Казнь на Вестминстерском мосту - Перри Энн. Страница 36

Рассказывая, Зенобия наблюдала за Шарлоттой, заранее пытаясь определить, какое впечатление у нее складывается.

— Примерно два или три года назад Африка познакомилась с женщиной на несколько лет старше себя, вероятно, лет на двенадцать или четырнадцать, которая ушла от мужа и забрала с собою дочь. Некоторое время она вполне сносно существовала на собственные средства, но когда изменившиеся обстоятельства лишили ее этой возможности, Африка предложила обеим, женщине и ее ребенку, крышу над головой. Она всем сердцем полюбила их, и они отвечали ей взаимностью.

А теперь та часть истории, что касается нас. Жестокий муж той женщины вознамерился добиться опеки над ребенком. Она обратилась к депутату парламента от своего округа, и тот пообещал помочь ей. Какое-то время он действительно помогал. Но неожиданно изменил свое мнение и стал помогать ее мужу, который таким образом добился ордера на опеку над ребенком и забрал девочку. С тех пор мать ее не видела.

— И мужа убили? — спросила Шарлотта, уже опасаясь, что ни она, ни кто-либо еще не сможет чем-то помочь.

— Нет. — Зенобия не спускала взгляда своих удивительных глаз с гостьи, и та вдруг увидела в них решимость и боль и поняла, что страхи Веспасии обоснованны. — Нет, миссис Питт, убили депутата парламента.

Шарлотта похолодела. Ей показалось, что в комнату ворвалась та ночь на Вестминстерском мосту, холодная, с клочьями тумана, поднимающегося от реки. Ведь это то самое дело, о котором рассказывал Томас, которое так сильно озадачило его и вызвало сожаление! Она знала, что весь Лондон потрясен убийствами, причем не только их жестокостью. Всех шокировали личности жертв и то, с какой легкостью крепкие, здоровые мужчины, нежно любимые и уважаемые, мужчины, создающие законы, были убиты в самом центре мирового парламентаризма.

— Да, — очень тихо произнесла Зенобия, продолжая внимательно наблюдать за Шарлоттой. — Убийства на Вестминстерском мосту. Боюсь, полиция может поверить в то, что эти ужасные преступления совершила Африка со своей жиличкой. У бедняжки действительно имелся мотив, и ни она, ни Африка не могут доказать свою невиновность.

Шарлотта вспомнила, как их описывал Питт, как рассказывал о гневе и тоске Флоренс Айвори, о ее бурных эмоциях, которые вполне могли подвигнуть ее на убийство. В голове Шарлотты бился единственный вопрос: это они? Они это или нет?

— Шарлотта, мы должны сделать все возможное, чтобы помочь, — оживленно сказала Веспасия, стараясь не допустить, чтобы затянувшееся молчание стало тягостным. — С чего ты предлагаешь начать?

Шарлотта лихорадочно соображала. Насколько хорошо двоюродная бабушка Веспасия знает эту женщину с необычным лицом? Они давние подруги или просто знакомые? Ведь они принадлежат к разным поколениям. Если они подружились много лет назад, как протекала их дружба? Сильно ли они изменились за эти годы? Не разделил ли их накопленный жизненный опыт? Или различный взгляд на события или поступки? Что за характер у женщины, которая всю жизнь исследовала Африку? И зачем она это делала? И с кем? Может ли быть, что она ставит преданность семье выше жизней тех, кто не принадлежит к ее классу или не является ее родственником? Было бы нелепо обсуждать все эти вопросы в ее присутствии, так как невозможно прямо высказывать свои соображения.

— С начала, — нарушила тишину Зенобия, отвечая на вопрос Веспасии. — Нет, я не утверждаю, что Африка невиновна. Я верю в это, но не знаю наверняка, и я понимаю, что если мы попытаемся помочь ей, то можем только навредить. Но я готова идти на риск.

Шарлотта собралась с мыслями и приказала себе рассуждать логически.

— Если мы не можем доказать ее невиновность, — заговорила она, — тогда нам придется выяснить, кто виноват, и доказать это. — Она понимала, что при сложившихся обстоятельствах надобности соблюдать приличия и церемониться с этой женщиной нет. — Я читала кое-что об этом деле в газетах, — добавила она, не собираясь сообщать, что это дело ведет ее муж, дабы Зенобия не подумала, что она не сможет быть беспристрастной, иначе Веспасии пришлось бы нести неподъемное бремя лояльности обеим сторонам.

