Советы одиного курильщика.Тринадцать рассказов про Татарникова. - Кантор Максим Карлович. Страница 40

Русская недвижимость

Когда местонахождение директора ювелирного магазина «Червонец» не могут установить в течение полугода — это я понимаю. И если министр энергетики пропадает вместе с бюджетными денежками — у этого тоже есть резоны. А исчезновение простых смертных происходит в рамках общей статистики и никаким объяснениям не поддается.

Но тут стали риэлторы пропадать — кому они помешали? Может, руководству сомнительных контор недвижимости? Кокнул сотрудника — и гонорар платить не надо. Нет, выяснили опера: пропавшие трудились в лучших агентствах столицы, где за удачные сделки награждают, а не убивают. Может, агентов умертвили обманутые клиенты? Вложили люди деньги в нулевой цикл многоэтажки в Зябликово, а панельку так и не возвели, — вот и отыгрались обезумевшие простаки на риэлторах. Проверили такую возможность: нет, занимались пропавшие агенты элитным жильем в центре Москвы.

Я про эту историю узнал по родственным каналам. Теперь у каждого москвича есть родственник-риэлтор: риэлторов столько развелось — кошек, по-моему, и то меньше. И всех почему-то зовут Ленами. Мою родственницу — тоже, а точнее — Леночка.

Леночка всегда плачет, глаза у нее большие, и в них написано: «Буду вам хорошей женой». Мне загс не грозит — мы с ней двоюродные — вот только с друзьями Леночку знакомить неудобно, она на мужиков бросается. И конечно, никакой она не риэлтор. Смысл жизни риэлтора должен заключаться в словах «поэтажка, жэбэпэ, бэтэи, на сделку выходим», а у Леночки смысл жизни в том, чтобы дождаться семейного счастья и бросить работу к чертовой матери.

— Зачем я пошла на эту работу?! Зачем!

— Мужа найти, — подсказал я.

— При первой возможности уйду! Думала, офис приличный, люди солидные…

— Носового платка нет, — предупредил я. — Придется тебе в туалет за бумагой топать. Успокойся и расскажи толком.

— Я боюсь. Он за мной третий день ходит! Обернусь — а там он.

— По порядочку, гражданка, — сказал я тоном Гены Чухонцева. — Кто — «он»? — Я, признаться, решил: придумала себе Леночка воздыхателя. Не сложилось девичье счастье — умом и тронулась.

— Девочки в офисе тоже его видели! Ходит он, понимаешь?

— Маньяк, что ли, за тобой увязался?

— Не за мной! За всеми риэлторами! Три человека у нас пропало! И по Москве, говорят, уже восемнадцать риэлторов исчезло. Во всех агентствах работники трясутся!

— Как твое агентство называется?

— «Элит-недвижимость». — Леночка опять зарыдала.

— На Остоженке?

Я мимо их офиса проходил пару раз: там одни ручки на дверях — килограммов двадцать меди.

— Мне Ленкину квартиру отдали в работу.

— Какую-какую квартиру?

— Ленкину. Елены Сабуровой. Она пропала неделю назад, уехала из офиса на показ — и исчезла. До объекта не доехала. Покупатель ждал-ждал, в офис звонил, ругался. А Ленки нигде нет. Телефон молчит.

— Родные что говорят?

— Нет родных. Сирота она, комнату снимала. И тоже не за-а-а-а-мужем…

— Дело открыли?

— Как это?

— Ну, следствие ведется?

— Не знаю я! Мы в милицию звонили, а там на нас как заорут!

— Какими квартирами она занималась, это хотя бы знаешь?

— На ней пять квартир висело! И вот, мне один объект подкинули.

— Что за квартира, можешь рассказать?

— Уникальное предложение, сто семьдесят квадратов, тихий центр, новый дом, монолит, двенадцатый двенадцатиэтажного, евроремонт, дубовый паркет, два камина, три санузла, потолки три метра, подземный паркинг, два машиноместа включены в стоимость, солидные соседи, вооруженная охрана, — бубнила Леночка, будто у нее в голове магнитофонную запись включили.

Сразу вспомнил я одну историю про оборотней, которую мы с Татарниковым полгода назад раскрыли. Вспомнил — и ущипнул Леночку за задницу. Она взвизгнула и посмотрела на меня с надеждой. Значит, все в порядке: наша Леночка, не подменили.

— Цена какая? — спросил я.

— Приемлемая цена, пятнадцать миллионов.

