Бей первой, леди! - Казанцев Кирилл. Страница 11

Ну вот кто ее сюда притащил, спрашивается, и зачем она ему? Нет, деньги, конечно, нужны, кто ж спорит, но есть, как сказал тот же адвокат, множество способов их заработать. И не обязательно для этого вытирать сопли взбалмошной дочке местной миллионерши, без него желающие найдутся. Хотя стоп – желающие были и все куда-то подевались, и что теперь: ему за всех отдуваться?

– Пожалуйста, – повторила Юля, – не обижайся на меня. Я дура, признаю. Только не бей меня больше.

И подвинулась на сиденье, освобождая Максу место рядом с собой.

– Ладно, уговорила. Но если будешь дурить, сам тебя убью! – За него эти слова точно кто-то другой произнес, Макс только и успел подумать, что надел себе на шею здоровенный хомут и будет таскать его, пока Левицкой не надоест. Хотя хомут этот, если приглядеться, очень даже ничего: и ноги длинные, и глаза красивые, и прочее, наверное, в наличии, но под безразмерной футболкой ни черта не рассмотреть.

– Куда, – Рогожский вытянул руку, преграждая Максу дорогу, почти что оттолкнул от машины, сам уселся рядом с Юлей и скомандовал: – За руль давай. Я, что ли, тебя обратно повезу? И привыкай заодно, с завтрашнего дня тебе на ней кататься. – И хлопнул дверцей.

Макс сел на водительское сиденье, развернул машину, выровнял ее на шоссе. И поймал в зеркале Юлин взгляд – веселый, хитрый, как ему показалось. Состроил серьезную физиономию и погнал «Мазду» обратно к поселку.

Глава 2

Их возвращения никто не заметил, или все дружно сделали вид, что так и надо. Левицкая вела себя словно ничего и не произошло: глянула на Макса мельком и отвернулась, не сказав ни слова. Понятное дело, он теперь для нее что-то вроде прислуги, поиграется, пока не надоест, и выгонит. Да оно и к лучшему, пусть не смотрит и вообще держится подальше. Вдова поговорила с Юлей и ушла вместе с ней в дом, Макс остался наедине с Рогожским.

– Пошли, – скомандовал тот, – жилье тебе покажу.

И двинул от гаража, куда загнали «Мазду», в глубь участка, по тропинке, что вела вдоль забора. Тут все было просто, без изысков и вывертов вроде прудиков и беседок, как на «барской» территории. Просто сосны, просто подстриженная трава, усыпанная мелкими шишками и иголками, просто чисто выметенная тропинка, уложенная плиткой, что привела к двум одноэтажным домикам. С каждой стороны имелся отдельный вход, Максу достался самый дальний. Забор тут шел углом, деревья росли тесно и таинственно шумели над головой, и, что особенно радовало, со стороны особняка не доносилось ни звука.

Однако в комнате был телефон без диска или кнопок, что предполагало одностороннюю связь, скорее всего внутреннюю: похоже, что поместье располагало своей АТС. В остальном все было отлично. И комната просторная, и мебель необходимая есть, и окно во всю стену. Правда, оно выходило на забор, но Макса это не расстроило, он осмотрелся, заглянул в пустые шкафы, в санузел и решил: пойдет, жить можно. В доме было так тихо, точно он был тут один или соседи, та же прислуга, еще не вернулись с работы.

Рогожский остался в небольшой прихожей и оттуда следил за своим новым подчиненным – Макс несколько раз ловил на себе его взгляд, но делал вид, что не замечает. Пусть смотрит, это нормально – к новому человеку присмотреться, и это еще цветочки, ягодки будут позже.

– Нормально, – сказал Макс после осмотра и повернулся к двери, – годится. Мне за вещами съездить нужно.

– Съездишь. – Рогожский положил ключ на полочку под зеркалом, что висело напротив входной двери, и вышел на крыльцо, крикнул оттуда Максу: – Пошли погуляем.

Можно и погулять, с чего бы отказываться? Макс закрыл дверь и вышел из комнаты. Грозу унесло в сторону города, и оттуда сейчас грохотало, и довольно активно, а здесь остался только ветер, гулявший в соснах, и тучи над головой. Серо было и неуютно, зато дождь так и не начался, и неизвестно, к лучшему это или наоборот: тогда бы прогулка получилась короткой, а сейчас они сделали круг по периметру и заходили на второй.

