Пятый квадрат - Гончар Анатолий Михайлович. Страница 28

На пятый день спецназовцы вышли к круто изгибавшейся излучине небольшого ручья…

Ханкала

Сергей Игоревич выглядел удручённым. И четвёртый день поиска не дал результатов. С утра по всему региону был объявлен план «Перехват», разосланы ориентировки. Только вот никто не верил в его успешность. Всё указывало на то, что Стивенсону удалось переиграть силовые структуры Российской Федерации вчистую. Подобного провала в работе Сергея Игоревича Смоленцева (как, в конце концов, отрекомендовался он полковнику Черных) ещё не было.

– Что докладывают командиры групп? – Вопрос, адресованный главному грушнику группировки полковнику Черных, не был неожиданным, в руках у того лежала заранее подготовленная стопка принтерских распечаток с отрядными отчётами.

– Группой старшего лейтенанта Свиридова уничтожено два боевика, группой старшего лейтенанта…

– Полковник, мне не нужны ни номера групп, ни фамилии их командиров, – перебил полковника Смоленцев, – только голые факты.

– Понял, – безропотно кивнул Черных. – Итак, за истекшие сутки в общей сложности уничтожено три боевика, обнаружено две базы, два схрона – один с оружием, другой с продовольствием. В группе… в общем, в одной из групп произошел подрыв, пострадало два человека: отрыв ступни и осколочное ранение голени. Раненые эвакуированы с помощью ВТА, группа продолжает разведывательные действия. Накладными зарядами уничтожен фугас и четыре мины нажимного…

– А по существу? – нетерпеливо перебил Сергей Игоревич. – Что-либо имеющее отношение к предмету нашего поиска обнаружено?

– Никаких признаков, – зашуршал бумагами полковник Черных, – свидетельствующих о нахождении лагеря снайперов в зоне проведения поисково-разведывательных мероприятий нет.

– Плохо, – устало выдохнул Смоленцев. Встав, прошёлся по комнате, постоял у стены, беззвучно шевеля губами и нервно пощипывая подбородок. Повернулся и снова замер. Его взгляд перебегал с одного лица на другое, словно в выражении лиц пытаясь найти степень вины каждого из находящихся в комнате и вместе с тем понимая, что самая большая вина лежит именно на нём. Именно он неправильно оценил ситуацию. Именно он, имея самые широкие полномочия, не привлёк достаточное количество сил и средств. Почему так случилось? Потерял форму? Понадеялся на других? Или что-то иное? Впрочем, заниматься самобичеванием было поздно, да и ни к чему. Наконец Смоленцев вышел из ступора: – У вас есть какие-либо предложения?

– Можно привлечь дополнительные силы СпН, – высказал своё мнение подполковник Остапенко, но особого энтузиазма в его голосе не слышалось.

– Оцепить весь район войсками, и вся недолга! – сердито махнул рукой полковник ФСБ Плющенков.

– Мысль неинтересная, неновая и неосуществимая, – вступил в разговор генерал-майор Хлебников. – Мы не сможем одномоментно собрать нужное количество войск. Это во-первых. Во-вторых, нам не удастся перекрыть весь район со всей необходимой надёжностью: ночью диверсанты просочатся через наши порядки и уйдут в любом нужном им направлении. А относительно дополнительных сил СпН, товарищ подполковник, надо было думать несколько раньше.

– Раньше мы не были стопроцентно уверены, что лагерь подготовки находится именно в этом районе.

– А теперь уверены на все сто? – усмехнулся Смоленцев.

– Нет, – был вынужден согласиться Остапенко.

– Итак, как я понимаю, других предложений нет? – Общее молчание. – Что ж, тогда нам остаётся только ждать. Я бы посоветовал всем приготовить дорожные чемоданы. Но давайте будем оптимистами до конца! – И чтобы не заканчивать совещание уж совсем на траурной ноте, Сергей Игоревич позволил себе улыбку: – Полковник Черных, надеюсь, вы не забыли о моей маленькой просьбе предоставить мне господина Стивенсона?

Не зная, что и ответить, Черных молча возвёл руки к потолку: «Мол, всё в руках Всевышнего».

– А мне говорили, что вы богохульник, – заметил Смоленцев и направился к выходу.