— Пятнадцать миллионов? — переспросил я. Получается вроде не так дорого. А я слышал, в этих новых домах дикие цены. Пятнадцать миллионов — это сколько ж в долларах? Я прикинул. По самому плохому курсу — четыреста тридцать тысяч. Может, взять? Я б сменил свою Кутузовскую халабуду на «тихий уютный центр». Сто семьдесят квадратов? Так я б вообще там две квартиры из одной сделал! И соседа бы своего, Татарникова, перевез! Отрезал бы ему две комнаты с кухней. Гуляли б мы с ним по бульварам, камин бы зимой топили. Конечно, стоит не пять копеек, но может, потянем в складчину? Продадим дедовские квартиры, на Кутузовском теперь жить мерзко стало, а цены за квадратный метр в наших сталинских домах заоблачные. — Пятнадцать миллионов? А что, не так страшно.

— Только учти, — сказала Леночка, — это не в долларах. Это в евро.

Я налил себе кислой воды из-под крана, выпил. Старею. Почему-то разозлился на Леночку. «Приемлемая цена»! Дура! У них там, в агентствах, из людей зомби делают.

— Но можно сбить, хозяин согласен торговаться, очень адекватный человек. Торг — только после просмотра. Посмотреть надо, предложение уникальное!

— Я тебе что, покупатель, чтобы мне лапшу на уши вешать?

— Извини. Машинально.

— Стоп! — сказал я. — А может, я и покупатель.

— Ты? — спросила Леночка. Определенно, я не тот человек, который может купить квартиру за пятнадцать миллионов евро.

— Я, — подтвердил я. — Звони своему клиенту, хозяину то есть, хочу взглянуть. Договорись на завтра. Я решения принимаю быстро. Времени в обрез, но с утра могу заехать.

Пока Леночка смотрела на меня коровьими глазами, набрал Гену Чухонцева.

— Чухонцев, — хмуро отрекомендовался голос в трубке.

— Чухонцев, — сказал я, — у тебя совесть есть? Кто обещал информацию по «Червонцу»?

— Всё будет, только позже, — сказал лживый Чухонцев.

— Хорошо, жду, — великодушно сказал я. — Но утром пригони машину к подъезду.

У майора Чухонцева теперь был персональный шофер и роскошная BMW. Правда, далеко не каждый день. Ему давали себя почувствовать боссом по понедельникам, когда настоящие начальники сидели на дачах. А завтра как раз был понедельник.

— Спятил?

— И сам приезжай, только оденься в штатское. Дело есть.

— Какое дело?

— Не скажу. Завтра, когда приедешь.

— Ах, не скажешь? Тогда не будет машины!

— Значит не будет тебе билета на Мадонну от отдела культуры.

— Ах, не будет билета на Мадонну? Тогда не будет тебе официальных комментариев!

— Тогда накроется пятничная колонка «Майор Чухонцев предупреждает»!

— Ах, накроется пятничная колонка? Тогда прощайся с пропуском на Петровку!

— А вот тогда фиг тебе советы Татарникова!

На это Гена пойти не мог. Он засопел.

— Хорошо. В девять буду, — и отключился.

— Ну вот, — сказал я Леночке. — Все устроилось. На хорошей машине поедем. Не бойся. Можем даже с мигалкой прокатиться.

— Переночевать у тебя можно? Страшно мне по улице идти.

— Кухня в твоем распоряжении. Диван вот так раскладывается. Стул вынесешь в коридор. Одеяла нет, есть плед и подушка — во встроенном шкафу в прихожей. В ванной аккуратнее, горячий кран отваливается.

— А чего не починишь?

— Не дергай меня, ладно? И ночью во сне не кричи. Открытое общество у нас, как сосед храпит — и то слышно. А мне до утра статью закончить надо.

Я статью закончил к шести, искурил две пачки, и лицо у меня было помятое, когда я в ванную зашел. Бриться не стал, только патлы расчесал. Достал страшные свои джинсы, застиранные до дыр. Рубашку хорошую надел, фирма «Армани», друзья на день рождения подарили. Часы снял дешевые: богатому человеку часы не обязательны, он и так время контролирует. Посмотрел в зеркало, остался доволен. Скромный молодой миллионер, хорошо отдохнувший прошлой ночью, ищет небольшую квартиру для новых увеселений.

— Ах! — сказала Леночка, когда я на кухню вышел.

Спустились. Леночка первой выходить из лифта отказалась, за моим плечом пряталась.