Поиски в темноте - Тодд Чарльз. Страница 25
Если утром в день приезда на Маргарет Тарлтон было серое шелковое платье, почему Берт Моубрей повсюду искал женщину в розовом?
— Ничего, скоро вы во всем разберетесь, — сказала Аврора, мимолетно коснувшись его плеча. — Как бы трудно вам ни пришлось. Вы очень упорный и отважный человек… Об этом говорят черты вашего лица. Упорству и храбрости вас научили страдания.
Ему ужасно захотелось рассказать ей о Хэмише… и о Джин. Слова готовы были сорваться с кончика его языка, политься потоком. Ратлиджу хотелось, чтобы его поняли… простили… и потом даровали покой.
Оцепенев от неожиданности, он растерянно замолчал. Он сам не ожидал, что так бурно отреагирует на ее сочувствие.
Хэмиш снова и снова повторял: «Пора! Уходи отсюда, пока у тебя еще осталось хоть сколько-то самообладания!»
На один безумный миг ему показалось, что Аврора вот-вот коснется его лица своей теплой рукой. И тогда он погиб!
Но она шагнула назад, погрузившись в прежнюю безмятежность.
Не попрощавшись, Ратлидж развернулся и зашагал к калитке. Он не помнил, как завел машину. Не помнил, как уехал из Чарлбери. Ему удалось кое-как прийти в себя только у развилки.
Аврора Уайет — подозреваемая по делу об убийстве.
Кроме того, она прекрасно понимает, какое действие оказывает на него…
Глава 11
Ратлидж остановился на развилке и задумался. Ему приходилось из последних сил сражаться с Хэмишем.
«От одиночества мужчины сходят с ума, — твердил Хэмиш. — Вот именно — от одиночества. Она все отлично понимает, дружище, она решила этим воспользоваться. После того как ты прочел в газете о помолвке Джин, ты стал беззащитным перед женскими фокусами…»
«Все естественно — она чертовски привлекательная женщина».
«Да, но у нее есть муж. И потом, она француженка».
Ратлидж покачал головой. Как будто то, что Аврора — француженка, что-то объясняет! Кое-что, конечно, ее происхождение объясняло. Аврора разбиралась в мужчинах гораздо лучше, чем средняя англичанка. Она умела заглядывать мужчинам в душу. Но ее власть очень отличалась от власти Элизабет Нейпир.
Он не имеет права забывать об этом…
Ратлидж вздохнул и выжал сцепление.
Он старался переключить мысли на другое, отвлечь Хэмиша от правды, к которой тот подобрался слишком близко. И себя отвлечь от воспоминаний о руке Авроры, легко коснувшейся его плеча.
Как же ему подступиться к трудной задаче? Кто такая женщина, которую похоронили по распоряжению Хильдебранда — Маргарет Тарлтон или Мэри Сандра Моубрей?
«Да, — вздохнул Хэмиш, — это настоящая загадка, и кроме тебя, никто не способен ее разгадать!»
Кроме того… какая разница, кого все-таки убил Берт Моубрей? Убийство есть убийство. Личность жертвы — вопрос второстепенный. Ответ на него ничто не меняет. Убийство — тяжкое преступление, независимо от того, кто жертва — безымянный бродяга или лорд. Разница лишь в том, какую огласку получит дело.
И все же Ратлиджу чрезвычайно важно было понять, кого убили.
За жертву некому заступиться. Полицейские стремятся найти виновного. Задача судей — определить, виновен ли подсудимый, и, если вина доказана, предложить законное наказание за совершенное преступление: тюремное заключение или смертную казнь. Общество довольно тем, что справедливость восторжествовала. Цивилизованное общество, где законом запрещены личная и кровная месть.
Но утешит ли все это жертву и ее близких? Чем можно возместить отнятую жизнь?
На фронте Ратлидж не раз смотрел в лицо надвигающейся смерти, видел, как она тянется к нему в разных обличьях. Там мысль о том, что он погибнет смертью храбрых за короля и отечество, трансформировалась. Он не сомневался в том, что его жизнь закончится болью и огромным, ничем не смягченным ужасом. От того человека, каким он был и каким мог бы быть, не останется ничего, кроме окровавленных останков, которые сбросят в наспех вырытую могилу, если найдут… Если же его не найдут, он будет лежать там, где погиб, будет непристойно гнить на поле боя, и даже вороны побрезгуют садиться на него. В долгие месяцы, когда он хотел умереть, чтобы положить конец страданиям, Ратлидж иногда с тоской представлял, как могла бы сложиться его жизнь, если… если бы не было войны. Да, он лучше многих понимал, чего именно лишаешься со смертью.
