Пятый квадрат - Гончар Анатолий Михайлович. Страница 13

– Имущество не должно доставаться врагу! – Натужно сопя и одновременно радостно улыбаясь, Димарик швырнул рюкзак на землю, шлёпнулся сам и, откатившись чуть в сторону, прильнул к прикладу своего автомата.

– …имущество… врагу… – шипел старший лейтенант, матерясь через слово и твёрдо обещая самому себе круто разобраться с «весёлым и находчивым спасателем государственного имущества».

Но это потом, всё потом, после БЗ, после этого не слишком удачно складывающегося для группы боестолкновения. А сейчас вокруг кипел бой. Свинец резал кусты, «рыхлил» чёрную, насыщенную влагой почву… Морин стрелял и стрелял, стараясь по звуку, по шевелению ветвей уловить, определить места нахождения противника и, если не убить, то уж прижать к земле точно и, прижав, позволить собственным, ещё необстрелянным бойцам рассредоточиться, занять удобные для обороны позиции. С обеих сторон заработали подствольники, ВОГи плюхали и плюхали. То справа, то слева, то сзади, два или три разорвались на поляне. Они падали, взрываясь в кронах деревьев, рассеивая вокруг серебристую «кожуру» осколков. Денис сменил очередной магазин и, начав стрелять, отметил, как слаженно, методично заработали на флангах пулемёты первой и второй троек ядра. «Молодцы»! – машинально подумал он.

Но напор со стороны противника не ослабевал, похоже, находясь выше, «чехи» видели больше, чем хотелось бы командиру спецназовской разведгруппы. Мориным снова овладел приступ неудержимо рвущейся матерщины, всё в этот первый для него боевой выход шло наперекосяк: и те два боевика, так некстати оказавшиеся без оружия, и сегодняшний поиск, столь неудачно закончившийся для его группы. Это же надо было разведдозору напороться прямо на вражеское охранение! В первые же секунды – два «трёхсотых»! Но уже ничего нельзя было изменить, противник, увы, оказался бдительнее, чем хотелось. А может, сглупили сами, и вот теперь, вместо того чтобы, застав врага врасплох, добивать его в его же логове, он, старший лейтенант спецназа Морин, находясь со своими бойцами на не слишком удачных позициях, был вынужден уйти в глухую оборону. Хорошо хоть, пока не появился третий «трёхсотый», и без того неудачность позиции, вкупе со значительным численным превосходством противника, вырисовывалась в не слишком радужную картину.

– Синий, Синяк! – Голос командира группы, прорвавшись сквозь грохот боя, долетел до ушей старшего радиста сержанта Игоря Синявского.

– Командир! – Откликнувшись, радист тут же вынужден был вжаться в землю, так как над головой засвистела очередная порция пуль.

– Связь, живо! – Морин поднял ствол, выстрелил и, не теряя времени, пополз в сторону Синявского. Срезанную прямым попаданием «ВОГа» и упавшую ему на спину ветку он словно не ощутил, как несколькими мгновениями ранее не ощутил и распоровшего кожу предплечья осколка. Теперь в том месте растекалось лёгкое жжение, а маскхалат окрасился кровью. Впрочем, Денис не замечал и этого. Все его ощущения, все чувства, все мысли были обращены к одному – к поиску выхода из столь непросто складывающейся ситуации. И это при том, что сам он в глубине души считал, нет, не так, был более чем уверен, что его группа, в конце концов, уравняет шансы и вырвет победу… Но вот какой ценой? Положить половину собственных бойцов на первом же боевом выходе, пусть даже уничтожив втрое большее количество противника, – это в планы старшего лейтенанта не входило никоим образом!

– Есть связь! – В голосе Синявского прозвучала отчетливая нотка радости. И эта радость была понятна многим – ведь вполне могло статься, что в ложбинке, в которой они находились, связи не было бы вообще. И тогда… А что тогда? Тогда радисту всё равно пришлось бы искать нужную точку, и это без вариантов, хоть на надрыве сил, хоть подставляясь под летящий вокруг свинцовый град.

– Есть связь! – вновь повторил радист, думая, что его не услышали, но и на этот раз ему не ответили.

