Родина Кэрри - Каплан Эндрю. Страница 8

— Значит, так? Отдаем информацию наверх и надеемся на лучшее? Вот как мы защищаем страну?

— Не мути воду, Кэрри. Я предупредил Эстеса и замдиректора, что информация надежная, с ней можно работать. Теперь их ход. Еще я велел Филдингу в Бейруте копать дальше.

— Филдингу… — скривилась Кэрри. Она отошла к окну и посмотрела на зеленую лужайку, на запасную парковку. — В Бейруте серьезная беда с безопасностью. Что с «Ахиллесом»?

— Филдинг говорит, будто ты привела врага на конспиративку. — Пощелкав мышкой, Саул отыскал нужный файл на компьютере и прочел вслух: «Мэтисон проявила потрясающий дилетантизм в работе, поддалась панике в нештатной ситуации, доверилась непроверенному контакту, местной жительнице, которая — если верить вышеупомянутому оперативному работнику — по доброте душевной безвозмездно предоставила личный транспорт незнакомке. Затем, оставив машину в людном месте, Мэтисон не потрудилась избавиться от предполагаемой слежки и привела врага прямиком на конспиративную квартиру на улице Адонис. В результате конспиративная квартира была уничтожена, рабочие материалы захвачены, а все наши операции поставлены под угрозу».

Саул взглянул на Кэрри поверх очков.

— Что прикажешь с этим делать?

Нет, Саул в такой бред не поверит. Только не он.

— Передай Филдингу: пусть подотрется своим отчетом, — резко ответила Кэрри. — Я сбросила «хвост» еще в районе Хамра и пешком добралась до квартала Рас-Бейрут. Ни в здании, ни поблизости никого не было, зато потом — откуда ни возьмись — появились местные шпионы и напали на конспиративку, будто заранее знали о ней. Меня подставили.

— Кто? — Саул вскинул руку. — Давай-ка по порядку.

— Соловей — это раз, — сказала Кэрри и оперлась на стол обеими руками, словно бегун перед стартом. — Дима — два. Отправь меня назад, Саул, я их обоих к ногтю прижму. Найду утечку.

Он покачал головой.

— Это невозможно. Даже если принять, что ты на сто процентов права, а Филдинг — нет, я не могу.

— Почему? Что между вами не так?

Что-то Саул недоговаривал.

— У него связи, ясно? — с отвращением произнес Саул. — Филдинг и Дэвид Эстес, директор Контртеррористического центра, протеже Билла Уолдена.

— Директора ЦРУ?

— Самого старика. Без связей шагу не ступишь, а Уолден метит в политики. Пересекаться с ним — дело гиблое. Ты… ты просто оперативница, попавшая в спорную ситуацию. Люди наверху долго над ней думать не станут. Я уж не говорю о том, что нас сто раз реорганизовывали. Теперь я напрямую отчитываюсь перед Эстесом. Все непросто.

— Что же нам делать?

Саул кивнул.

— Филдинг сделал тебя козлом отпущения, и на какое-то время лучше все оставить как есть. Будешь возникать — и я тебе не смогу помочь. Пока все, — поднял он руки.

— То есть мне лучше быть девочкой-паинькой? Закрыть рот, нагнуться и ждать, что со мной сделают?

— Ждать момента и дать ответный бой. — Саул снова кивнул. — В общем, в одном я с тобой согласен: дело с Соловьем действительно грязное. Филдинг, самое меньшее, должен был предоставить тебе прикрытие. Зато у меня ты без работы сидеть не станешь.

Саул поднялся, вышел из-за стола к Кэрри и оперся о столешницу. Он верил ей, он все еще был на ее стороне. Кэрри вздохнула с облегчением.

— Ну и? — спросила она.

— Помнишь, что я сказал, когда выдернул тебя пораньше с занятий на Ферме? Моя прекрасная золотая девочка с мозгами, как у Стивена Хокинга. — Он улыбнулся. — Помнишь мои слова?

— О том, как мне затвердить науку в поле… и что-то там о пруде?

— В этом пруду тебе тесно. Тебе надо плавать в океане.

— Плавать среди акул можно, только став акулой. Да, помню. Что же мне делать?

— Достань Соловья и выясни все про теракт. Достань его, работая здесь.

— Не понимаю.

— Назначаю тебя связной между Отделом разведки по Ближнему Востоку и Контртеррористическим центром. Они неофициально поглощают отделение «Алек». — На жаргоне ЦРУ так называлось единственное отделение, приписанное не к местности, а к цели: «Аль-Каиде». — Отчитываться будешь перед Эстесом, — Саул наклонился к ней, так что Кэрри уловила запах его лосьона после бритья «Поло», — а работать на меня.

