Дело «Пестрых». Черная моль - Адамов Аркадий Григорьевич. Страница 50
Чуркин умолк, беспокойно ерзая на стуле и поминутно откидывая со лба свой непослушный чуб. Видно было, что на душе у него далеко не так спокойно, как он хотел показать.
Зотов минуту сидел молча, барабаня пальцами по столу, потом сказал:
— Смелый вы человек, Чуркин. Спасибо, что снова помочь нам решили. Значит, точно еще неизвестно, поедут они на дело или нет? Это станет вам ясно только в последний момент, в машине? Ну что ж, теперь составим план действий…
Сергей уже складывал в несгораемый шкаф бумаги, собираясь идти домой, когда в его комнату зашел Зотов. Вид у него был утомленный. Он не спеша прикрыл за собой дверь и грузно опустился на диван. Сергей выжидающе молчал.
— Домой? — спросил Зотов.
— Так точно, домой. Но если требуется…
— Требуется только одно: чтобы завтра вы были в полной боевой форме. — Но Сергей почувствовал, что Зотов пришел неспроста. — Завтра у вас большой день, — задумчиво продолжал тот. — Вы впервые назначены руководить очень ответственной операцией.
— Я это понимаю, Иван Васильевич.
— Вы этого заслужили. Вообще скажу прямо, вы сильно изменились за этот год. Как сами-то чувствуете?
— Кажется, да.
Сергей присел на край стола и вытащил из кармана пиджака сигареты.
— Дайте уж и мне, — протянул руку Зотов. — Одну, сверх программы.
Они закурили. Зотов откинулся на спинку дивана и прикрыл глаза. «Устал, а не уходит. Наверно, за меня беспокоится», — подумал Сергей.
— Знаете, вот сколько лет я уже в МУРе, — негромко произнес Зотов, — и представьте: каждый раз перед такой операцией тревожусь.
— Все будет в порядке, Иван Васильевич, — тряхнул головой Сергей, как бы прогоняя последние сомнения.
— Надеюсь. — Зотов помолчал. — Но вот что я вам хотел сказать. Неверов мне сообщил, что завтра в машине, кроме него и какого-то Федьки, будет и Папаша. Очень серьезное сообщение. Это, собственно, то самое, из-за чего мы пошли на рискованный разговор с Неверовым. Вы кого наметили взять на эту операцию?
Сергей ответил.
— И Воронцова? — улыбнулся Зотов. — Что, налаживаются, наконец, отношения?
— Я раньше сильно ошибался в нем, Иван Васильевич.
— Так, так. Значит, люди познаются на деле?
— Вот именно.
— Это хорошо.
Зотов неожиданно умолк и, нахмурившись, потер рукой левую сторону груди под пиджаком, потом с досадой швырнул недокуренную сигарету и буркнул:
— Что-то пошаливать стало… по вечерам. А курить все никак не брошу.
Он с трудом пересилил боль.
— Тревожитесь? — спросил Сергей.
— Да, тревожусь, — покачал головой Зотов. — Особенно если сам не участвую в операции. — Он вздохнул. — Ну, да ладно. Только смотрите. Не прощу ни малейшего промаха.
Они сидели еще около часа, обдумывая план операции, потом вместе вышли на улицу, и Зотов на своей машине отвез Сергея домой.
ГЛАВА 9
КОНЕЦ ДЕЛА «ПЕСТРЫХ»
На следующее утро Сергей приехал на площадь Свердлова и внимательно изучил обстановку, определив удобные пункты для наблюдения. Вслед за ним на площади в течение дня побывали остальные сотрудники. Потом все собрались у Зотова и в последний раз уточнили задачу каждого. Зотов сообщил, что полковник Силантьев утвердил план операции.
Около шести часов вечера первая группа сотрудников МУРа прибыла на площадь Свердлова и взяла под наблюдение всю площадь и особенно место встречи преступников.
Спустя некоторое время на площади, около стоянки такси, появились две новые машины, их зеленые глазки под ветровым стеклом горели, как и у всех остальных машин здесь. В одной из них находились Сергей, Воронцов и Забелин, в другой — еще двое сотрудников. Немедленно по прибытии была установлена зрительная связь с сотрудниками, дежурившими на площади.
Наступило томительное ожидание. Все в машине, включая шофера, непрерывно и молча курили.
