Пасьянс на красной масти - Шелестов Кирилл. Страница 39

4

Неказистый офис Собакина располагался на первом этаже обычного пятиэтажного здания и занимал две комнаты. Миновав тесную приемную с ощипанной невзрачной секретаршей, мы вошли в небольшой аккуратный кабинет. Собакин тут же поднялся из-за стола.

— Что вы будете, чай или кофе? — спрашивал он, пожимая мне руку.

— Рассказывай, Илья, — поторопила Хасанова, бросаясь в неудобное дешевое кресло.

— Собственно, идея не моя, — начал Собакин. Он дождался, когда я сел и лишь после этого опустился на свое место. — Ирина позвонила мне утром и рассказала о проблемах с заводом. Я посоветовал ей срочно спасать активы. Я говорил об этом в прошлый раз, — добавил он виновато, как будто ему было неловко напоминать о своей правоте и том, что к нему не прислушались. — Одним словом, Ирина хочет оформить сделку между нашими фирмами. — Он замялся, заглянул мне в глаза и тут же отвел взгляд, словно побаиваясь. — По продаже этих самых акций. — Он вновь запнулся. — Задним числом, — закончил он с трудом, заговорщицки понизив голос.

— Да ты объясняй прямо! — нетерпеливо перебила она. — Смотри. — Она подвинулась ко мне, схватила лист бумаги, карандаш и начала чертить. — Мы хотим оформить фиктивную сделку. Как будто Федор, еще до своей смерти, продал эти акции Илье за какую-нибудь смешную цену, ну, скажем, тысяч за тридцать долларов. С отсрочкой платежа. Допустим, на месяц. Сделка оформляется соответствующим числом. На следующей неделе Илья перегоняет мне деньги. Суд их, конечно, арестует, но тут уж ничего не поделаешь. Лучше потерять малую часть, чем все. Тридцать тысяч я ему возвращаю наличными.

Акции передаются Илье и выводятся из-под удара до тех пор, пока я не найду покупателя.

— Ты хочешь подделать подпись Федора? — уточнил я.

— Вовсе нет! — возразила она. — Во всех фирмах у Федора были исполнительные директора с правом подписи. Директор фирмы, на которой числятся акции, уже сегодня утром подписал все бумаги. Осталось только поставить печати и зарегистрировать. Если ограничиться одним месяцем, то даже бухгалтерию подчищать не придется. Мы успеваем в квартальный отчет.

Я был поражен.

— Ты хоть понимаешь, что ты собираешься сделать? — спросил я, уставясь на нее.

— Ой, только не надо читать мне нотаций о том, что нехорошо обманывать завод! — отмахнулась она. — Они там воруют сотнями миллионов! А сейчас им позарез надо отнять у меня последнее!

— Да при чем тут завод! — повысил я голос. — Ты собираешь подарить акции, стоимостью в два миллиона долларов, постороннему человеку! Эта сделка не будет иметь обратной силы, ты знаешь об этом?!

— Илья — не посторонний! — запальчиво возразила она. — Мы знакомы почти десять лет!

— Прошу прощения, — вмешался Собакин. Я заметил, что когда он сидел, то всегда держал спину прямо, не откидываясь в кресле и не забрасывая ногу на ногу. — Но я вовсе не настаиваю на том, чтобы это были мои фирмы. Это вполне могут быть и ваши, или чьи-то еще. Главное, чтобы человек, которого выберет Ирина, был абсолютно надежным.

— Все надежны, пока не дашь два миллиона! — грубовато усмехнулся я. — Где только потом искать этих надежных!

Она посмотрела на меня долгим внимательным взглядом, словно изучала.

— Этого нельзя делать, — повторил я твердо.

Она упрямо тряхнула головой, встала с кресла, вплотную подошла ко мне и положила руки мне на плечи.

— Хорошо, — спокойно произнесла она, касаясь моей щеки прохладными губами. — Ты меня убедил. Я отдаю их тебе. Я тебе доверяю.

Меня словно обожгло. Я все еще не привык к мгновенным перепадам ее настроения. И растерялся. Не знаю, что меня поразило больше, ее внезапная готовность ввериться мне или отсутствие сомнений в том, что я без колебаний приму за это ответственность.

— Но у меня давно уже нет своих фирм! — ответил я.

— Вы работаете в огромной системе, — поддержал ее Собакин, спеша снять с себя подозрения. — Вы или Храповицкий можете приказать любому из ваших директоров. Они не решатся вас обмануть.