– Зарплата два раза в месяц, – сказал Рогожский после того, как перечислил все обязанности Макса.

– Зарплата? – искренне удивился тот. Вот уж не ожидал, что Левицкая ему еще и заплатит, чудо, граждане: это кто ж кому должен, а?

– А как же, – с довольным видом сообщил Рогожский, – ты что думал: тебя тут за еду работать заставят? Кстати, о еде – это на кухне, завтра утром спросишь, я предупрежу. А работать за зарплату, конечно, из нее твой долг вычитать будут, но тебе хватит.

И назвал сумму, такую, что дяденька из конторы, где Макс побывал до аварии, сам бы к Левицкой в дворники побежал, напрочь забыв про понты и «собственный бизнес». Рогожский помолчал еще немного и перешел к главному:

– Ты не смотри, что Юлька ведет себя малость… как дура себя ведет, чего уж там, – сказал Рогожский и выдал Максу мобильник, по которому звонить следовало только в самом крайнем случае.

Что это может быть за случай, Макс пока решил не уточнять, он вообще больше помалкивал, задал лишь пару вопросов, и все. Оставался еще один, последний, и он пока ждал своей минуты. Макс события не торопил и слушал заместителя Левицкой.

– Это не истерика, как ты подумал, это она так на нового человека реагирует. Мать уже устала ей охранника искать – каждый раз одно и то же. Боится Юлька, очень боится, ей проще, чтобы рядом вообще никого не было, чтоб на выстрел никто не подходил, даже мать. Юльке волю дай – она бы в пустыне какой жила или в тайге, где на сотни километров вокруг никого, мне кажется, она и волка не испугается. Я ей заранее звоню, если выехать куда надо, и договариваюсь, что ждать буду. Но, сам понимаешь, дел у меня полно, и не могу я Юльке все время уделить. Но если Лена… Елена Анатольевна просит меня куда-то отвезти или сопровождать Юльку, то отказать я не могу, а мог бы другим заниматься.

У Макса насчет виденного недавно были свои мысли, но озвучивать их он не собирался. Не похоже, что Юлька боится: затравленные, запуганные люди так себя не ведут. Хотя если присмотреться к ней, то в словах Рогожского истина есть: и одета она, и выглядит так, точно старается не выделяться, прячется от посторонних взглядов. Так себя закомплексованные подростки ведут, а у этой с внешностью порядок, даже очки ей идут.

– Лет ей сколько? – спросил Макс.

– Двадцать четыре.

Ну конечно, дело тут не в комплексах, года уже не те – по поводу прыщей переживать, Юльке замуж пора. А ведет себя точно как истеричка, только не запуганная, а задерганная чрезмерной опекой матери и того же Рогожского.

– А боится чего? – Главный вопрос Макс пока держал при себе и задавал наводящие, чтобы лучше понять ситуацию, в которой поневоле оказался.

Рогожский пнул носком ботинка сосновую шишку, та откатилась к бордюру. Справа на стволе сосны мелькнуло что-то, Макс поймал движение краем глаза и повернулся туда. Белка, рыжая, с огромным хвостом, вцепилась лапами в кору сосны и смотрела на людей глазами-бусинками, ждала, когда они пройдут, и даже недовольно цокала.

– Этого добра тут полно, – пояснил Рогожский, – обнаглели, даже еду воруют, как вороны. А боится… В общем, тут такое дело. Ее убить пытались. Она ж у Левицкой единственная дочка, следовательно, наследница. Были два эпизода…

«Убить?» – едва не сорвалось у Макса с языка. Весь Юлькин облик ну никак не вязался у него с богатой наследницей, что злоумышленники похищают с целью выкупа. А вот гляди ж ты. Убить!

– Два раза, – повторил Рогожский, – первый раз – сразу после того, как ее отец умер. Мой помощник Юльку вез, она верхом покататься ездила. Завтра, кстати, ты ее туда повезешь, это я тебе гарантирую. Так вот, они уже обратно ехали, когда их машину протаранили, столкнули на обочину. Юлька тогда голову разбила и чуть сознание не потеряла. А эти, что столкнули, разбили в нашей машине все стекла и пытались вырвать двери, орали: «Выходи, сука, все равно достанем, сама выходи!» Про деньги еще чего-то там орали, у меня запись есть, но тогда все обошлось, их менты спугнули. Юлька потом месяц из дома не выходила.