Если вместо Мэри Сандры Моубрей в земле лежит не Маргарет Тарлтон, то где же она?
Как бывало почти всегда, он вернулся мыслями к детям. Когда он найдет их… он непременно их найдет… тогда он узнает ответ. Но нельзя желать, чтобы дети оказались мертвыми — даже ради того, чтобы разгадать тайну.
— Мы вернулись к тому, с чего начали, — вслух произнес Ратлидж.
«Да», — уныло согласился Хэмиш.
Как только он вошел в вестибюль «Лебедя», его окликнула молодая женщина, сидевшая за стойкой:
— Инспектор! Инспектор Ратлидж!
Он обернулся.
— Вам много раз пытался дозвониться суперинтендент Боулс из Лондона. Он просил передать, чтобы вы как можно скорее связались с ним. Он оставил вам свой номер… — Она протянула лист бумаги.
Ратлидж замялся; он сам не знал, что он скажет Боулсу. Молодая женщина, неверно истолковав его замешательство, продолжала:
— Телефон в гардеробной… вон там.
Он дозвонился до Лондона лишь через десять минут. Еще пятнадцать минут в Скотленд-Ярде искали Боулса. Наконец суперинтендент ему перезвонил. Ратлидж заранее готовился к выволочке.
Но Боулс громко сказал, как будто компенсируя расстояние между Скотленд-Ярдом и Дорсетом:
— Ратлидж, это вы? Объясните, пожалуйста, почему сегодня утром на меня набросился Томас Нейпир, озабоченный состоянием своей дочери! Что вы такое с ней сотворили?
— Вчера вечером я привез ее из Шерборна в Синглтон-Магна. Хильдебранд показал ей одежду жертвы… Мисс Нейпир считает, что платье и туфли принадлежат Маргарет Тарлтон.
— Боже правый, да разве вы не нашли ее?! Я думал, она в Шерборне!
— Туда она так и не приехала. Несколько человек видели ее в Чарлбери перед тем, как она собиралась ехать на станцию, чтобы успеть на поезд. На всякий случай я хочу расспросить начальника станции, помнит ли он ее. У меня сложилось впечатление, что Саймон Уайет и его жена не знают, кто отвозил мисс Тарлтон в Синглтон-Магна.
Боулс на том конце линии шумно вздохнул:
— Мало нам Нейпиров, теперь еще Уайеты! Я же запретил вам наступать на больные мозоли!
— Я и не наступал. — Пока. Такую возможность Ратлидж предвидел…
— Ну и зачем, по-вашему, жена Моубрея надела платье и туфли мисс Тарлтон?
— Возможно, убитая женщина и есть мисс Тарлтон.
— Докопайтесь до сути, старина! Не понимаю, в чем проблема! А Хильдебранд жалуется на вас. По его словам, вас вечно не оказывается на месте, когда вы ему нужны. Да, кстати, не прекращайте поисков детей! В конце концов, ради них вас и послали в Дорсет! Возможно, живыми мы их уже не найдем, и все же… мы обязаны их разыскать! Слышите? Почему вы так тянете?
— Убитую женщину похоронили. Как мне сказали, с вашего разрешения. Если мы не найдем мисс Тарлтон, у нас появляется еще одна проблема.
Боулс долго молчал, а потом спросил:
— Хотите сказать, что нам не обойтись без эксгумации?
— Возможно…
— Нет! Я пошлю кого-нибудь в Глостершир — вдруг мисс Тарлтон поехала туда. Если она у родни, мы окажемся в дураках, верно? Она, случайно, не сбежала с мужчиной? Может быть, у нее в Лондоне есть кавалер, о котором она не рассказывала Нейпирам? Попрошу Уортингтона аккуратно расспросить ее родственников в Глостершире. Если она, конечно, не у них.
— Я думаю, что корни дела надо искать не в Лондоне.
— Вам платят не за то, чтобы вы думали, а за то, чтобы вы находили ответы! И ради бога, делайте что хотите, но умаслите мисс Нейпир, иначе ее отец мне голову откусит! И Уайетов тоже не раздражайте, слышите?
На том конце послышался щелчок — суперинтендент бросил трубку на рычаги.