Улыбка на его лице погасла, и уголки губ поползли вниз. Провал его миссии грозил многими неприятностями. Впрочем, Сергей Игоревич понимал, что, в отличие от остальных находившихся в кабинете людей, он особо не пострадает, в его сторону серьёзных санкций не последует, но разве дело только в этом? Сергей Игоревич не привык терпеть поражения; кроме того, он, возможно, больше других понимал всю необратимость последствий собственного просчёта…

Группа специального назначения под командой старшего лейтенанта Морина

Казалось, их преследует злой рок. Словно дьявол, поражённый многолетней везучестью Димарика, решил свести с ним счёты, отыгравшись на его сослуживцах… Взрыв прозвучал там, где его не ждали. Стоило рядовому Петренко перебежать на противоположный берег ручья, как под его правой ногой взвился фонтан песчано-каменных брызг.

– Больно-то как! – выронив автомат, взвыл подорвавшийся на «ПФМке» разведчик. Обхватив колено, он подтянул раненую ногу к груди. В районе ступни разрасталась жгучая, пульсирующая боль.

– Хандец, отпрыгался! – одними губами (не дай бог, кто услышит!) прошептал Маркитанов и, скользнув под куст, занял оборонительную позицию. На этот раз он двигался вторым, и теперь ему, уже успевшему не только перебраться на другую сторону ручья, но и подняться по склону далеко вверх, было глупо оттягиваться назад для оказания помощи раненому.

– Юрок, лежи, где лежишь! – рявкнул он на находившегося ещё выше и засуетившегося было Морзобитова.

– Но Петруха…

– Без нас справятся. Наблюдай! – Одернув младшего сержанта, Димарик, тем не менее, скосил взгляд назад, где сквозь листву просвечивало грязно-серое русло речушки. По счастью, к стонущему от боли Петренко уже бежали.

Правый каблук был срезан начисто, кожа берца в районе голеностопа продрана до дыр, подошва словно изжёвана, но сам ботинок оказался цел.

– Повезло! – едва бросив взгляд на искуроченную обувку, процедил Синявский, первым подбежавший к лежавшему на камнях Петренко.

– Издеваешься, да? – дрожа от боли, просипел Петренко и в сердцах бросил: – Сволочь!

– Цела твоя нога, – подтвердил версию Синявского о везении группник. – Отсушило, поди, пятку и всё. Неделю в госпитале поваляешься – и в строй, – подбодрил он раненого, всаживая в бедро Петренко иглу от тюбика с обезболивающим. – Синий, что стоишь? Выше по склону – и связь. Ухалов, снимай ботинок, вдруг требуется перевязка…

Радист начал развязывать шнуровку, затем спохватился, вытащил нож, ловко взрезал кожу, стянул берц, а следом, не обращая внимания на истошные подвывания раненого, стащил и выпачканный кровью носок.

Увы, всё оказалось не столь оптимистично, как изначально представлялось, – пятка Петренко на глазах вздувалась багровым отёком, пяточная кость однозначно раздроблена, из небольших ран сочилась кровь. То, что за ногу спецназовца врачам ещё придётся бороться и бороться, стало ясно и группнику, и на мгновение застывшему в нерешительности Ухалову. Но капнувшая на камни кровь принудила его к действию. Игорь разорвал упаковку индивидуального перевязочного пакета и, не обращая внимания на ругань и стоны Петренко, начал бинтовать его ступню.

«И откуда она здесь взялась?» – подумал Морин и тут же нашёл ответ – где-то на склонах минное поле, весеннее половодье, летние и осенние дожди смыли злополучную «ПФМку» в русло, и здесь её затянуло илом. Ил, собственно, и стал причиной того, что её не заметили; он же ослабил силу взрыва…

– Игорь, раненого во вторую тройку, я – к головняку и поднимаюсь наверх. Все остальные – следом.

– Есть! – несколько раз кивнул Ухалов, не понимая, почему бы командиру, вместо того чтобы передавать приказания по цепочке, не включить радиостанцию и не отдать приказ непосредственно адресатам? Но, как говорится, «жираф большой, ему видней»; к тому же старший лейтенант пребывал не в лучшем расположении духа, так что давать ему советы Ухалов поостерёгся.