила:

– Сколько он весит?

– Сейчас не знаю, а родился три пятьсот.

Маловат. Впрочем, составить мнение о ребенке, завернутом в толстое одеяло, невозможно. Если б посмотреть на него голенького… но как? Мила пожелала здоровья ребенку и побежала, якобы торопясь.

– Неудачно придумано, – бормотала она по дороге к следующему дому. – Как же увидеть детей распеленатыми?

Вторую мамочку тоже дождалась, все получилось как по сценарию: вопрос – ответ, мамаша отбросила уголок одеяльца… Мила еще больше расстроилась, теперь ей казалось, что найти сына невозможно. Продрогнув до костей, она забежала в кафе, взяла чашку горячего чая. Весь день ушел на бесплодные поиски, а ведь время не терпит. Мальчик подрастает, набирает вес… Где же выход?

– Милка?

Она подняла голову, перед ней стоял первый муж Алик. Не изменился ни на йоту. Такой же чернявый симпатяга с вьющимися до плеч волосами, скуластый, с хитрющими глазами, высокий. Он присел на стул, улыбнулся.

– Рад тебя видеть. Как ты?

– Хорошо, – дежурно ответила Мила. – А ты?

– Помаленьку. Вот, – приподнял он футляр, – халтура подвалила. В соседнем ресторане будем развлекать кодлу богачей. Ты ведь теперь тоже богачка?

– Ты считаешь богачами всех, у кого есть хорошая квартира и машина? – невесело усмехнулась Мила.

– И тех, кто одевается, как ты, – рассмеялся Алик. Вдруг он нахмурился: – Милка, у тебя все в порядке?

– Нет. Я потеряла ребенка. – Это было лишним, но сказанного не воротишь.

– Как потеряла?!

Мила молчала, опустила глаза, потому что потянуло заплакать, а это стыдно. Алик смотрел на нее в упор, разумеется, догадался, что значит «потеряла». Не зная, что говорят в таких ситуациях, он положил ладонь на руку Милы, а сказал глупость:

– Не бросила б меня, все было бы о’кей. Мы ссорились, зато как мирились!..

Мила подняла на него глаза, в них читалась решимость, а то, что сказал Алик, она не услышала, уверенно произнесла:

– Я найду его. Извини, мне пора.

Ощущение, что ребенок где-то недалеко, почти рядом, не проходило. Мила пришла домой, выжатая как лимон, мечтая согреться. Открыл Серафим и, снимая с нее шубу, на законных основаниях поинтересовался:

– Где ты была?

– Не спрашивай, – ответила Мила, прошла в комнату, упала в кресло. Чего-то не хватало… Терезы. – Где твоя мать?

– Улетела за товаром. – Он присел на массивный подлокотник кресла, в котором сидела Мила, притянул ее к себе. Она обняла его, прижалась. – Лапуля, куда ты ходила?

– Посмотреть на младенцев.

– На каких?

Мила отстранилась от него, заглянула ему в лицо – уж очень он напрягся. Она подавила нахлынувшее раздражение:

– На тех, кого выписали вместе с матерями из роддома. Чем ужасаться, лучше бы помог найти сына.

Серафим присел перед Милой на корточки, взял ее за руки, стало видно, как он ищет подходящие слова. По едва заметной мимике она определила, что ничего хорошего, утешительного он не собирается говорить, однако проявила терпение. Наконец он решился, правда, заговорил опасливо, очевидно, боялся навредить и без того расстроенному разуму жены:

– Кися… твои фантазии опасны, они похожи… на навязчивую идею. Я не хочу еще и тебя потерять. Подумай, куда ты заедешь…

– Ты называешь фантазиями мое стремление найти своего ребенка? – Чего ей стоило сдержаться, а не вспылить! – Странно.

– Но его нет, Мила! – начал раздражаться и Серафим, а сдерживать раздражение ему оказалось трудней. – Почему ты этого не понимаешь?

– Потому что мертвый ребенок был не мой! – огрызнулась она, злясь. – Почему ты мне не веришь? Я его видела, а ты не веришь. Почему я должна неизвестно кому уступать своего ребенка?

