Два дня и три ночи - Маклин Алистер. Страница 18

Второй мужчина, среднего роста, лысый, имел лицо сфинкса, на котором ни к селу, ни к городу были налеплены черненькие усики в форме перевернутого велосипедного руля. Его голова своими очертаниями напоминала дыню. Это был лорд Чарнли. Несмотря на свой громкий титул, он работал в Сити биржевым маклером.

– А как ты оцениваешь наших новых друзей, дорогая Шарлотта?

– Боюсь, я не понимаю, о чем ты… – ответила хозяйка дома с той же улыбкой на лице.

– Ну как же, ведь я, не испросив у тебя разрешения, приглашаю в гости неизвестно кого. Они ведь не из высшего света. Меня они вполне устраивают, но я же не могу насильно заставить тебя проводить с нами время. Не правда ли, господин Дэвис, вы тоже считаете, что Шарлотта молода и красива?

Дэвис поудобней устроился в кресле и сплел пальцы рук на животе с видом великосветского льва, готовящегося высказать очередную сентенцию.

– Что такое молодость, сэр Антони? – начал он и улыбнулся Шарлотте. – Не знаю. Что же касается красоты вашей супруги, то здесь мне нечего добавить. Все уже давно сказано десятками миллионов влюбленных в нее европейцев.

– Насчет «давно» вы правы, господин Дэвис. Но меня интересует сегодняшний день. – Ставракис улыбнулся снова, но уже не так тепло, как раньше.

– Ваши режиссеры, – Дэвис продолжал обращаться только к Шарлотте, – наверняка брали на работу самых никудышных операторов в Европе… Впрочем, это мое личное мнение.

Если бы у меня в руках была шпага и если бы я умел совершать соответствующие ритуалы, в эту минуту я произвел бы Дэвиса в рыцари. Естественно, после того, как проткнул бы этой же шпагой Ставракиса.

– Ну что ж, я вижу времена рыцарей еще не прошли, – усмехнулся Магнат.

Мак-Кольм и Бишар заерзали в своих креслах. Ситуация складывалась действительно неловкая.

А Ставракис не унимался:

– Я только хотел сказать, дорогая, что ни лорд Чарнли, ни Лаворский не могут конкурировать с молодостью, энергией и красотой твоего американского нефтяного королька Вельсблада и, конечно, не могут заменить тебе общения с испанским графом Доменико, который, будучи астрономом-любителем, ясными ночами на Эгейском море передавал тебе свои знания о созвездиях. – Тут он снова посмотрел на Лаворского и Чарнли, как бы говоря: «Куда вам, грешным!..»

– Я вовсе не обижен этим, – ответил Лаворский. – Надеюсь, у нас с лордом Чарнли есть другие достоинства. А кстати, я что-то давно не видел молодого Доменико.

Судя по всему, Лаворский прекрасно умел «сымпровизировать» заранее придуманную фразу в заранее продуманный момент. Наверное, он был бы хорошим театральным суфлером.

– И смею вас заверить, вы не скоро его увидите. Во всяком случае он вряд ли рискнет появиться на моей яхте. Я сообщил всем, что проверю цвет его дворянско-кастильской крови, если он еще хоть раз встретится на моем пути… Но простите меня, друзья! Это, конечно же, не слишком приятная тема. Господа Дэвис и Петерсен, ваши бокалы пусты…

– Спасибо, сэр Антони, ваше приглашение… И этот вечер… Спасибо. – Добродушный глупый Кэлверт был слишком туп, чтобы понять, что здесь происходит. – Но, к сожалению, нам пора возвращаться. На море неспокойно, мы хотели укрыть «Огненный крест» от ветра за островком. – Я приблизился к окну и отодвинул портьеру, тяжелую, как противопожарный занавес в Королевской опере. – Посмотрите, сэр Антони, я оставил включенным свет в рубке, чтобы иметь возможность отсюда следить на нашим кораблем.

– Мне очень жаль, что вы нас так рано покидаете. – В устах Ставракиса это прозвучало почти искренне. – Но мне как моряку вполне понятна ваша тревога.

Он нажал на какую-то кнопку. Дверь открылась, и в салон вошел низенький, до черноты загоревший мужчина. На рукавах его гранатового мундира сверкали золотые нашивки. Это был капитан «Шангри-Ла». Именно он сопровождал нас во время экскурсии по плавучему дворцу, и он же демонстрировал нам поломанный радиопередатчик.

