Без пощады - Керник Саймон. Страница 17

Вместо этого он спокойно заговорил:

— Когда я уберу пушку, ты пригнешься, засунешь голову себе между ног и будешь оставаться в такой позе. Увижу, что пялишься на меня или моего друга, — умрешь еще до полуночи. Ясно?

Я кивнул.

— Ну и отлично.

Он убрал пистолет. Я сделал, как велели, и безотчетно закрыл глаза. Секунду спустя мне на голову и верхнюю часть туловища накинули одеяло.

— Если ответишь на наши вопросы, то через пару часов будешь свободен.

По идее эти слова должны были меня успокоить. Но поскольку я не имел представления, чего от меня хотят, эффект получился обратный.

14

Услышав, что Мерона выпустили, Болт чертыхнулся.

— Я думал, он задержан по подозрению в убийстве!

Мо пожал плечами:

— Они говорят, что для ареста недостаточно улик.

— Когда его выпустили?

Мо повторил вопрос в трубку.

— Буквально пару минут назад!

— Пусть догонят. Пусть снова арестуют, если можно. Он нам нужен.

Мо спокойно передал эти слова диспетчеру, но когда тот ответил, тоже выругался.

— Точно? Нельзя за ним отправить?.. Да, я знаю, что у вас не хватает людей. А у кого хватает?

Он скорчил гримасу и сделал пальцем жест, характеризовавший его собеседника не с лучшей стороны.

— Да, если вам не трудно… Да, да… Спасибо.

Мо дал отбой и убрал телефон в карман джинсов.

— Ушел?

— Ушел, — вздохнул Мо. — За ним отправили пару копов, но он драпанул. А теперь они говорят, что у них сегодня мало людей и ловить его некому.

Детективы по-прежнему стояли на подъездной дорожке перед домом Меронов. Болт обратился к Кумзу и Леверетт:

— Если мистер Мерон здесь появится, будьте так добры, сообщите мне по этому номеру.

Он дал полисменам свои визитные карточки.

— У вас есть его фотография?

— Есть у соседей в доме через дорогу, — сказала Леверетт.

— Что ж, надеюсь, они не будут против, если мы ее позаимствуем.

Двое сыновей Хендерсонов носились по дому как бешеные и ни в какую не хотели ложиться спать. И Мартин, и Сьюзетт в один голос отзывались о Меронах как о самой обычной и вполне приятной паре — их и в страшном сне нельзя представить в роли преступников. Мартин отыскал фотографию, на которой Том и Кэйти были запечатлены во время прошлогодней вечеринки-барбекю, устроенной в честь дня рождения сынишки.

Изображение вполне соответствовало описанию. Мероны и впрямь выглядели обычнее некуда — разве что оба были довольно фотогеничны. Обоим за тридцать. Он одной рукой приобнял жену за талию, в другой держит банку «Фостерса»; у нее бокал красного вина. Улыбаются в объектив на фоне оранжево-желтого надувного замка. Казалось, такие люди просто не способны на убийство, однако Болт знал, что благообразной внешности доверять не стоит. Как-то, когда он был еще молодым констеблем, ему довелось арестовывать одну милейшую старушку семидесяти двух лет. Та каждое воскресенье ходила в церковь и среди соседских детей, которых частенько угощала конфетами, была известна как Бабуля. Помнится, седовласая леди даже предложила ему чашку чаю, когда он с напарниками явился, чтобы арестовать ее — за то, что она воткнула мужу в голову мясницкий нож и чуть не угробила старика. Позже выяснилось, что даже в этом почтенном возрасте у нее сохранялось небывало сильное половое влечение. Муж не мог ее удовлетворить; в результате она потеряла над собой контроль, что на допросе объяснила вызванным недостатком оргазмов нервным напряжением.

Всякие люди бывают, подумал Болт.

Когда детективы собрались уходить, Мартин Хендерсон пошел их провожать.

— Понимаете, вдруг я ошибаюсь… — тихо произнес он. — Не хотел бы, чтобы вы чего подумали…

— Продолжайте, — сказал Болт.

Хендерсон вздохнул.