Если Собакин и был уязвлен моим недоверием, то не показывал этого.

— Нет, — покачал я головой. — Исключено. Храповицкий не согласится. А без него я не имею права отдавать такие приказы.

Ирина вернулась в кресло и, запрокинув голову, вытянула ноги.

— Что же ты посоветуешь? — спросила она насмешливо.

— Не знаю, — признался я. — Необходимо все тщательно обдумать.

— У нас нет времени! — отозвалась она. — С понедельника нужно ждать ареста имущества.

— Давай отложим решение хотя бы до завтра! — взмолился я.

— Давай, — снисходительно согласилась она. — До завтра, пожалуй, потерпит.

Когда мы прощались с Собакиным, я вновь поймал на себе ее испытующий взгляд. В нем была странная отстраненность, как будто это не она признавалась мне минуту назад, что доверяет полностью. И было что-то еще, чего я не мог понять. Мне сделалось не по себе.

5

От Собакина мы вернулись во «Фламинго», за тот же стол. Настроение у нее вновь сменилось. Былая энергия улетучилась. Теперь она стала задумчивой и тихой. И, как мне показалось, несколько разочарованной.

— Почему ты такой хмурый? — спросила она рассеянно, рассматривая свой маникюр.

— Не вижу особых поводов для веселья, — коротко ответил я.

— Ты так за меня переживаешь? — В ее вопросе мне послышалась ирония.

— Конечно, переживаю, — сдержанно ответил я. — Тебя это удивляет?

Она подняла на меня взгляд и провела пальцами по моему лбу, как будто разглаживая морщины.

— Я тебе нравлюсь, правда? — неожиданно сказала она. — Я чувствую.

— Да, — подтвердил я. — Правда.

Она замолчала и опять погрузилась в себя. Я не знал, о чем она думает, и испытывал беспокойство, смешанное с легким раздражением. Пауза затянулась.

— Что-то не так? — не выдержал я, наконец.

— Я знаю, почему ты сердишься! — вдруг объявила она. В ее голосе звучала не то горечь, не то усталость. — Тебя испугали мои проблемы. Ты не желаешь их решать. Они тебе не нужны. И переживаешь ты сейчас вовсе не за меня. А за себя! Ты настроился приятно провести вечер с интересной женщиной. И вдруг — на тебе! Обнаруживается, что надо ее срочно спасать! Досадно, наверное, да?

Это было не самое справедливое замечание. До сих пор инициатива в наших отношениях принадлежала не мне. С другой стороны, если я искал справедливости, мне следовало обратиться к Бомбилину. Кем-кем, а специалистом в этой области она не являлась. Я все понимал. И все-таки я разозлился.

— Послушай, — сказал я, стараясь говорить спокойно. — Ты, может быть, не заметила, но я взрослый мальчик. И у меня есть своя жизнь. Разумеется, не столь насыщенная и важная, как твоя. Совсем никчемная, но все же своя. И меня действительно смущает твоя готовность ею распоряжаться.

— Бывает, что люди начинают жить одной жизнью, — заметила она как бы про себя.

Я терпеть не могу риторики.

— Одной — это твоей? — спросил я саркастически. — Мне померещилось, что нас двое.

Судя по нетерпеливому жесту, она была готова ответить резкостью. Но переломила себя.

— В таком случае, объясни мне, пожалуйста, как должна вести себя с тобой женщина, у которой есть проблемы? — заговорила она сдерживаясь. — Делать вид, что у нее все в порядке? Радоваться тому, что ты заехал к ней на пару часов и исчез? У меня все висит на волоске! А человек, который мне нравится…

Ее голос начал неприметно набираться высоту. Но, вновь сделав над собой усилие, она прервалась и закончила почти ласково:

— Мне совсем не хочется втягивать тебя во все это. Мне было бы приятнее дарить тебе подарки. И класть деньги в сумку. Но я не могу раздвоиться. Это моя жизнь, мои проблемы. Мои дети. И мне никуда от этого не деться!

— Ты смешиваешь разные вещи, — не согласился я. — И ведешь себя, как человек, который находит на улице оставленный чемодан. Вместо того чтобы пройти мимо, он хватает его и спешит с ним домой. Ты уверена, что там сокровище, да? А вдруг — взрывное устройство? Что ты вообще знаешь о бизнесе своего мужа? За что ты сражаешься? Ты рискуешь жизнью, и не только своей, за чужие долги? Это только начало! Сколько еще неприятных открытий и тайн обнаружится в ближайшее время?