Купель Офелии - Брикер Мария. Страница 4

Через неделю Антон вдруг подобрел и извинился – жизнь вошла в свое русло. Лишь спустя время Лидочка поняла, что за ревность терзала супруга. Тот бесился из-за банального творческого неудовлетворения, злился, что супруга стала вдруг звездой. Злился, но терпел и не брезговал принимать подачки от покровителя жены. Когда Лидочка поругалась с мэтром и решила уйти из театра, Лукин банально испугался, что и его попрут вслед за супругой. Но случилась удивительная вещь! Неожиданно для всех Разумовский сделал его фаворитом и правой рукой.

Театр взорвало от эмоций. Народ пытался разгадать замысел мэтра и главную интригу. Ни для кого не являлось секретом, что особых талантов, за исключением смазливой физиономии, у Антона Лукина нет. Выдвигались версии одна нелепее другой. Кто-то поговаривал, что Разумовский поголубел на старости лет и увлекся мужем бывшей возлюбленной; другие уверяли, что пожилой режиссер вообразил себя благородным рыцарем и через мужа Лидочки поддерживает свою любовь. Никто и предположить не мог, что странный поступок режиссера – его изощренная месть Лидочке за неразделенную любовь. Мэтр все просчитал и срежиссировал свою самую гениальную постановку.

Лидочка, как и все остальные, понятия не имела о замысле режиссера. По правде говоря, ее теперь мало интересовал и сам Разумовский, и театральные интриги. Беременность протекала очень тяжело. Мучительный токсикоз, от которого не удалось избавиться все девять месяцев, превратил стройную яркую женщину в мумию. Ребенок словно высосал из нее всю красоту и привлекательность. Лида катастрофически похудела, ее фарфоровое личико с когда-то нежным абрикосовым румянцем покрылось бежевыми пигментными пятнами, синие глаза потухли.

А вот роды прошли легко. Когда же Лидочке показали сыночка, от ее депрессии не осталось и следа. В материнство женщина нырнула с головой, расцвела, округлилась, но… вскоре вновь оказалась в темной яме безнадежности. Муж не проявлял к ребенку никакого интереса и старательно игнорировал жену. Робкие попытки Лидочки оживить их прошлую любовь окончились неудачей. Она чувствовала, что раздражает супруга. «Пройдет, так бывает после родов», – уговаривала себя Лукина, списывая охлаждение мужа на усталость и загруженность работой. Она терпела, тихо плакала в подушку по ночам и утешалась у холодильника чем-нибудь вкусным. Вкусное щедро откладывалось на Лидочкиных бедрах и животе, но молодая мамочка была так поглощена заботами о малыше, что собственная внешность ее волновала в последнюю очередь. Она запланировала себе декретный отпуск до трех лет – раньше Сенечку в сад или ясли отдавать жалела. Родители Лидочки предлагали взять маленького Сенечку к себе, чтобы дочка могла вернуться в профессию, но та даже слышать об этом не хотела. Успеется, легкомысленно думала Лидочка. Да и они с Антоном сами в состоянии сынишку на ноги поднять. К тому же карьера супруга стремительно шла в гору. Его дебютный столичный спектакль произвел фурор, об Антоне Лукине заговорили серьезные критики, посыпались предложения из других театров, появились деньги.

Лидочка успехами мужа гордилась. Ей нравилось быть женой модного режиссера. Она надеялась, что теперь Антон перестанет ревновать ее к карьере, мучиться комплексами, и их брак снова станет счастливым, как раньше. Огорчало только, что супруг по-прежнему безразличен к маленькому Сенечке, ее все чаще оставляет одну, ложится спать на диване в кухне, а то и вовсе не приходит ночевать, рассказывая ей сказки о срочных репетициях.

Что за репетиции проводит Антон по ночам, Лидочка догадывалась, но на измены супруга смотрела сквозь пальцы. «Молодой, красивый, успешный мужчина, держать такого на привязи глупо. Пусть перебесится», – уговаривала она себя, стараясь быть мудрой женой и идеальной матерью. А по ночам по-прежнему ходила к холодильнику за вкусненьким, чтобы побороть глухую тоску и не сойти с ума от ревности и обиды.

Как часто бывает, ее благородства Лукин не оценил. Все чаще он являлся домой под утро, нетрезвый, расслабленный, богемный, насквозь пропахший чужими духами. Ложился в постель, брезгливо отпихивая жену от себя, иногда отпускал неприятные шуточки по поводу ее располневшей фигуры и хохотал, называя Лидочку дойной коровой. Женщина в глубине души понимала – надо взять себя в руки, прийти в форму, и… запихивала в желудок очередной бутерброд.