— В последнее время с Томом и Кэйти творится что-то странное. Недавно он уехал на ночь глядя и вернулся только под утро. А она стала бывать дома меньше, чем обычно. — Он помедлил. — А еще у них начались скандалы — кричат, дерутся, ну и прочее. Раньше я такого не замечал. Как-то Том даже ходил с синяком под глазом.

— И давно это началось?

— Довольно давно. Несколько месяцев назад. — Хендерсон хотел еще что-то добавить, но услышал, что жена, которой удалось наконец угомонить детей, спускается по лестнице. — В общем, вы не подумайте…

Он не договорил, распрощался с детективами и закрыл дверь.

Подойдя к машине, Болт взглянул на часы. Двадцать минут девятого. На западе разрасталась сплошная гряда черных туч, и откуда-то издалека доносились глухие раскаты грома.

15

Мы, видимо, плутали по каким-то мелким улочкам, потому что водитель ехал с невысокой скоростью — не больше тридцати миль в час — и часто делал повороты. Все это время я оставался в прежней неудобной позе, не смея даже пошевелиться. Робкая попытка узнать, куда меня везут и что с женой, не удалась.

— Закрой рот. Поговорим еще, — зловеще пообещал первый бандит.

Во рту и горле страшно пересохло. С трех часов дня я выпил единственный стакан воды — во время допроса. За сегодняшний день я успел пострадать от ножа, попасть под машину, схлопотать обвинение в убийстве, убежать от копов, а вдобавок меня еще и похитили. Нагулял себе жажду, ничего не скажешь.

Примерно через полчаса машина притормозила и остановилась. Удивительно, но я не так уж сильно был испуган. По крайней мере эти люди не прикончили меня на месте — значит, хотели просто поговорить со мной. Раз так, у меня будет возможность представить дело с моей точки зрения и попытаться убедить их, что я тут совершенно ни при чем. Главное — не увидеть чего лишнего (их лиц, например). Тогда я в относительной безопасности.

Впрочем, теория — она и есть теория.

Водитель заглушил двигатель, и внезапно стало тихо. Эти двое чем-то зашуршали, потом у меня с головы стянули одеяло и сказали, что можно открывать глаза. Я распрямился и даже в полумраке салона разглядел, что они надели черные маски. В руке первого по-прежнему был пистолет, нацеленный мне в живот. Снаружи уже стемнело, начался дождь.

Они вышли из машины. Человек с пистолетом наклонился и жестом велел следовать за ним. Я откинул одеяло, пролез по сиденью и выбрался наружу. Струи дождя приятно освежали лицо.

Мы стояли в огороженном дворе позади какой-то двухэтажной постройки, которая, судя по обилию копоти на стенах и отсутствию окон, имела промышленное назначение. Двор окружала стена; места здесь хватило бы максимум на три машины. Металлическая лестница в один пролет вела к стальной двери; другого входа я не увидел. В воздухе стоял застарелый запах жареной пищи, вдоль стены выстроились в ряд переполненные мусорные баки.

Водитель стал подниматься по ступенькам. Второй недвусмысленно ткнул мне в бок пистолетом — иди, мол. Я повиновался. Водитель отпер дверь, вошел и зажег в помещении свет. Меня повели по узкому коридору. Запах жареного здесь был еще сильнее. Справа у двери лежал черный мешок для мусора, доверху забитый бумагой и разными обертками. На следующей двери висел знак мужского туалета, а снизу виднелись вмятины, словно кто-то пытался ее вышибить. Стояла полная тишина, и, если не считать запаха, место имело запущенный, покинутый вид.

Мы остановились перед дверью в конце коридора. Водитель принялся искать ключ. Когда он вставил его в замочную скважину, я решился наконец заговорить:

— Я ничего не знаю и не понимаю, почему все за мной гоняются. Клянусь вам!

Водитель открыл дверь, и из комнаты вырвалась волна затхлого теплого воздуха. Потом он обернулся — и одним стремительным, едва заметным движением сграбастал мою рубашку и дважды врезал мне кулаком по лицу. Боль от этих двух ударов превосходила все, что мне пришлось сегодня испытать, главным образом из-за ее неожиданности. Я зашатался, ноги подкосились, однако он твердой рукой удержал меня в стоячем положении, сгреб и втолкнул в душную тьму помещения.