– Спокойно, спокойно. – Серафим положил ладони на ее колени. – Ответь мне, почему ты решила, что наш ребенок у одной из женщин, которых выписали? Они же тоже рожали детей, зачем им чужой?

Мила не попала в тупик, ответ у нее был готов:

– Я думаю, матери не сказали, что ее ребенок умер, например, сказали… отцу. Он заплатил, чтоб ей отдали чужого младенца…

– Дорогая, услышь меня, – застонал Серафим, поднялся, заходил по комнате, потирая затылок. – Мила, это бред. Как бы я тебя ни любил, но забирать у другой матери ее ребенка, чтоб ты не страдала, не стал бы. И никто не станет. Зачем воспитывать чужого, когда можно родить своего?

– Хорошо, ты прав, – но тон ее был протестующим. – В таком случае куда дели моего? Может, иностранцам отдали, может, еще куда? Я знаю одно: мне подсунули мертвого…

– О боже! – взвыл Серафим. – Мы с тобой чокнемся! Остановись, умоляю тебя! Ты впечатлительная, насмотрелась фильмов и перенесла сюжеты на себя. Как иностранцы вывезут младенца? Это не так просто, как тебе кажется. Легче взять из детского дома, да отказников полно в том же роддоме!

– Отказников? – не поняла Мила.

– Именно. В нашем городе десятки матерей в месяц отказываются от своих детей! Десятки! Сейчас… – Он рванул в другую комнату, какое-то время Мила слышала его голос: – Да где же газета… Черт! Куда я ее сунул? А, вот… – Серафим вернулся, бросил на колени жены газету. – На, читай!

Она развернула газету, статью нашла быстро, углубилась в чтение. Серафим ушел на кухню, скоро оттуда потянуло ароматом кофе. Прочитав жуткую статистику, Мила упрямо сказала самой себе:

– А моего почему украли?

Испытание бездельем оказалось непосильной ношей. Плохо то, что книжку читать невозможно, глаза видят буквы, мысли заняты другим. Чтобы отвлечься, Далила навела порядок в мастерской, вымыла полки, разложила инструменты. Больше и заняться нечем. Оставаясь с Игорем наедине, оба мучительно искали выход из положения. Разумеется, надо узнать, кто и почему поставил себе цель свести Далилу в могилу. А как это сделать? Игорь убедил, что коварный злодей не Рома, хотя на сто процентов не уверен.

– Понимаешь, – приводил он доводы, – неразумно зацикливаться на твоем муже. А если это кто-то другой?

– Да кому я нужна! – недоумевала Далила. – Слушай, может, меня проиграли? Ну, там решили: кто первый выйдет из троллейбуса, того и…

– Глыба на тебя упала раньше, – напомнил Игорь.

– Тогда было так: кто первый выйдет из подъезда…

– А зачем в квартире твоей рылись?

– Черт их знает, – подняла плечи Далила. – Ничего не взяли…

– Ты уверена? Точно ничего не взяли? Так не бывает: залезли в дом, есть, что взять, хоть и немного, а не взяли.

– Все цело, клянусь. Ты же помогал разбирать бардак. Благодаря этим придуркам я нашла затерявшиеся вещи. Может, псих из дурдома сбежал, я попалась ему на глаза… Вдруг он меня спутал с женщиной, которую ненавидит…

– Не обольщайся, у психа вряд ли есть сообщники.

– Какие сообщники?

– Смотри: ты поехала к дочери, выкинула урода из вагона, а здесь кто-то побывал в квартире. Психи действуют поодиночке, а сообща – преступники.

– Стало быть, это целая шайка, – согласилась Далила. – Но от меня им что надо? Смерти моей? Зачем? Тренируются на мне? Нет, это Роман. Гнида.

– Опять! – взмахнул руками Игорь.

– А кто? Больше некому. Куда ты?

– Поеду к тебе, спрошу у соседей, искал кто-нибудь тебя или все тихо. – Он накинул куртку, взял шапку, а Далила изобразила недовольную гримасу. – Не дуйся, мне обязательно надо изредка ездить к тебе. Если тебя пасут и увидят меня, поймут, что я не знаю, где ты есть.