Синявский заволновался, приподнял голову, едва не схлопотав в лоб срикошетивший осколок, пригнулся, но успел увидеть ползущего в его сторону группника и успокоился. А Морин был уже совсем рядом, поэтому не считал нужным отвечать. Услышав слова Синявского, он лишь отметил про себя: «Молодец», и, продолжая двигаться вперёд, попытался вспомнить снятые буквально пятнадцать минут назад показания GPS. Цифры пришли как бы сами, всплыли из глубины памяти – две строки по пять знаков. Теперь оставалось внести поправки – это было гораздо быстрее и проще, чем вновь включать GPS и ждать, когда на экране выплывут показания, переданные со спутников, ведь направление движения Денис знал и пройденное расстояние представлял вполне зримо.

– Передавай! Веду бой! Мои координаты Х… Y… Прошу поддержку артиллерией. Противник по координатам – Х… Y… – Старлей решил не геройствовать, вызвать «артуху» и начать подводить её к себе, тем самым вынуждая бандитов либо спешно пойти на сближение и подставить себя под пули спецназовцев, либо, прекратив атаку, броситься врассыпную, рассредоточиваясь по всему лесу. Оба варианта старшего лейтенанта устраивали в полной мере.

– Командир! – придерживая наушник, Синявский потянулся в сторону группника. – Вертушки…

– Что? – не расслышав, переспросил Морин.

– Вертушки! Над нашим районом идут вертушки. Приказано обозначить себя и сообщить данные о противнике.

– Отлично! – почти неслышно пробормотал старший лейтенант и тут же скомандовал: – «Авиатор» мне… живо! – И, услышав шум приближающихся моторов, так же тихо сказал: – Дымы…

– Воздух, я – Беркут-3, азимут двести восемьдесят, удаление сто – сто пятьдесят. Дайте им!

– Понял тебя! – крикнул летчик, затем, то ли в шутку, то ли всерьёз, обратился к сидящим внизу спецам: – Пригните головы, работаем! – и чуть позже, уже ложась на боевой курс, едва слышно прговорил: – Сейчас, сейчас…

Через какой-то десяток секунд позиция противника потонула в грохоте разрывов и шуме срубаемых и падающих на землю сучьев.

Лежа за толстым стволом дерева, Димарик сквозь прорехи в листве наблюдал, как, рокоча моторами, разворачиваются и ложатся на боевой курс две пятнисто-зелёные изящные боевые машины, как вспухают дымом, срываются с внешних подвесок и уходят вниз «НУРСы», а затем, вслед им, начинают рычать спаренные пушки. И туда, где ещё совсем недавно звучали «чеховские» пулемёты, выкрикивалось пронзительное «Аллах акбар!», с оглушительным грохотом приходила беспощадная смерть. «Ми-24» проносились дальше и вновь возвращались, хищно опускали вниз свои носы, словно высматривая добычу, – и новая порция ужаса сваливалась на головы бандитов. А Димарик всё смотрел и смотрел, не в силах оторваться от грозного великолепия, от завораживающей красоты смертельной мощи.

Что на это скажешь, человеческая тяга обращать свой взор в сторону разбушевавшихся стихий неистребима. Гроза, страшный ураган, океанская волна, изливающийся магмой вулкан и устрашающая сила военной техники – разные нити, завязанные в один узел хаоса стихии.

Димарик вглядывался, вслушивался, запоминал. Он видел и слышал, как звучали разрывы, трещали и падали деревья, рушились на землю толстые ветви, как взметалась земля, дробя встречающуюся на пути листву. Кусочек ада спустился с небес на землю. Не решившись идти на сближение со спецназовской группой, «чехи» в панической спешке разбегались по лесу. Спасаясь от падающей на головы кары, они всё дальше и дальше уходили в лесные дебри. А отработавшие вертолёты в крайний раз прошлись над головами разведчиков и вскоре, свистя лопастями, скрылись за густой завесой зелени.

– Прекратить огонь! – вынужден был скомандовать старший лейтенант, слыша отдельные, всё ещё никак не желающие утихать выстрелы. – Куда палите? Кто это? Иванов, блин! – и, вслушиваясь в наступившую звенящую в ушах тишину, примирительно сказал: – Второй, как там раненые?

– Нормально, командир! – ответили наушники взволнованным, ещё не остывшим от горячки боя голосом Иванова.

– Старший – Третьему. Приём! – снова запросил Морин, у которого после ответа старшего первой тройки ядра о самочувствии раненых на сердце немного полегчало.