Я родом из СОБРа - Зверев Сергей Иванович. Страница 36

Пригибаясь, Рамазан быстро преодолел небольшое расстояние, отделявшее его от крайних деревьев на полянке, выполз на пригорок и поднял к глазам бинокль, предварительно убедившись в том, что лучи солнца не будут отсвечивать на окулярах прибора. Во дворе школы, обнесенном невысоким каменным заборчиком, уже находились русские. Поняв, что боевиков в селе нет, они значительно расслабились, некоторые уже сняли с себя бронежилеты и каски. Оружия, правда, никто из рук не выпускал. До Рамазана доносились слабые отголоски особенно громкого смеха, он видел улыбавшиеся лица с сигаретами в зубах. Спецназ стоял группами, люди оживленно шумели, сбрасывая нервное напряжение. БТР стояли рядом.

«Вот зачем они пришли на мою землю? – в который раз с горечью и злобой подумал Рамазан. – Они пришли сюда с оружием в руках, смеются там сейчас, а я ползаю на брюхе возле чеченского села и прячусь от них... И ведь каждый хочет меня убить». Снова холодная ярость овладела им. Затем, вспомнив, что все-таки там есть один человек, который не выстрелил сегодня в него, хотя и имел полную возможность это сделать, он отогнал раздражение и стал более внимательно вглядываться в лица спецназовцев.

«Вот! Он? Да, он...» – вспыхнуло в мозгу у Рамазана, когда его бинокль нашел лицо Алексея. Чижов снял только «сферу», и прохладный ветерок шевелил его коротко стриженные темные волосы. Винтовка висела на груди на отпущенном полностью ремне, чтобы в любой момент, не теряя времени, снайпер мог свободно вскинуть ее к плечу. Спецназовец стоял лицом к Рамазану, возле ограды двора, болтал с кем-то, курил, но взгляд его периодически обшаривал местность за спиной собеседника.

«Ах ты, гад! – Чеченец уже по-настоящему разозлился. – Ты ведь тоже пришел меня убивать! И моих земляков тоже... Сидел бы в своем Нальчике и живым бы остался!»

Он быстро скользнул взглядом по собравшимся во дворе школы русским, оценивая обстановку. Народу там накопилось достаточно. Местных жителей Рамазан не заметил.

«Ну вот и хорошо», – подумал боевик, быстро сползая вниз с позиции наблюдения.

– Иди, заводи машину, – сказал он Ширвани, который уже начал нервничать и нетерпеливо посматривать в его сторону.

Потом, проводив взглядом товарища, развернул целлофан и аккуратно поставил машинку на траву.

«Ну, молитесь своему богу», – мрачно подумал Рамазан. Он немного помедлил и вытащил сигарету. Не так просто убивать людей, находясь от них на расстоянии и в безопасном месте. В бою и там, где ему приходилось рисковать жизнью, у него всегда срабатывал инстинкт самосохранения, и чеченец никогда не задумывался о том, стрелять ему или нет. Сейчас ситуация была другая. Он медленно курил, не отрывая взгляда от провода, уходящего в траву, и с ужасом начал осознавать, что он не сможет крутнуть ручку взрывного устройства. Перед его глазами стояло знакомое лицо. «Повзрослел, изменился, – думал Рамазан, вдыхая горький табачный дым. – Женился, наверное, дети... А что, у матери Тимура детей не было?» – обозлился он и быстро выбросил окурок. Взялся рукой за ручку машинки и замер. Лицо его исказилось, он секунду помедлил, принял решение, затем одним движением выхватил нож и двумя ударами перерубил провод. Отбросил его подальше в траву, с ненавистью глянул в сторону школы и побежал по направлению к машине, уворачиваясь от веток.

...СОБР Северокавказского РУБОПа отозвали из Чеченской Республики через неделю. Не по причине небоеготовности, а из-за того, что выполнение боевых задач в регионе с отряда никто не снимал. Оставшаяся дома меньшая часть людей не справлялась с постоянно растущей нагрузкой. Оперативники, добывая информацию, рыскали по всем северокавказским республикам и Ставропольскому краю. Начальники отделов, выгоняя оперов в «поле», напутствовали их словами: «Как это нет преступлений? Они всегда есть, иди и работай! Утром доклад, что будешь делать, вечером доклад, что за сегодня сделал. И давайте устойчивые организованные преступные группы, а одиночек оставьте уголовному розыску!» Оперативники РУБОПа строили свою работу не от преступления к его раскрытию, как их коллеги из райотделов милиции, а добывали информацию о преступных группировках, оперативно «сопровождали» их деятельность и затем, накопив неопровержимые улики, задерживали.

