Разведывательно-диверсионная группа. «Брат» - Негривода Андрей Алексеевич. Страница 56
«…Семь и восемь!.. Всё, отбились!..»
Это была последняя мысль, которая молнией промелькнула в его гаснувшем сознании… А потом наступила беспроглядная чернота…
…6.58 АМ…
…Сколько прошло времени до того момента, когда он очнулся от беспамятства, Каха, конечно же не знал, но его словно кто-то дёрнул за раненное плечо, и сержант со стоном пришёл в себя:
«…Так, Кахабер Сосоевич, „духов“ здесь больше не осталось! — Он тут же вспомнил всё, что происходило с ним в этих пещерах. — И пацанов я почти догнал — голос слышал! Палыч разговаривал, а значит он пришёл в себя — это уже хорошо… Теперь… Теперь вставай, сержант, и догоняй своих!..»
Сделать это было не так-то уж и просто — его ранения, его потерянная кровь, его совершенно нечеловеческое нервное напряжение, ответственность за жизнь товарищей, которую он добровольно на себя взвалил, отобрали у Кахи практически все оставшиеся силы… Но…
Брат до хруста, до скрежета сжал зубы, и, опираясь на руки, встал сначала на колени. Затем, пошарив руками в темноте, нащупал свои кинжалы и, через несколько секунд вернул их в ножны.
Теперь уме предстояло самое, наверное, сложное — встать на ноги…
Но Брат не стал терять времени и сил понапрасну, трезво оценив свои возможности. Он нащупал в темноте, трофейный теперь уже, пулемёт ПК, поставил его на приклад, и опираясь на его пристёгнутую коробку, в которой покоилась пулемётная лента, кое-как поднялся на ноги… И тут же опёрся здоровым плечом о влажную и осклизлую стену пещеры… Голова кружилась так, что ею впору было заменить несущий винт вертолёта…
И если бы здесь была какая-нибудь бумага или хотя бы сухая солома, то она наверняка сейчас разгорелась бы ярким пламенем от тех искр, которые полетели из глаз сержанта!..
«…Ничего-ничего! Держись, Каха-брат! — Уговаривал он сам себя. — Теперь тебе надо только выйти отсюда, из этого подвала, бля, на солнышко, и тогда всё будет хорошо!..»
Странное дело, но его глаза видели в этой темноте всё, что было на его пути, и Каха побрёл вперёд, опираясь на пулемёт, как на костыль, в ту сторону, куда уходили его друзья, унося раненного подполковника… И ещё более странным было то, что с каждым шагом, с каждым метром, ему становилось всё виднее и виднее…
Он прошёл метров пятьдесят, и…
Сержант увидел на стенке пещеры большое светлое пятно!..
«…Выход! Наверное, это выход… — Подумал он устало и отстранённо. — Неужели выбрался?.. Теперь только до поворота дойти надо и всё…»
Прошло ещё какое-то время до того момента, когда Брат свернул в очередной проход, и остановился совершенно ослеплённый солнечным светом!.. Впереди, метрах в десяти, большим светлым пятном виднелся выход наружу, вон из этих пещер!..
Сержант поднял руку, на которой были часы, и посмотрел на циферблат:
«…6.55 утра… Надо выходить отсюда, Каха-брат! — Подумал он. — Надо торопиться, или через пять минут начнут работать артиллеристы из своих Д-30, а тогда начнётся полная жопа!..»
Он побрёл к спасительному выходу, и, наконец-то добрался до него, до свежего воздуха, и до солнечного света…
Ах, как же он глубоко вздохнул, всеми лёгкими, это пьянящий, сладкий горный воздух! И тут же опустился на большой валун, потому что опьянел от него напрочь!..
Каха сидел на камне у самого выхода из пещеры, смотрел вниз и улыбался:
«…Молодцы, пацаны!.. Мы сумели, братья! Мы сделали!..»
А внизу…
Внизу в долине, примерно в километре или немного поменьше, была видна трасса, а на ней довольно большая колонна военной техники. Только это была не «гражданская» колонна «наливников» и бортовых грузовиков перевозивших грузы — внизу, повернув башни в сторону гор, стояли БТРы, БМПшки, несколько танков Т-64, и даже две КШМки, из которых торчали антенны, как колючки из дикобраза, а над всем этим скоплением техники тарахтел лопастями, висевший в воздухе Ми-8!..