Громадная, окутанная сумерками площадь жила обычной, суетливой и напряженной жизнью. Бесчисленные машины, троллейбусы, автобусы, сдержанно сигналя, плавно огибали засыпанный снегом сквер в центре площади. Но вот вспыхнули, наконец, на высоких узорчатых столбах фонари, засветились разноцветные рекламы кинотеатров, вывески магазинов и ресторанов, наполнился светом высокий портал Большого театра.
Ставшее было пасмурным лицо Сергея тоже посветлело: зрительная связь, нарушенная сгустившимися сумерками, теперь снова восстановилась. К машине Сергея подошел один из сотрудников. Он тихо прошептал:
— Пришел Неверов, потом еще один парень. Все выпивают.
В этот момент Сергей увидел, что напротив закусочной остановилась машина Чуркина. Он толкнул шофера:
— Видишь? За ним ехать будем.
— А как же. Он самый. Точно.
Сергей оглянулся на вторую машину. Оттуда подали знак, что Чуркин замечен и ими.
В этот момент Сергей получил новое сообщение:
— В закусочную пришел какой-то старик в старой, на меху шубе. Высокий, худой, глаза навыкате, нос крючком, седые усы.
— Это Папаша! Сам Папаша, черт его побери!
Воронцов тронул Сергея за плечо.
— Ловко, а? Теперь одним ударом всех — хлоп! И полный порядок. Можно сказать, на одну насадку.
Не спуская глаз со стоявшего на углу площади сотрудника, Сергей иронически усмехнулся:
— Эх ты, рыболов! Кто это радуется, пока щуки вокруг живца ходят? Радоваться надо, когда уху из них ешь.
В машину влез Коля Чупров.
— Из таких щук уху варить нельзя, — наставительно произнес Воронцов. — Отравиться можно. Они…
— Внимание, товарищи! — воскликнул Сергей и, поймав условленный сигнал, резко закончил: — Пошли!
В ту же минуту машина сорвалась с места и вылетела на площадь. За ней пошла вторая. Последнее, что видел Сергей, когда его машина пронеслась мимо закусочной, это злое лицо Забелина и непонятный жест, который тот сделал в сторону удалявшейся машины Чуркина. «Это еще что значит? — мелькнула у Сергея тревожная мысль. — Неужели он упустил Папашу?» Но долго раздумывать Сергей не имел времени: все внимание поглощала идущая впереди машина. Специально отобранные и проинструктированные шоферы точно выдерживали интервал — тридцать-сорок метров.
Переезжая площадь, Чуркин дал тормозным фонариком первый сигнал: «Все в порядке, едут на дело», и его машина понеслась по узкой Петровке.
Потом Чуркин вдруг замигал левым фонариком, и все три машины въехали в Столешников переулок. Здесь машина Чуркина неожиданно на секунду притормозила, из нее выскочил высокий человек и мгновенно затерялся в толпе прохожих.
— Ушел, гад! Папаша ушел! — яростно крикнул Воронцов.
— Да, ушел, — сквозь зубы процедил Сергей.
«Неужели эта старая лиса еще на площади почувствовала неладное? — лихорадочно размышлял он. — Нет. Не может быть. Иначе остальные не поехали бы на дело. Скорей всего обычная осторожность».
Машины тронулись дальше. Они ехали сначала по Пушкинской, потом по улице Чехова и через несколько минут выскочили на кольцо «Б». Здесь машины свернули направо и понеслись в сторону вокзалов.
И только тут, наконец, был принят новый сигнал Чуркина. «Внимание, приступаю», — означал он.
— Молодец, — сдержанно заметил Сергей. — Самое удобное место.
— Точно! — подтвердил Воронцов. — Ну, братцы, держись. Вот только машин много кругом, как бы не помешали.
В этот момент они увидели, как Чуркин резко взял влево и стал обгонять поток машин. Это было явное нарушение правил уличного движения. Вслед его машине раздался резкий свисток постового милиционера.
Чуркин остановился не сразу, но тормозной фонарик машины замигал вдруг часто и тревожно, как бы подзывая к себе на помощь. Это был последний сигнал.
Милицейский свисток короткими очередями разрывал воздух. На ближайшем перекрестке постовой перекрыл светофор, чтобы задержать нарушителя. Но Чуркин уже сам медленно тормозил.
В ту же минуту с двух сторон к нему подлетели такси.
Сергей оглянулся на товарищей.
— Оставить оружие! — резко приказал он, увидев пистолет в руке Чупрова. Он схватился за ручку дверцы и еще на ходу рванул ее вниз и от себя.