Много сил уходило и на обеспечение личной безопасности судей и государственных чиновников. В те разгульные девяностые, когда убить человека стало так же просто и ненаказуемо, как выдернуть морковку из грядки, остро встал вопрос об охране «государевых» людей. Модная в те годы охрана из «качков» оказалась в состоянии защитить своих работодателей только от уличных хулиганов. Чтобы противостоять угрозам вооруженных организованных банд, потребовались профессионалы, оплачиваемые государством. Отлично подготовленные и вооруженные офицеры СОБРа, не задумываясь, сразу применяли оружие в экстремальных ситуациях, чем выгодно отличались от остальных сотрудников милиции, и бандиты всех мастей старались с ними не связываться.

В кабинет к начальнику РУБОПа вошел уверенный в себе и крепкий чеченец. Он был в штатском костюме. Среднего роста, с широкими плечами и прямой посадкой головы. Темные вьющиеся волосы слегка тронуты сединой, хотя на вид, судя по его молодому бритому лицу, ему не дашь больше тридцати лет. Еще вчера оперативник Газдиев хотел попасть на прием к генералу, но у того было важное совещание. Вообще, генерал всегда принимал своих людей без предварительной записи, справедливо считая, что возникшие вопросы любого характера, житейские и оперативные, надо решать без промедления. Он знал Умара. Если он пришел на прием к начальнику управления, то это значит, что вопрос у него достаточно серьезный и что начальник отдела, где служит Газдиев, дал ему на это разрешение.

– Товарищ ге... – начал было представляться по форме Газдиев, но генерал нетерпеливо махнул рукой:

– Проходи, присаживайся, Умар.

Он хотел приподняться, чтобы поздороваться со своим оперативником, но тот быстрыми шагами пересек кабинет и поздоровался с генералом обеими руками, не давая тому привстать из кресла. Это не выглядело подхалимством, просто генерал был гораздо старше чеченца.

– Присаживайся, – повторил генерал густым рокочущим басом. Как и все старые менты, он никогда не говорил «садитесь». – Слушаю тебя. Только кратко, по сути

– Товарищ генерал, я бы хотел с вами поговорить, – голос у вошедшего был низким, хрипловатым и с еле уловимым акцентом.

Генерал сделал разрешающий жест рукой и взял со стола пачку сигарет.

– Вы знаете, я недавно домой заезжал...

Начальник управления кивнул, выпуская дым в сторону. Конечно же, он помнил. Газдиев писал рапорт на его имя с просьбой выдать ему на время отпуска пистолет Стечкина с боекомплектом. Война войной, а родителей и дом никто еще не отменял, и чеченцы, которые служили в Нальчике в РУБОПе, время от времени ездили к себе на родину. Рисковали, конечно, но принимали все меры предосторожности и вооружались, как могли.

Тогда Умар хотел попросить еще и гранат, но потом передумал. В Грозном на базаре он купил несколько «эфок» и «эргэдэшек». Они стоили по пятьсот рублей каждая, смешные деньги по тем временам. С двумя пистолетами и гранатами оперативник ехал к себе в село на старой разбитой «тройке»-такси. Несмотря на боевые действия, жизнь в Чечне продолжалась. Если был спрос, то было и предложение. Кстати, чеченские таксисты всегда служили показателем того, спокоен ли тот или иной район. В опасные районы никто не ездил. В данном случае Умар нашел пожилого человека, назвал свое родное село и сразу, не торгуясь, заплатил ему тройную цену. Тот чисто русским жестом почесал затылок, посмотрел на деньги, махнул рукой и завел двигатель. В своем возрасте он уже не боялся ни боевиков, ни русских.

В районе, где жил Газдиев, базировалась банда Ахмедова. Это была относительно небольшая группа, количеством около двадцати человек, состоящая, как модно было тогда говорить, из молодых «отморозков». Основная масса чеченцев воевала с Россией за светлое будущее своей республики, искренне считая, что скоро они будут жить не хуже арабов – надо было только одержать победу. Чеченская земля невероятно богата нефтью, что позволяло надеяться на красивую жизнь после войны. Но те молодые шакалы, что болтались недалеко от умаровского села, отдыхая после своих набегов, просто занимались грабежом и разбоем, переходя административную границу с Ингушетией. На территории республики они впрямую не засветились, хотя уже и состояли на учете чеченского УБОПа. Преступлений в Чечне они не совершали, и их действия пока только фиксировали, накапливая материал.