А ещё он видел, как к этой колонне шли две «точки», а навстречу им стремительно неслись такие же «точки»… Никак не меньше полутора десятков!..
Отсюда с высоты, да на таком удалении, люди казались просто мелкими чёрными букашками, муравьями, но… Каха точно знал, что это его друзья!
Что это Кокос и Гриб, эти два младших сержанта-«дембеля» Орешкин и Боровик, до конца выполнили его приказ, и вынесли к нашим подполковника Коралова…
«…Всё, сержант! Пора и тебе идти к нашим пока не поздно!..»
Он опять опёрся на пулемёт, вставая на ноги, а потом повесил его на шею, и медленно пошёл в низ:
— Пацаны! Пацаны! Я вышел! Я здесь!!!
Каха кричал во всю глотку, а слышал только глухие хрипы — голосовые связки от нервного перенапряжения просто отказались служить своему хозяину…
Он опять посмотрел на часы и увидел… Стрелки показывали 6.59…
И тогда Брат кое-как поднял к небу ствол пулемёта и:
— Та-та-та-та-та-та-та-та-та-та-та-та!!! — Пулемёт как сумасшедший дёргался в его руках, а сержант не переставал строчить, и хрипеть, окончательно срывая голос. — Та-та-та-та-та-та-та!!! А-а-а-а-а-а!!! Я зде-е-есь му-у-уж-жи-кии-и-и-и!!! Та-та-та-та-та-та-та-та-та-та-та-та!!!
И его услышали…
«Муравьи», шедшие от пещер, и бегущие от колонны встретились, сбились в одну кучу… Но, уже через несколько секунд, от этой кучи отделились пять или шесть «муравьёв» и бросились обратно, к горе…
И его услышали и увидели с «вертушки»…
Вертолёт сделал небольшой вираж, не приближаясь в горе, и ушёл от неё подальше, за колонну…
А ещё через несколько секунд где-то слева от Брата, километрах в трёх, поднялся большой столб пыли…
«…Корректировщик… — Подумал Брат отстранённо. — В „вертушке“ корректировщик артдивизиона… Дурак, бля… Хотя бы посмотрел поближе…»
— Фр-р-р-р-р-р-р! — Зашелестело в воздухе что-то тяжёлое, которое неумолимо приближалось.
— Ду-ду-ду-ду-дух-х-х-х! — Донёсся наконец-то до ушей далёкий грохот артиллерийского залпа…
И в этот момент метрах в двадцати от Брата вырос большой чёрный земляной гриб, и заслонил собой небо…
…Очнулся сержант оттого, что его кто-то ощупывал…
Ощупывал очень неосторожно, переворачивая из стороны в сторону, и от этого Кахе было очень больно!.. Да он и очнулся-то он боли!..
Он застонал и через силу разлепил неподъёмные веки…
Перед его глазами тут же появились родные лица Кокоса и Гриба, но они были немного подальше, а прямо перед ним было озабоченное лицо человека средних лет с погонами капитана, а в петлицах его «афганки» зеленели полевые значки рода войск, с чашей, из которой пила змея…
— Ты что ж так неаккуратно «дембеля» ворочаешь, капитан?.. — Прохрипел Каха еле слышно. — Больно ведь!..
— Больно — это хорошо! — Улыбнулся военврач. — Если больно — значит живой ещё!.. Хотя… Судя по тому, что в тебя понавтыкалось, то ты, сержант, уже примерно часа полтора, как должен активно остывать!
— Больно мне, брат…
— Держись, герой! — Проговорил врач. — Держись! Теперь тебе просто нельзя умирать, раз после всего этого выжил! Я тебе приказываю жить!..
…Лето 1990 г. Отряд, расположение разведгруппы Филина…
…Брат замолчал и нервно закурил, а Андрей никак не мог найти подходящие слова, чтобы выразить то, что чувствовал сейчас! Небыло таких слов, закончились все!.. Он просто сидел и молчал, поражённый услышанной только что историей своего сержанта…