Поиски в темноте - Тодд Чарльз. Страница 21

— А вы, значит, будете в отеле?

Вначале Ратлиджу показалось, что мисс Нейпир собирается возразить, но она, видимо, поняла, что у местного инспектора и приезжего отношения напряженные, и сказала только:

— Благодарю вас, инспектор Хильдебранд!

Ратлидж мрачно проводил их взглядом. Он был так зол, что не мог доверять себе. Вернувшись в «Лебедь», он сел в вестибюле и стал ждать. Хэмиш со всей серьезностью заметил, что он ведет себя неразумно и нет смысла оспаривать решение Хильдебранда, пусть он действовал и за спиной у Ратлиджа.

«Он ничего не замечает, кроме того, что находится у него перед носом. А ты сомневаешься в правильности его действий! Если даже в конце концов он окажется в дураках, он тебе спасибо не скажет… Если девица из Шерборна узнает платье покойницы, он не придаст значения ее словам».

«Чего ты хочешь? — раздраженно ответил Ратлидж. — Чтобы убийца спрятал мертвых детей в каком-то тайном месте, где мы их не найдем? Или чтобы нашлись их изуродованные тела, способные еще туже затянуть петлю на шее Моубрея? Я приехал, чтобы найти этих детей, и, клянусь всем, что у меня осталось святого, я должен их найти! Мне легче жить, зная, что исход дела зависит от того, найду я их или нет!»

«Да, но твой Хильдебранд — малый обидчивый. Если ты отнимешь у него победу, раскроешь дело, после которого его могут повысить, он тебя ни за что не простит, сколько бы детей ты при этом ни спас! Ему на все плевать, кроме собственной репутации, а ты ему мешаешь!»

Так оно и было. Несмотря на злость, Ратлидж все прекрасно понимал. Он велел себе прекратить расхаживать туда-сюда и молча ответил Хэмишу:

«Хильдебранду придется туго, если Нейпиры и Уайеты забеспокоятся и начнут спрашивать, куда подевалась Маргарет Тарлтон. И поиски в конце концов приведут к свежей могиле».

«Да, но когда еще такое будет? Маргарет Тарлтон вполне может оказаться в Лондоне или в другом месте, куда ее занесет… Она скоро сюда вернется, а пока уехала, чтобы обо всем подумать… В случае неприятностей Хильдебранд вряд ли обвинит самого себя. Помяни мои слова, он уже выбрал козла отпущения!»

«Если даже сейчас я пойду на попятный и все выйдет так, как хочет Хильдебранд, — ответил Ратлидж, — мне еще предстоит найти трупы детей. И в случае неудачи черную метку дадут мне. Хотя я не думаю, что дети где-то здесь».

«Ну да, на кону твое доброе имя. Ты сам выбираешь дорогу. Но, как только ты по ней пойдешь, назад пути уже не будет».

Ратлидж ничего не ответил. Гнев его остыл; на его месте осталась пустота. Однако сомнения в собственных силах, способностях, чутье постепенно подтачивали его терпение. «Твое доброе имя…»

Вскоре вернулась Элизабет Нейпир; ее шатало. С одной стороны ее заботливо поддерживал под руку Хильдебранд, с другой — невысокий и худой местный врач, который в основном молчал. Его вызвал Хильдебранд. Доктор передал мисс Нейпир на попечение Ратлиджа, кивнул и молча ушел, не попрощавшись.

Хильдебранд проводил их в небольшой отдельный салон и сходил в бар за бренди. В салоне горела одна настольная лампа, придавая помещению сходство с траурным залом. Впрочем, и настроение у всех было соответствующее. Ратлидж не стал включать верхний свет. Он молча ждал, пока Элизабет заговорит. Ему показалось, что она никак не может отдышаться.

— Меня вырвало, — призналась она, промокнув губы влажным платком. — Я полностью опозорилась. Мне казалось… я столько лет работаю в трущобах, что стала невосприимчивой к ужасам. Но… столько крови! — Ее передернуло. — А хуже всего то, что я представляла себе ее… хозяйку платья. Я невольно представила, как выглядело ее лицо… как же это мучительно! — Она снова глубоко вздохнула; видимо, ее по-прежнему одолевала тошнота. — Не представляю, как можно привыкнуть к такой работе, как ваша! — произнесла она чуть позже, посмотрев Ратлиджу в глаза. — По-моему, ваша профессия… иссушает душу.

— Нет, не совсем, — возразил Ратлидж. — Иногда приходится напоминать себе, что я обязан найти убийцу ради жертвы.

