Форель и Фемида - Марш Найо. Страница 12

Из кабинета полковника открывался вид на его рощу и на ту часть долины, которую не закрывали деревья: отсюда был виден Нижний мост и полоска правого берега Чайна ниже моста. Роза подошла к окну и посмотрела вниз.

— Леди Лакландер сидит где-то там, — проговорила девушка, — рисует на дальнем краю луга. Она ведь пишет свои акварели, только когда приходит в плохое настроение.

— Она прислала мне записку. Просит меня спуститься к ним в восемь, чтобы поговорить с нею, — к этому времени она, видимо, надеется закончить рисунок и немного успокоиться. Чертовски неудобное время, но тут уж ничего не поделаешь. Я обойдусь без ужина, дорогая, и пойду половлю рыбу. Попроси оставить мне что-нибудь закусить и, пожалуйста, передай мои извинения Китти.

— Отлично! — ответила Роза, изображая оживление, и добавила: — Но остается еще проблема с отцом Марка.

— С Джорджем?

— Да-да, с Джорджем. Мы-то знаем, что умом он не блещет. Но все равно он отец Марка и решительно против…

Роза вздохнула, губы ее задрожали, а глаза наполнились слезами. Она бросилась в объятия к отцу и разрыдалась.

— Что мне толку, — всхлипывала бедная девушка, — что толку храбриться! Я этого совсем не умею. Когда Марк сделал мне предложение, я ответила «нет», потому что есть ты, но, когда он опять начал просить меня, мне стало так горько, и я согласилась. И вот теперь, когда мы так любим друг друга, это произошло! Нам приходится нанести этой семье такой страшный удар Марк говорит, им, мол, придется это вынести, а для нас это ничего не изменит, но, конечно, изменит. И как мне жить, если я выйду замуж за Марка, зная, как его семья к тебе относится, — а ведь после Марка ты, мой любимый, любимый папочка, самый дорогой для меня человек на свете! А его отец, — рыдала Роза, — его отец говорит, что, если Марк женится на мне, он никогда его не простит и что они будут враждовать с нами, как Монтекки с Капулетти, а разве это годится, папочка, если от нас с Марком все отрекутся?!

— Бедняжка моя, — взволнованно прошептал расчувствовавшийся полковник, — бедняжка!

И он сильнее, чем следовало, похлопал дочь по спине.

— От этого зависит счастье многих людей, — всхлипывала Роза. — Наше общее счастье!

Отец промокнул дочери глаза своим платком, поцеловал ее и отвел в сторону. Потом подошел к окну и посмотрел сперва на Нижний мост, потом — в сторону Нанспардона. На площадке для гольфа никого не было.

— Знаешь, Роза, — изменившимся голосом произнес полковник, — не я один несу за все ответственность. Надо принять окончательное решение, от которого будет зависеть моя точка зрения. Не питай излишних надежд, моя дорогая, но, по-моему, какой-то шанс остается. У меня есть время все обдумать до разговора с леди Лакландер, и пора мне браться за дела Отсрочка нам ничего не даст. Пойду-ка я прямо сейчас.

Он подошел к столу, отпер ящик и достал оттуда конверт.

Роза спросила:

— А Китти знает?

— Да, — кивнул полковник.

— Это ты ей рассказал, папа?

Полковник уже стоял в дверях. Не оборачиваясь, он с подчеркнутой небрежностью ответил:

— Нет-нет. Она договаривалась играть в гольф с Джорджем, а тот, видимо, счел возможным ввести ее в курс дела. Джордж ведь известный болтун.

— Она еще на площадке?

— Китти? Вроде бы да, — сказал полковник. — Джордж за ней заходил. Китти полезно проветриться.

— Да, конечно, — согласилась Роза.

Ее отец вышел и отправился к мистеру Октавиусу Данберри-Финну. Он взял с собой рыболовные снасти, поскольку оттуда собирался прямиком к леди Лакландер, а от нее — на вечернюю рыбалку, чтобы немного отвести душу. Он взял с собой и спаниеля Скипа, который был приучен образцово себя вести, когда хозяин направлялся на рыбную ловлю.

Леди Лакландер бросила взгляд на усыпанные брильянтами часики, украшавшие ее могучий бюст, и обнаружила, что уже семь часов. Она занималась рисованием уже полчаса, но ее усилия никаких неожиданных результатов не принесли.

«Удивительно, — подумала она, — что при моем характере и решительности моя работа дает столь ничтожные плоды. Впрочем, теперь я готова к встрече с Морисом Картареттом, а это совсем не так плохо. Он человек пунктуальный, значит, ждать его нужно через час».