Закончилось все довольно предсказуемо – Антон ушел из семьи.

Когда за мужем захлопнулась дверь, Лидочка вдруг поняла, что нисколько об этом не сожалеет. Напротив, даже счастлива. Сколько всего она передумала и пережила, а теперь – хватит с нее. Она устала чувствовать себя униженной и ненужной. Кончились три года мучений! Кончилась ее депрессия! Она давно не любит Антона, не переносит его одеколон, рубашки, джинсы, модные свитера, ненавидит стильную сумку через плечо из крокодиловой кожи, коллекцию раритетных виниловых пластинок, пыльные книги. Она ненавидит его!

Лидочка нарядилась в лучшее платье, достала из бара бутылку шампанского, включила музыку и закружилась в вальсе новой жизни.

В дверь позвонили.

Лидочка сделала магнитофон потише и выпорхнула в прихожую. На пороге стояла стройная брюнетка с горящим взором Розы Люксембург и выдающимся шнопаком. В руке брюнетка держала аккуратный чемоданчик, обклеенный на старинный манер фотографиями киноактрис и актеров.

– А я фотки внутри клею, – не удержалась от комментария Лидочка, разглядывая посетительницу и ее поклажу.

– С ума сойти! Неужели вы и есть та самая Лидия Лукина? – с ехидной ухмылкой спросила носатая незнакомка.

– Да, это я. Чему обязана? – смущенно улыбнулась Лидочка. И спохватилась: – Что же мы в дверях-то… Проходите, пожалуйста! – Хозяйка шире распахнула дверь, пропуская гостью в квартиру.

Девушка вошла в крохотную прихожую, грохнула чемодан на пол, стянула ярко-красные вязаные перчатки, распахнула пальтишко с капюшоном и села на пуфик, прислонившись к стене спиной.

– Невероятно… – продолжая пялиться на Лидочку, вздохнула незнакомка. – Поверить не могу, что вы – бывшая жена красавчика Лукина и фаворитка мэтра. А я думала, в театре от зависти на вас наговаривают.

– Наговаривают?

– Ну, говорят, что вы после рождения ребенка превратились в жирную жабу.

– Что – простите? – изумилась Лидочка и пошла красными пятнами. Она, конечно, все прекрасно слышала, но просто ошалела от хамства посетительницы. – Послушайте… Послушайте, вам лучше сейчас встать и уйти, – залепетала Лукина. – Иначе я за себя не ручаюсь. Иначе я…

– Вообще-то, наоборот, вам лучше сейчас уйти, – нахально ухмыльнулась гостья. – Иначе я позвоню Разумовскому, и он попросит кого-нибудь из своих помощников силой вышвырнуть вас отсюда вон. Теперь здесь жить буду я. Давайте решим дело полюбовно.

– А как же я? – окончательно растерялась Лидочка.

– Это ваши проблемы, – отчеканила носатая. – Запамятовали, что данная квартира числится за театром? Разумовский вам и Лукину ее во временное пользование выделил. Антон отсюда выписался, теперь и вам пора честь знать. Впрочем, я человек добрый, поэтому дам вам пару дней на сборы и поиски нового жилья. У вас ведь ребенок, кажется, маленький?

Сенечка сам ответил на вопрос, громко заплакав в своей кроватке. Лидочка метнулась к сыну, прижала малыша к себе и опустилась на диван, не понимая, что делать. Как быть? Куда идти с маленьким ребенком на руках? Переезжать ей было решительно некуда, а возвращаться домой, к родителям, – страшно неловко. Как она им в глаза посмотрит? Отец с матерью так старомодны, что не переживут развода дочери, со стыда умрут.

Ясно было, что носатая Роза Люксембург – новая муза мэтра. Наверняка уже побывала в его койке. Молодая, наглая и темпераментная. Когда-то и она, Лидочка, была горячей и живой, яркой и желанной для тысяч мужчин. А сейчас… Сейчас она действительно жаба. Толстая и безобразная жаба!

Всю ночь Лида рыдала, жалуясь подушке на свои горести. Утром привела себя в порядок и побежала в театр – разыскивать бывшего покровителя. Не стучась, ворвалась в его кабинет… Картина, которая открылась ее глазам, настолько поразила, что Лидочка напрочь забыла, зачем пришла. На диване сидела вовсе не Роза Люксембург. Там сидел ее бывший муж с приспущенными штанами и блаженной улыбкой на лице…