Казнь на Вестминстерском мосту - Перри Энн. Страница 9

— Или анархист, — хмуро добавил Питт, потирая руки о свое пальто там, где ткань нагрелась от огня.

Драммонд оглядел его, и его глаза весело и вполне дружелюбно блеснули.

— Или анархист, — согласился он. — Как это ни неприятно, но будем молиться о том, чтобы мотивы были личными. И именно этой версией вы и будете заниматься сегодня.

— Итак, что у нас есть? — спросил Питт.

— Два извозчика. Один был там в четверть первого, но ничего не заметил, другой — примерно в двадцать минут, его видела Хетти Милнер. Он тоже говорит, что ничего не заметил. Но так как Хетти видела его непосредственно перед тем, как заговорила с Гамильтоном, его заявление ничего не значит. Бедняга уже наверняка был там. Это не составит труда — выяснить, когда он ушел из палаты, так что у нас есть промежуток минут в двадцать. Это могло бы помочь при выяснении, где находились подозреваемые, но я сомневаюсь, что в этом есть смысл: если это кто-то из членов семьи, вряд ли они совершили преступление лично. — Драммонд вздохнул. — Мы будем изучать движение денег, снятие средств со счета, продажи драгоценностей или картин, необычные знакомства. — Он устало потер ладонями лицо, хорошо представляя, что скандал заставит высший класс плотнее сомкнуть свои ряды. — Загляните в коммерческие дела, а, Питт? А вдруг это поможет вам понять, какими политическими вопросами он занимался. Ирландский гомруль [3], расчистка трущоб, законодательная реформа — да мало ли что могло вызвать у кого-то приступ ярости.

— Да, сэр. — Питт и так занялся бы всем этим. — Полагаю, нам следовало бы поручить кому-нибудь проверить всех известных агитаторов?

— Да, это уже делается. Хорошо, что нам надо охватить лишь небольшой промежуток времени. Может, удастся выяснить что-то у тех, кто прибежал на крик Хетти Милнер. Пока они не сказали нам ничего полезного, но иногда бывает, что проходит какое-то время, и в памяти всплывают лица или звуки, нечто, что было увидено краем глаза. — Драммонд передвинул по столу лист бумаги с именами и адресами. — Это деловые партнеры Гамильтона. Начинайте с них. И еще, Питт…

Томас ждал.

— Ради бога, ведите себя тактично!

Инспектор улыбнулся.

— Полагаю, именно поэтому вы, сэр, и поручили мне расследовать это дело.

Уголки рта Драммонда дернулись.

— Идите, — тихо произнес он.

Питт взял кэб и поехал по Стрэнду, Флит-стрит, Ладгейт-Хилл, мимо собора Святого Павла. Кэб повернул к Чипсайду и повез его по Треднидл-стрит мимо Банка Англии к Бишопгейт-стрит, где находились контора Гамильтона и Вердана. Томас подал свою визитную карточку — блажь, которую он не так давно позволил себе, и которая оказалась чрезвычайно полезной.

— «Инспектор Томас Питт, Боу-стрит», — прочитал клерк с явным удивлением: ведь у полицейских нет визитных карточек, как нет их у крысоловов или ассенизаторов. До чего же низко упали нравы! Куда только катится мир?

— Я хотел бы поговорить с мистером Чарльзом Верданом, если позволите, — продолжал Питт. — О смерти сэра Локвуда Гамильтона.

— Ох! — Клер мгновенно посерьезнел — и слегка возликовал, против своей воли. Хоть это и жутко, но так восхитительно — иметь отношение к знаменитому убийству! Сегодня же вечером, за стаканчиком стаута [4] в «Ухмыляющейся крысе», он расскажет обо всем мисс Летиции Моррис. Ей точно будет интересно! И после этого она перестанет считать его занудой. Гарри Парсонс с его жалкими растратами уже не будет вызывать ее живейший интерес. Клерк посмотрел на Питта.

— Подождите здесь, я узнаю, что скажет мистер Вердан. Он, знаете ли, не принимает людей с улицы. Может, я вам что-нибудь расскажу? Я постоянно виделся с сэром Локвудом. Надеюсь, вы быстро схватите того, кто это сделал. А вдруг я его видел, хотя и не догадывался об этом, а?

Томас читал его с той же легкостью, как этот клерк — свои бухгалтерские книги.

— Я решу, о чем спросить вас, после того как повидаюсь с мистером Верданом.