Шарлотта знала, что дамы высшего света не читают в газетах ничего, кроме светской хроники или, возможно, театральных новостей или книжных или художественных обзоров, однако сейчас не было смысла делать вид, будто она нежное и возвышенное создание — хотя это получилось бы у нее запросто, — если они намерены искать виновников преступлений и тем более виновников конкретно этих преступлений.

— Какие факты нам известны? — начала она. — Двое депутатов парламента были убиты ночью на южной оконечности Вестминстерского моста, им перерезали горло, потом их тела шарфом привязали к фонарному столбу. Первым был сэр Локвуд Гамильтон, вторым — мистер Вивиан Этеридж. — Она посмотрела на Зенобию. — Зачем этой женщине — как, кстати, ее зовут?

— Флоренс Айвори.

— Зачем Флоренс Айвори убивать обоих? Они оба имеют какое-то отношение к тому, что она потеряла ребенка?

— Нет, только мистер Этеридж. Я тоже не понимаю, почему полиция считает, что она убила и сэра Локвуда.

Шарлотта была в замешательстве.

— Мисс Ганн, а вы уверены, что у нее есть повод для опасений? Разве вы исключаете возможность того, что полиция просто опрашивает всех, у кого имелись причины обижаться на одну из жертв, в надежде что-нибудь выяснить, убедиться, что на самом деле у них нет оснований подозревать миссис Айвори или вашу племянницу?

На лице Зенобии промелькнула улыбка, одновременно и ироничная, и веселая, и опечаленная.

— На это можно только надеяться, миссис Питт, но Африка сказала, что полицейский, пришедший к ним, оказался необычным человеком; он хотя бы не бушевал и не угрожал им и, кажется, совсем не обрадовался, когда выяснил, что у них был веский мотив. Флоренс рассказала ему свою историю и даже не пыталась скрыть ни глубину своего горя от потери ребенка, ни свою ненависть к Этериджу. Африка сказала, что наблюдала за его лицом и считает, что он предпочел бы альтернативный результат своего расследования. В самом деле, она не сомневается, что история произвела на него сильное впечатление. Но она также уверена и в том, что он перепроверит все факты и вернется. А так как у них нет свидетелей, которые подтвердили бы, что они находились в доме, который, кстати, недалеко от Вестминстерского моста, и так как у них имеется веский мотив, и так как у Африки есть достаточно денег, чтобы нанять кого-нибудь, кто совершил бы действие как таковое, — они боятся, что их арестуют.

Шарлотта тоже так считала, хотя ей и казалось маловероятным, что эти женщины убили Локвуда Гамильтона. Также маловероятным, но не невозможным казалось то, что по Лондону свободно разгуливает еще один убийца.

— Тогда, если это не Африка и не миссис Айвори, — проговорила она, — значит, кто-то другой. Нам стоит выяснить, кто именно!

Зенобия боролась с подступающей паникой. Она владела собой, но Шарлотта ясно видела по ее глазам, что она отлично представляет огромность стоящей перед ними задачи и ее почти полную безнадежность.

Веспасия села попрямее в своем кресле, вздернула подбородок и заговорила, однако в ее словах слышалась скорее отвага, чем уверенность, и все это понимали.

— Я уверена, Шарлотта что-нибудь придумает. Давайте обсудим это за обедом. Ну что, пойдем в малую столовую? Я решила, что там будет уютнее — уж больно красивый вид открывается на цветущие нарциссы.

Она встала, отмахнувшись от поспешившей ей на помощь Шарлотты, и направилась к двери с таким видом, будто ничего необычного в сегодняшнем обеде нет, будто он устроен исключительно для того, чтобы подкрепить старую дружбу и завязать новую, будто нет более серьезной темы для обсуждения, чем что надеть сегодня вечером и кого навестить завтра.

В утренней столовой пол тоже был паркетным, как в холле, а французские окна выходили на мощеную террасу. В горках, стоявших вдоль стен, красовался минтонский [22] фарфор в бело-голубой гамме и полный белый с золотом и завитушками сервиз фабрики «Рокингем». Стол с раздвижными ножками и откидной крышкой был сервирован на троих, и горничная уже ждала, когда можно будет подавать суп.