Рукопись из тайной комнаты. Книга вторая - Корджева Елена. Страница 52

Повидав на своём веку немало судеб, следователь точно знал, что не заниматься совершенно ничем – нельзя, ибо это противно самой природе человека. Если нет явной деятельности, непременно есть тайная. На ум тут же пришла единственная трёхлетняя внучка Лизхен – сын с семьёй гостил у них с женой целую неделю на Рождество. Девочка ни секунды не сидела без дела. Её любопытная мордашка заглянула в каждый уголок их небольшого домика в пригороде, и каждое открытие сопровождалось неизменным вопросом «Was ist das?» [12] Нет, она положительно не умела просто сидеть без дела. К тому же, будучи ребёнком, пока не умеющим хранить тайны, она, замыслив любую шкоду, тут же выдавала сама себя пронзительной тишиной, явно свидетельствующей о творящейся шалости. Тишина никогда не означает «ничего не происходит», тишина – это «что-то происходит тайно». Причём тайно, как правило, потому, что делать это – нельзя и неправильно. Тому порукой разбитый синий ёлочный шар, из любопытства снятый в тишине с рождественской ёлки, и горькие слезы сожаления над осколками, вырванная из журнала картинка и даже – зияющий пустотой угол в подаренной невесткой коробке конфет…

Если что-то делается тайно, это – не то, что нужно делать.

А если явно не делается ничего, более чем вероятно, что тайная деятельность непременно есть!

Интересно, кто же такой этот Рудольф, который, как очевиднее становилось Людвигу, весьма даже положительно подходил в качестве ответа на вопрос «Кому выгодно?» И где он, в конце концов?

Звонок в госпиталь – и вот уже известно, что пациента Шварца не навещал никто кроме личного помощника. И это тоже – вполне подходящий кирпичик в подтверждение версии о вероятной причастности Рудольфа к тому, что хранилось в файле с надписью «Дело №…».

– Хм… А вот это уже совсем странно, – следователь осуждающе покачал головой в подтверждение собственной убеждённости. – Как это? Почему единственный сын не интересуется здоровьем отца? Как такое может быть?

То, что личный помощник продолжает выполнять свои обязанности, было совершенно логичным и укладывалось в привычную систему ценностей. Более чем вероятно, что круг обязанностей – с учётом обстоятельств – мог сильно измениться, но Ordnung, тем не менее, диктовал нормы поведения. А что по поводу сына и сыновнего долга? Не пора ли вплотную заняться этим неизвестно где сейчас болтающимся непутёвым оболтусом?

«Неизвестно где болтающимся…», – Людвига бросило в жар. А ведь и впрямь, столько времени безвозвратно утрачено, а где находится и что поделывает ставший внезапно первым на очереди подозреваемым Рудольф Шварц, следствию неизвестно.

И, поскольку доступ к больному был пока воспрещён, он решил сосредоточить своё внимание на этом направлении.

Герр Келлер на звонок отозвался практически сразу. Да, он непременно окажет помощь следствию и да, он сам подъедет куда необходимо. Да, он сможет это сделать даже сегодня, после того, как завершит некоторые поручения герра Шварца, скажем – часа через два.

Этот срок следствие более чем устраивал.

Время ожидания следовало потратить с пользой. Каковой оказался весьма обстоятельный – время позволяло – обед. Торопиться после тарелки густого сытного айнтопфа [13] и толстых сочных швайнвурст [14] с тушёной капустой вообще казалось неуместным. Людвиг, правда, посмотрел с сомнением на аппетитный мусс, но то, чего так хотели глаза, уже оказалось бы явно лишним для живота. Достаточно с точки зрения Ordnungа насладившись приятной тяжестью в желудке, он вернулся в кабинет.

Звонок в концерн почти не дал информации.