— Не думаю, — сказала она, — что смогу когда-нибудь читать или слушать об убийстве и не представлять себе то платье!

Ратлидж выждал еще две секунды.

— Скажите, пожалуйста… — Ему не хотелось спрашивать о самом главном у Хильдебранда.

— Доктор Фэрфилд… достал коробку с ее одеждой, — дрожащим голосом заговорила Элизабет, — и, как только я ее увидела, меня стошнило. Но я заставила себя вернуться и попросила их развернуть платье… — Она сглотнула слюну. — Вы говорили, что платье розовое! — Она вскинула на него глаза, словно обвиняя. — Но оно совсем не розовое, а скорее бледно-лиловое. Разумеется, я его узнала. Сразу же! И туфли тоже… Они были на Маргарет месяц назад, когда мы с ней ходили в музей… — Сообразив, что от огорчения она сказала больше, чем собиралась, Элизабет замолчала.

Ратлидж невольно подумал: уж не для того ли они тогда пошли в музей, чтобы освежить знания Маргарет Тарлтон о Востоке перед ее поездкой в Дорсет?

Видя, что он молчит, она продолжала:

— Ваш инспектор Хильдебранд думает, что я выжила из ума, но он боится моего отца и поэтому ничего не говорит мне в лицо.

— Вы совершенно уверены… я имею в виду платье и туфли?

Элизабет Нейпир посмотрела ему в глаза:

— Я не могу вам лгать. Возможно, я ошибаюсь. Но я готова показать под присягой, если только мне не докажут обратного, что женщина, которая носила то платье, скорее всего… Маргарет.

— Вы не слышали о том, что она могла быть как-то связана с семьей Моубрей?

— Если она с ними и связана, понятия не имею, где и как она с ними познакомилась.

Хильдебранд принес бренди. Элизабет осторожно выпила и поморщилась. Но лицо ее немного порозовело — пусть только от спиртного.

— Мисс Нейпир, я отвезу вас в Шерборн, — сказал Ратлидж. — Простите за то, что вам пришлось пережить! Надеюсь, дома вам полегчает. Прошу прощения за то, что подверг вас такому испытанию. Повторяю, я действовал не по своей прихоти!

Она кивнула, откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Кресло как будто обняло ее. Посидев немного, она протянула Ратлиджу пустой стакан и неуверенно встала. Видимо, пол у нее под ногами шатался. Она повернулась к Хильдебранду:

— В багажнике машины инспектора Ратлиджа мой чемодан. Вы не могли бы распорядиться, чтобы чемодан отнесли ко мне в номер? По-моему, будет лучше, если сегодня я переночую в Синглтон-Магна. Уже очень поздно, правда?

Управляющий «Лебедя» с радостью предоставил Элизабет Нейпир номер; он обещал переслать счет ее отцу. Элизабет терпеливо ждала, пока не будет покончено с формальностями, а затем позволила увести себя наверх. На верхней ступеньке мраморной лестницы она дотронулась пальцами до виска, как будто у нее болела голова. Потом она сказала:

— Наверное… Саймону никто не звонил? Нет, конечно, ведь вы еще не готовы поверить мне, верно, инспектор Хильдебранд? — Не дожидаясь ответа, она зашагала по ступенькам. Не оглянувшись, тихо добавила: — Милый Саймон, он знал Маргарет почти так же долго, как и я. Для нас всех было бы лучше, если бы я ошиблась. Но ведь сделанного не вернешь, правда? Если окажется, что я права…

Хильдебранд молча провожал ее взглядом.

Глядя на нее, Ратлидж отчего-то вспомнил, что говорил его крестный о королеве Виктории: «Хотя королева была маленького роста, двигалась она величественно». То же самое можно было сказать и об Элизабет Нейпир.

Она прекрасно понимала, что такое власть, и умела ею распорядиться. Немногие мужчины могли бы похвастать такими же глубокими познаниями в этой области. Интересно, подумал Ратлидж, унаследовала ли она свой навык от Томаса Нейпира или это у нее врожденное, инстинктивное, как манера держать голову, как будто она в короне. Благодаря горделивой осанке она казалась выше, чем была на самом деле.

— Я должна позвонить отцу. Он наверняка пожелает узнать, что случилось. Но не сегодня… На сегодня с меня хватит!

Хильдебранд у нее за спиной мрачно покачал головой. Упрямство было его щитом. И в конце концов, его могло оказаться достаточно.