— Ясно. Тогда я схожу и узнаю, что он скажет. — Клерк с сознанием долга удалился и вернулся через несколько мгновений.

Он проводил Питта в большую неопрятную комнату с растопленным камином, который немного дымил, и несколькими удобными креслами, обитыми зеленой кожей, отполированной до блеска частым использованием. За старинным и потрепанным, заваленным бумагами письменным столом сидел мужчина с кустистыми седыми бровями и кротким и одновременно капризным выражением на длинном лице. На вид ему можно было дать от пятидесяти до семидесяти. При виде Питта он придал своему лицу подобающую случаю торжественность и взмахом руки указал на кресло, приглашая гостя сесть. Затем на секунду ушел в себя, посмотрел на огонь и замахал руками, разгоняя дым.

— Чертяка! — Взгляд его стал сердитым. — Не понимаю, что с ним такое! Может, открыть окно?

Питт с трудом подавил кашель и закивал.

— Да, сэр. Отличная идея.

Вердан вылез из-за стола и дернул нижнюю часть окна. Та с глухим скрежетом проехала вверх, и в комнату ворвался свежий воздух.

— Ах, — довольно произнес Вердан. — Итак, что я могу для вас сделать? Вы из полиции, да? Насчет смерти бедняги Локвуда. Ужасный случай. Как я полагаю, вы не знаете, кто это сделал? Нет, не знаете — еще мало времени прошло, да?

— Да, сэр. Как я понимаю, вы с сэром Локвудом были деловыми партнерами?

— Да, если можно так выразиться. — Вердан потянулся к хьюмидору [5], достал сигару, прикурил ее от щепки из камина и выпустил клуб такого едкого дыма, что Питт охнул от удушья.

Вердан понял его возглас неправильно.

— Турецкая, — гордо сообщил он. — Хотите одну?

«Дерьмо собачье», — подумал Питт.

— Вы очень любезны, но нет, благодарю вас, сэр, — ответил он. — Что значит «если можно так выразиться», сэр?

— А, — Вердан покачал головой. — Почти не бывал здесь. Занимался больше политикой — был вынужден. Личный парламентский секретарь и все такое прочее. Большой круг обязанностей.

— Но у него был финансовый интерес в компании? — не отставал от него Питт.

— О, да, да. Можно сказать и так.

Томас был озадачен.

— Разве он не был равноправным партнером? — Его имя стояло первым на табличке у входной двери.

— Естественно, был! — подтвердил Вердан. — Но он приходил сюда не чаще одного раза в неделю, а иногда и реже. — Он произнес это без малейшего сожаления.

— Значит, вы выполняли большую часть работы? — спросил Питт. Как ему ни хотелось, оставаться тактичным с этим человеком было трудно. Его ответы изобиловали туманностями и двусмысленностями.

Вердан вскинул брови.

— Работы? Ну, да, наверное. Никогда не смотрел на это под таким углом. Мужчина должен чем-то заниматься, знаете ли! Не люблю мотаться по клубам, где старые дураки треплются о картах, о погоде, обсуждают, кто что сказал и кто как одет — и у кого связь с чьей-то любовницей. Для меня всегда было слишком легко понять чужую точку зрения, чтобы распаляться из-за этого.

Питт не без труда подавил улыбку.

— Значит, вы занимаетесь недвижимостью? — уточнил он.

— Да, верно, — кивнул Вердан. Он запыхтел сигарой. Томас порадовался тому, что окно открыто: запах был мерзким. — А какое отношение это имеет к тому, что бедняга Локвуд был убит на Вестминстерском мосту? — сморщившись, спросил он. — Уж не думаете ли вы, что его убили из-за какой-то сделки, а? Едва ли, маловероятно. С какой стати кому-то убивать его?

Питт мог назвать несколько причин. Вряд ли он был бы первым владельцем трущоб, который задрал бы до небес арендную плату и тем самым согнал пятнадцать-двадцать человек в одну сырую и провонявшую крысами комнату. Вряд ли он был бы первым среди тех, кто использует недвижимость под бордели, или под производство с потогонной системой, или под воровской притон. Существовала вероятность, что Гамильтон всем этим занимался и был убит в отместку или в припадке ярости, — или что Вердан всем этим занимался, а Гамильтон случайно это обнаружил и пригрозил разоблачить его, и тогда Вердан убил его, чтобы он замолчал навсегда.