Секретарь по связям с общественностью, с которым его соединили, пояснил, что в курсе возникшей проблемы в отношении авторских прав герра Берзина. Они крайне сожалеют о том, что вообще возникла подобная ситуация, это ни в коем случае не является типичным для компании. Но вопрос выходит за рамки его компетенции и в настоящий момент стоит на повестке дня совета директоров. Он может с уверенностью гарантировать, что решение вопроса непременно будет удовлетворять интересам обеих сторон, но в связи с внезапной тяжёлой болезнью одного из директоров просит отнестись с пониманием к вынужденной задержке и готов представить медицинский документ, подтверждающий факт болезни. Также секретарь любезно предлагал поделиться копией выписки из правил внутреннего распорядка, относящихся к случаю временной нетрудоспособности представителей руководства. «В общем, – резюмировал Людвиг, – говорить парень умеет».

Поскольку о болезни и её причинах он знал, пожалуй, больше этого говоруна, нового тут ничего не нашлось.

– Посмотрим, что же у нас есть на Ханса Келлера?

Накопать удалось немного. Личный помощник оказался абсолютно чист и прозрачен, как слеза младенца – глазу зацепиться не за что. Родился, учился, работал, даже женился на коллеге по работе, но, к сожалению, ненадолго. После двух с половиной лет брака фрау Келлер погибла в автомобильной аварии. Вероятно, внезапно оставшийся вдовцом мужчина решил радикально изменить свою жизнь и, не решившись вновь связать себя узами брака, полностью сменил образ жизни. Он откликнулся на объявление о приёме на работу, опубликованное от имени концерна DMG, и прошёл собеседование. Получив положительный ответ, он уволился с места старшего менеджера компании по продажам сложной техники с ничего не говорящим Людвигу названием и принял должность, которую и занимал вот уже без малого двенадцать лет. Можно было понять как желание сменить рабочее место, где всё напоминало о погибшей жене, так и смену места жительства, ибо должность личного помощника подразумевала проживание с работодателем под одной крышей.

12 лет… Это более чем достаточно, чтобы стать почти членом семьи. Здесь есть о чем подумать. Людвиг снова запустил пятерню в шевелюру. С одной стороны, можно предположить, что потерявший близкого человека, герр Келлер нуждался в ком-то, на кого можно направить нерастраченные силы души. В этом случае лучшего личного помощника невозможно даже представить. С другой стороны, почему не предположить, что, оправившись от потрясения, в какой-то момент он стал вынашивать планы личного обогащения за счёт работодателя. Вроде бы прямых указаний на это нет, но сбрасывать со счетов – майор Адлер знал это точно – ничего нельзя. Сколько ему сейчас лет? Беглый просмотр дат показал, что Хансу Келлеру всего 38 лет. И не женат, и предан…

К тому же он оказался и на редкость пунктуальным. Едва майор успел, посмотрев на часы, закрыть доступ к его личному делу в полицейской базе данных, как звонок с пропускного пункта известил о посетителе. Распорядившись выписать временный пропуск, Людвиг успел пригладить волосы и поправить галстук – Ordnung требовал соблюдения приличий в отношении внешнего вида.

Встреча, несмотря на продолжительность, не дала практически никакой новой информации. Во всяком случае, ничего, кроме публичных данных, герр Келлер не выдал, несмотря на ухищрения следователя. Абсолютно очевидно, что он действительно крайне огорчён происшедшим с его патроном. Кроме того, он явно стремился сотрудничать со следствием. Однако – тут Людвиг пока не смог разобраться – то ли действительно этот спокойный уравновешенный мужчина ничего больше не знал, то ли его лояльность хозяину превосходила желание сотрудничества.

Вновь и вновь просматривая записи, следователь никак не мог найти хоть какую-нибудь зацепку для мысли. Ничего нового. Помощник с большим удовольствием рассказывал о своей работе, подробно описал обязанности, от обработки утренней почты до вечерних сводок, не изучив которые, герр Шварц, оказывается, не ложился спать.

Выяснилось, что в доме, помимо хозяина, его сына и самого Ханса ежедневно, помимо выходных, находится также домоправительница – фрау Бундт, в чьи обязанности входят всякого рода хозяйственные закупки, приготовление пищи, а также уборка. Раз в месяц она организует генеральную уборку, привлекая клининговую компанию. Она же отвечает за функционирование всех бытовых приборов и организацию их починки в случае необходимости. На вопрос, находилась ли она в доме в момент инцидента, был получен отрицательный ответ. Оказалось, что домоправительница придерживается довольно строгого распорядка и в это время как раз занималась покупкой провизии.