Пятый квадрат - Гончар Анатолий Михайлович. Страница 29

– Беркут – Центру, Беркут – Центру, – твердил радист, своим монотонным бормотанием разрывая тишину леса.

– Связался? – Проклиная собственное невезение, Морин поднялся к старшему радисту, расположившемуся чуть позади залегшего в кустах Маркитанова.

– Нет ещё, – на мгновение оторвал микрофон от губ сержант Синявский. В наушниках слышалось лишь шипение эфира.

– Так какого хека стоишь? Поднимайся выше! – излишне зло приказал старший лейтенант и, не дожидаясь начала выполнения отданного приказания, зашагал дальше. Справа неслышимой тенью поднялся и заскользил среди кустов Димарик.

Идти было тяжело – сплетённые между собой отростки ежевики образовывали сплошной ковёр, цепляясь за носки ботинок и мешая движению, а тут ещё так некстати попались на пути кусты шиповника. Всё вокруг выглядело диким и совершенно девственным.

Хребет, на который они поднимались, был невысоким – не более шестисот метров над уровнем моря. Всю его верхнюю часть полностью покрывал лес, и это не были проросшие на месте былых дорог сеянцы буков или в беспорядке разросшиеся на былых тропах кустарники. Это были самые настоящие толстые деревья, насчитывавшие не одно десятилетие жизни. По всему выходило, что здесь никогда не пролегали дороги; не было их тут в советское время, не проложили их и позже – в первую и вторую чеченские, когда тяжёлая боевая техника проламывала дорогу к будущим РОПам и ВОПам.

Радисту, сержанту Синявскому, всё же удалось обогнать командира, привалить рюкзак со «сто пятьдесят девятой» радиостанцией к давно рухнувшему на землю, полуистлевшему стволу, настроить антенну и достучаться до Центра прежде, чем поднявшийся следом Морин присел рядом.

– Командир, есть связь! – буднично доложил Синявский, хотя в душе у него появилось обычное в таких случаях довольство от хорошо проделанной работы.

– Передавай Центру: у нас подрыв на «ПФМ,» раздроблена пяточная кость, требуется эвакуация. – Старший лейтенант с тоской посмотрел на затянутое облачностью небо: об эвакуации раненого с помощью ВТА – военно-транспортной авиации – можно было не мечтать.

– Беркут – Центру, Беркут – Центру, – глухо забормотал Синявский, а Морин закрыл глаза, снова погрузившись в унылые раздумья о своей невезучести. – …Раздробление пяточной кости. Наши координаты… Приём.

– Центр – Беркуту. Оставайтесь на связи. Приём.

Сержант Синявский, не снимая наушников, положил на колени микрофон и, на всякий случай подтянув поближе приставленный к тому же поваленному дереву автомат, замер в ожидании…

«Где-то там вполне может быть база, – подумал подполковник Лунёв, получив доклад о втором в ходе выполнения этого боевого задания подрыве в разведывательных группах отряда. – Но раненому требуется эвакуация. Как поступить?»

Он взглянул на карту – отзывать соседние группы для осмотра моринского квадрата представлялось нецелесообразным, у каждой из групп оставалось по такому же не менее перспективному участку. Уверенности в том, что именно район разведки старшего лейтенанта Морина лучше других, не было, но оставить его без осмотра в то время, когда ханкалинский «жареный петух» клюёт всё сильнее и больнее, тоже нельзя. Какое-то время командир отряда находился в раздумьях, но, вызывая оперативного дежурного, он уже принял окончательное решение.

– Беркут! – Услышав свой позывной, Синявский напрягся и схватил приготовленный для записи карандаш. – Эвакуация состоится по координатам: Х… Y…

Определив выход группы к этой точке, подполковник Лунёв убивал сразу двух зайцев: путь на эвакуацию пролегал там, где, по его предположениям, должна была находиться «чеховская» база.

Ральф Стивенсон

Когда грянул взрыв, отряд под командой Ральфа Стивенсона уже выбрался на вершину хребта, окружавшего покидаемый лагерь, долгое время служивший пристанищем ему и его ученикам.

«Вовремя, – отметил Стивенсон, поражаясь собственной прозорливости. – Значит, у русских подрыв. Неплохо! Теперь они ни за что не отважатся на преследование. Или всё же…» Ральф задумался.