– Капитан Блэйк, подайте, пожалуйста, к трапу моторную лодку. Господа Дэвис и Петерсен покидают нас.

– Простите, сэр, но им придется немного подождать.

– Почему? – Интонации Ставракиса менялись так же легко, как настроение воспитанниц пансиона благородных девиц, впервые приглашенных на бал с участием выпускников военно-морской академии.

– Опять те же проблемы, – пояснил капитан Блэйк извиняющимся тоном.

– Что, снова этот проклятый карбюратор? Да, вы были правы, капитан Блэйк, совершенно правы. Никто и никогда не заставит меня теперь купить лодку с бензиновым мотором. Ну хорошо, сообщите нам, как только устраните неисправность, и, пожалуйста, понаблюдайте за «Огненным крестом». Господин Петерсен сомневается в надежности своего якоря.

Минут пять после ухода капитана Ставракис разглагольствовал о преимуществе дизельных моторов перед бензиновыми. Одновременно с этим он заставил нас употребить очередную порцию виски. Наши протесты, впрочем, не слишком активные, были вызваны не столько чувством солидарности с последней антиалкогольной кампанией, сколько опасением, что неумеренное потребление спиртного не слишком способствует успешному проведению ночных, а тем более утренних военных действий.

Ровно в девять хозяин нажал кнопку пульта дистанционного управления, встроенного в подлокотник его кресла. Сразу же раздвинулись дверцы шкафа, за ними скрывался телевизор с неправдоподобно огромным голубым экраном. Я подумал, что, если бы эта стеклянная стена была передней стенкой гигантского аквариума и если бы досточтимый сэр Ставракис решил в нем искупаться, там вполне хватило бы места, чтобы запустить к нему для развлечения еще и пару акул.

Дед Артур не забыл обо мне. Уже вторым сообщением в телехронике новостей была моя корреспонденция. Я не сомневался в способностях телевизионных редакторов – ее интересно было слушать даже мне самому.

Драматическим тоном симпатичный директор рассказал о судьбе небольшого рыбацкого корабля «Мэри Роз», потерявшего управление и теперь терпящего бедствие где-то неподалеку. Спасательная операция должна была начаться на рассвете. Ведущий телеобозрения уверял, что будет сделано все, чтобы спасти и экипаж, и корабль, а следовательно, телезрители могут быть спокойны.

– Я бы, – прокомментировал Ставракис услышанную информацию, – запретил всем этим слабакам уходить дальше чем за сто метров от берега. Что там в последней сводке погоды? Кто-нибудь знает?

– Метеорологи обещали восьмибалльный шторм с юго-запада, – спокойным тоном сообщила Шарлотта.

– С каких это пор ты слушаешь метеосводки? – удивился Ставракис. – И вообще, разве ты слушаешь радио? А впрочем, конечно, чего не сделаешь от скуки. Бедная ты моя, бедная… Восемь баллов! И эти дураки-рыболовы в самом эпицентре шторма! Они что, не знали, какая будет погода? Раз они телеграфировали «SOS», значит, у них есть радио. Безумцы!

– Безумцы, которые, возможно, гибнут именно в эту минуту. – Тени под глазами Шарлотты, казалось, стали глубже и темнее.

Ставракис несколько секунд смотрел на нее особенно безжалостно. Все замерли. Атмосфера была накалена так, что, казалось, достаточно одной маленькой искорки – и все взорвется скандалом. Наконец хозяин с ухмылкой отвернулся. Теперь его взгляд упал на меня.

– Вот, господин Петерсен. В этом все существо женщины. Какая она жалостливая, сострадающая, как развито в ней материнское чувство… Детей нет, а вот чувств – сколько угодно. А вы женаты, господин Петерсен?

Я улыбнулся в ответ, мысленно прикидывая, что лучше: выплеснуть ему в морду виски из моего бокала или стукнуть чем-нибудь тяжелым по башке. По зрелом размышлении я предпочел третий вариант – сдержаться, поскольку, во-первых, эмоции в любом случае вредят делу, а во-вторых, мне не хотелось еще более разнообразить вечер и добираться до «Огненного креста» вплавь.

– Нет, сэр Антони, к сожалению, я не женат, – ответил пай-мальчик Петерсен.

– К сожалению? Никогда не поверю, что мужчина вашего возраста и с вашим жизненным опытом говорит это без иронии.