— Шпионим за своими же?

— Все не без греха. А что еще остается?

— Что с инфой Джулии? Готовится теракт, Саул. Большой. Мы оба это знаем.

Саул тяжело вздохнул.

— Сколько у нас времени? — спросил он.

— Где-то пару недель. Муж Джулии сказал: скоро. Точнее: «khaliban zhada» — очень скоро.

Глава 4

Джорджтаун, Вашингтон

Воспоминания навеяло песней «Ты все еще единственный» Шанайи Твейн.

Кэрри училась на первом курсе в Принстоне. На большие экраны вышли «Спасти рядового Райана» и «Влюбленный Шекспир», а у Кэрри случился первый серьезный сексуальный опыт — не просто рукоблудие, когда дома никого нет или когда у тебя в старших классах по ляжкам течет. Она, можно сказать, влюбилась в Джона: высокого и невероятно умного преподавателя политологии; он познакомил Кэрри с текилой, оральным сексом и джазом.

— В мое детство народ увлекался Мадонной, Мэрайей, Лютером Вандроссом. Ближе всех к джазу был мой отец, который время от времени слушал Дэйва Брубека.

— Да ты шутишь! Джаз не слушаешь? Майлз Дэвис, Чарли «Берд» Паркер, Диззи Гиллеспи, Колтрейн, Луи Армстронг… Нет? Это самое великое направление в музыке, круче не будет. Единственное, что мы, американцы, подарили оригинального миру, — и ты этого не знаешь? Ну, я, можно сказать, тебе завидую.

— Почему?

— Перед тобой целый неизведанный континент, а это в жизни — самое интересное.

— Даже интереснее секса?

— В том-то и соль, лапа. Обе эти вещи можно совмещать.

Тысяча девятьсот девяносто восьмой. В тот год Кэрри последний раз пробегала полтора километра. Сколько воды утекло…

Кэрри сидела в пабе на М-стрит в Джорджтауне, допивая третью «Маргариту», когда по телевизору начался клип Шанайи.

— Узнаешь? Девяносто восьмой год. Я тогда в колледже училась, — сказала она Дэйву, мужчине, что сидел рядом, с бокалом «Хайнекена». Это был кудрявый малый лет за сорок, юрист из Министерства юстиции, в костюме из магазина; то и дело он нарочно побрякивал «ролексом» и «как бы нечаянно» касался предплечья Кэрри. На безымянном пальце у него бледнел след от обручального кольца. Значит, Дэйв либо разведен, либо выбрался погулять.

— Я тогда практику проходил и слушал Пафф Дэдди. «Мир исколесил-объездил, ага, ага», — напел он, неуклюже (как инвалид с претензиями на сексуальность) подергивая плечами. С виду он, впрочем, был не страшный. Кэрри еще не решила, позволить затащить себя в постель или нет.

Она заставляла себя не думать о работе. Расследование зашло в тупик. Ответов не было, зато вопросы множились и становились все трудней.

Три дня кряду Кэрри проработала за компьютером, без перерыва. Спала за столом и питалась печеньем из автомата. Перелопатила все, что имелось у Контртеррористического центра на контакты между сирийскими спецслужбами и «Хезболлой» в Ливане: факты встреч, результаты наблюдений, записи телефонных звонков и копии переписки. Кэрри копалась в голых данных, с которыми ежедневно приходится иметь дело разведке. Саул однажды сравнил такую работу с поиском алмазов в грязи: «Роешься в тоннах мусора, прежде чем у тебя руках хоть что-то да заблестит. Что-то, что окажется полезным».

Забавно, самые лучшие данные были собраны ею самой — добыты от Джулии.

Кроме Димы, с Соловьем — Тахой ад-Доуни — Кэрри больше ничего не связывало. Он был выпускником университета Дамаска, где получил специальность инженера-механика. Впервые он попал в поле зрения ЦРУ в Москве: попытался наладить дела с «Рособоронэкспортом». Кэрри присмотрелась к снимку, сделанному наблюдателем на широкой заснеженной улице где-то в российской столице: много машин, должно быть, Тверская. На фото Соловей был моложе, стройнее, одет в пальто и большую меховую ушанку, но Кэрри все равно узнала его. Это он поманил ее, сидя за столиком у кафе, напротив кинотеатра.