– Ахмед, – позвал он одного из своих помощников и замер в неподвижности, начиная разрабатывать план предстоящих действий.

Группа специального назначения под командой старшего лейтенанта Морина

– Десять минут на отдых! Морзобитов, ко мне! – отдал приказ Морин и, опершись спиной на рюкзак, закрыл глаза.

«Любой человек делает всё, абсолютно всё для себя. Только для одного хорошо, когда другому плохо, а другому хорошо, когда хорошо и другому. Все люди – эгоисты, лишь мотивы эгоистических поступков у всех разные. Одна и та же ситуация: тонет человек в холодной полынье. Мимо проходят двое – одному будет лучше, если он не станет рисковать и мёрзнуть, спасая тонущего, а другому пройти мимо просто невозможно, потому что потом ему будет плохо от мук совести. Оба поступают так, как, в конце концов, лучше и комфортнее именно им. Один сплошной рациональный эгоизм, и ничего более». – Слова старого друга, внезапно пришедшие на ум старшему лейтенанту, как нельзя более подходили к его настроению. Снова в группе подрыв, и кто виноват? Он что, недоучил, недоучёл – или же слепой случай, рок, фатум, неизбежность, обычная теория вероятности на войне? Подрыв… Сложно избежать подрывов, ходя по местности, где в хаосе разбросаны тысячи мин. Да, он обязан учесть почти всё и провести группу так, чтобы не подорваться на установленных «чехами» замыкателях, но как избежать, учесть оползень, снесший «ПФМку» в воду? Как не наткнуться на сброшенную с самолёта такую же «ПФМку», отнесённую ветром за сотни метров от обозначенного минного поля и укрытую толстым слоем прошлогодней листвы?

– Командир, время! – напомнил Синявский, выводя группника из безрадостных раздумий.

Тот встал, поправил лямку рюкзака, взглянул в сторону выползающего из кустов Димарика и усмехнулся:

– Что, Димон, возьмём инструктора?

– Легко! – в тон командиру отозвался Маркитанов. Затем, сделав несколько шагов вперёд, с грустинкой в голосе добавил: – Осталось только найти.

– Угу, – согласился старший лейтенант и про себя добавил: «Похоже, в другой раз».

– Всё, Юрок, топаем! – Димарик остановился, дожидаясь и пропуская вперёд чуток припозднившегося Морзобитова, и пошёл дальше, а следом за головным разведдозором зашевелилась и растянувшаяся лента разведывательной группы специального назначения, начавшая выдвижение к месту эвакуации.

– Дим! – Опустившись на одно колено, Морзобитов предостерегающе поднял вверх левую руку.

Димарик присел и почти гусиным шагом начал продвигаться вперёд. Настороженно оглядываясь по сторонам, он коснулся пальцами предохранителя, но снимать пока не спешил.

– Смотри. – Взгляд младшего сержанта устремился куда-то вперёд.

Димарик проследил за направлением и в глубине леса отчётливо увидел выпадающую из общего пейзажа обломанную ветку с серыми пожухлыми листьями. Само по себе наличие в лесу сломанной ветки ни о чём не говорило, но, присмотревшись, старший сержант понял, что она там не одна.

«База!» Димарик пока не спешил озвучивать возникшую мысль. Теперь следовало продвинуться немного вперёд и убедиться, что это именно так.

– Что тут у вас? – нарисовалась сзади фигура Иванова, шедшего третьим, и резко обернувшийся Маркитанов показал излишне разговорчивому разведчику кулак. Но сообщить о том, что они что-то обнаружили, всё же следовало.

– Возможно, база… – скорее прочёл по его губам, чем действительно услышал произнесённые им слова Иванов. – Сейчас выясним. – И Димарик показал знаками: «Передай по цепочке».

Иванов кивнул и, тихонечко отступив, скрылся за стволами деревьев. Какое-то время они наблюдали, но, так ничего и не увидев, Димарик решил сменить позицию. Тронув Морзобитова за плечо, он изобразил пальцами: «Медленно топаем вперёд», и сам, по-прежнему полусогнувшись, двинулся следом. Через пять шагов сомнений в том, что впереди база, уже не осталось, но то, что она покинута, было видно с первого взгляда – об этом говорило и разбросанное имущество, и снятое с деревянных каркасов плёночное укрытие. Но приученный жизнью всегда, хотя бы слегка, перестраховываться, Димарик опустил предохранитель своего автомата вниз.