Леди Лакландер наклонила свой набросок и мазнула зеленой краской по переднему плану. Когда акварель подсохла, она поднялась с табуретки, прошла немного выше по склону, уселась на сиденье-трость и через отделанный брильянтами лорнет воззрилась на свою работу. Под ее тяжестью сиденье-трость так глубоко ушло в мягкую луговую почву, что даже диск, предназначенный для того, чтобы удерживать сиденье над землей, вошел в почву на несколько дюймов. Вернувшись к мольберту, леди Лакландер не стала вытаскивать сиденье-трость и так и оставила его торчать из земли, так что издалека его можно было принять за растущий на пригорке огромный гриб. Таким его и увидел через очки дальнозоркий мистер Финн, когда в сопровождении Томазины Твитчетт приблизился к Нижнему мосту. Оставшись на правом берегу, он лихо забросил удочку в том месте, где часто появлялась Старушенция. Леди Лакландер, слух которой был ничуть не менее острым, чем у Финна, услышала свист лески и, оставаясь невидимой, безошибочно определила личность и намерения рыболова. В это самое время, далеко от них, на Уоттс-хилл, полковник Картаретт, не застав в Джейкобс-коттедже никого, кроме семи кошек, обошел вокруг дома и, глянув вниз с холма, тут же заметил и леди Лакландер, и мистера Финна: старая леди восседала на складном табурете, а Финн неторопливо удил рыбу около Нижнего моста, оба — словно фигурки с воображаемой карты сестры Кеттл.

«С Финном я успею поговорить до беседы с леди Лакландер, — решил полковник. — Но конверт я оставлю здесь, на случай, если мы разминемся». Он сунул продолговатый конверт под входную дверь, после чего в полном смятении вышел на Речную тропинку и спустился к реке Следом за ним бежал спаниель Скип.

Сестра Кеттл, глядевшая в окно гостиной в «Нагорье», заметила полковника Картаретта, прежде чем он скрылся за рощицей капитана Сайса. Она в последний раз прошлась своими сильными руками по пояснице капитана и сказала:

— Полковник отправился на вечернюю рыбалку. Два дня назад вы бы такого массажа не вынесли, верно?

— О да! — раздался приглушенный голос. — Пожалуй что нет.

— Вот как! И это вся благодарность за мои труды?

— Что вы, что вы! Послушайте! — забормотал капитан, поворачивая голову, чтобы взглянуть на сестру Кеттл. — Господи Боже! Как вы можете так говорить?

— Ничего-ничего, успокойтесь. Я вас просто дразню. Ну вот, — сказала сестра Кеттл. — На сегодня все, и, надеюсь, близок тот день, когда мы с вами распростимся.

— Конечно, не могу же я больше испытывать ваше терпение…

Сестра Кеттл собиралась уходить. Она, казалось, не обратила внимания на слова капитана и торопливо побежала мыть руки. Когда она вернулась, Сайс сидел на краю своего импровизированного ложа. На нем были пижамные брюки и рубашка, а сверху — халат и шарф.

— Матушки мои! — изумилась сестра Кеттл. — И все сами, без посторонней помощи!

— Надеюсь, вы доставите мне удовольствие и перед уходом выпьете чего-нибудь вместе со мной.

— Но я же на работе!

— Работа уже кончилась.

— Ладно, — сказала сестра Кеттл, — давайте чего-нибудь выпьем, но, смею надеяться, это не значит, что после моего ухода вы на этом не остановитесь.

Капитан Сайс покраснел и пробормотал, что пьет от нечего делать.

— Ну, тогда, — сказала сестра Кеттл, — найдите себе занятие получше. Подумать только, от нечего делать!

Дружески перемигнувшись, они осушили свои стаканы. Капитан Сайс, опираясь на палку и согнувшись в три погибели, извлек на свет альбом с фотографиями, снятыми еще тогда, когда он служил во флоте. Сестра Кеттл обожала фотографии и с неподдельным интересом разглядывала бесконечные снимки военных кораблей, офицерских компаний и морских гаваней. Перевернув очередную страницу, она увидела недурной рисунок, на котором был акварелью изображен корвет, а также иллюстрированное меню с забавными миниатюрными карикатурами на полях. Это привело ее в восторг, и, заметив на лице хозяина выражение отчаяния и неловкости, она воскликнула: «Не может быть, чтобы вы сами это нарисовали! Сами? Какой умница!»