Три дня до эфира - Ямалеева Гульназ Фарисовна. Страница 31

— Дождь начался, — пояснил Скворец и после паузы спросил:

— Снегирь, а ты чего такой пуганый? Дождя испугался и вообще…

Саша молчал. Отогревшись и поговорив с новыми знакомыми, он, казалось, забыл все, что с ним произошло, и теперь вопрос мальчишки напомнил ему события последних двух дней. При воспоминании о похищении и плене у мальчика внутри все похолодело и страх опять сковал его душу.

— Ты чего молчишь. Снегирь?

— Я тебе, Скворец, потом расскажу, сейчас чего-то не хочется.

— А! Это я понимаю. Я сам, брат, знаешь какой был, когда нас с папкой из дома выгнали. Мать-то у меня умерла давно, мы с отцом вдвоём жили. Он на заводе работал. Мне тогда года четыре было, совсем мальцом был. Денег не хватало, жрать было совсем нечего…

И Скворец поведал странную для Саши Снегирёва историю. Отец и сын жили в небольшой комнате в коммуналке. Квартира была хоть и небольшая, но все же в центре. Мальчишка целыми днями слонялся по улице, а отец работал на заводе.

Зарплата у него была копеечная, да ещё отец и выпить любил. Одним словом, перебивались они, как могли. Катастрофа наступила, когда завод закрыли, а всех рабочих отправили в бессрочный отпуск без содержания. Отец некоторое время хлопотал, искал работу, но с этим была напряжёнка, и они совсем начали голодать. А тут ещё новое несчастье случилось. Как-то вечером отец возвращался чуть подвыпивший и неловко ступил на крыльцо дома, нога подвернулась, и он упал, сильно ударившись головой. Руки, ноги целы остались, а вот зрение стало медленно падать. Окулист в поликлинике выписал какое-то лекарство, но денег на него не было, и отец махнул рукой. Через полгода он совсем ослеп.

Впервые отец вышел на улицу просить милостыню, когда маленький Вася обнаружил, что в доме продавать стало больше нечего. Кухонный шкаф, на который не позарился ни один покупатель, даже хозяйственный сосед дядя Митя, был абсолютно пуст, есть было нечего. И как-то вечером отец сказал: «Ну что.

Скворец, завтра я пойду зарабатывать деньги».

Вася проводил отца до ближайшей станции метро, и тот присел возле столба. Вечером отец домой не пришёл, не появился он и на второй день. Мальчик за три дня обегал все близлежащие улицы и переулки. Отца нигде не было. Он появился через четыре дня в компании двух хорошо одетых мужчин. Смотреть на отца было страшно, на лице были кровоподтёки, одежда вся изодрана в клочья, на теле огромные синяки. Мальчик со слезами бросился к отцу, но один из мужчин взял его за плечи и попросил, чтобы тот побегал где-нибудь и не мешал им делать дело. Вася вышел в коридор и присел возле старого шкафа. Приблизительно через полчаса отец вместе с мужчинами вышел из комнаты и, кивнув сыну, направился к выходу.

— Ты куда? — закричал мальчик.

— Сынок, не волнуйся, я сейчас приду. Отец действительно вернулся довольно скоро. Он обнял сына и долго молчал.

— Папа, где ты был? Я тебя везде искал! Мне так было страшно одному!

— Эх, — вздохнул отец и тихо сказал:

— Все, Скворец, нет у нас больше дома.

— Как — нет?

— А вот так, продал я комнату. Теперь нужно выселяться.

— Ты этим дядькам продал?

— Им.

— А зачем?

— Они попросили, я и продал…

Скворец тогда был слишком мал, чтобы отец мог объяснить ему, что произошло. В тот первый день, когда он пристроился возле столба и выложил на землю кепку, сердобольных людей было не много, но все-таки кое-что ему подавали. Он отчётливо слышал звон мелочи и в душе радовался, что придёт домой не с пустыми руками. Под вечер, когда он уже собрался уходить, к нему подошли какие-то люди и поинтересовались, откуда он взялся. Он честно им все рассказал, они потребовали, чтобы он отдал выручку им. Он, конечно, не согласился, тогда чьи-то руки подхватили его под мышки и поволокли к машине. Как отец ни кричал, никто на подмогу ему не подошёл. Его отвезли куда-то за город и начали бить. Он умолял их отпустить его, говорил, что у него маленький сынишка, что мальчик умирает от голода. Но они не слушали его и опять принялись бить. В конце концов отец потерял сознание, а когда пришёл в себя, с ним начали разговаривать.

Какой-то человек спросил, где он живёт, какая у него комната, кто прописан.

Отец ответил. Тогда тот сказал, что если он действительно хочет уйти отсюда живым, то должен переписать на них свою комнату. Отец спросил, а где же тогда они с сыном будут жить, на что человек ответил, что это его не касается. И добавил, что чем быстрее отец даст согласие, тем лучше, потому что они будут бить его, пока он не согласится.

Так четырехлетний Вася и его отец оказались без дома.

— А где вы теперь живёте? — спросил Саша.

— Здесь и живём, — ответил Скворец.

— Здесь же помойка!

— А что? Место тут удобное, никто не мешает. Правда, зимой бывает холодно, но мы тут печку приспособили, греемся. Люди много разных вещей выбрасывают, а у нас в хозяйстве все пригодится.

Ничего подобного Саша Снегирёв за свою жизнь не слышал. Все рассказанное Скворцом казалось каким-то бредом, страшной сказкой. Но он видел слепого мужчину и мальчика — своего ровесника, которые действительно живут в старом вагоне, и понимал, что все услышанное — чистая правда.

— А почему вы никуда не пожалуетесь? В милицию, например.

— А чего жаловаться? Документы-то отец подписал, к этому не придерёшься.

Людей тех он не видел, слепой же! А я совсем мальцом был, кому что докажешь?

— А чем вы питаетесь, что едите?

— Да что придётся! — махнул рукой мальчик и быстро добавил:

— Вообще-то мы едим хорошо. Даже мясо иногда бывает, а уж хлеб у нас всегда есть.

— Ты воруешь?

— А как же! Без этого никуда. За просто так никто ничего не даст.

Скворец отвечал просто, и Саша в душе даже восхитился мужеством маленького бродяжки.

— Васька, а ты читать умеешь? — неожиданно спросил Саша.

— Нет, куда там! Тут отца кормить надо и, вообще… — мальчик сделал неопределённый жест рукой.

— Я тебя научу, хочешь? Ты со мной в школу ходить будешь!

— Да, прям! — усмехнулся Скворец.

— Будешь, будешь. И отца твоего мы пристроим. У меня отец знаешь какой!

Он все может! Мне вот… — Саша на секунду осёкся. — Мне бы вот только позвонить домой.

— Позвонить? — оживился Васька. — Это запросто! У меня даже жетон есть.

— И он с гордостью извлёк из кармана что-то круглое.

— А где тут телефон?

— Да рядом! Пошли!

Скворец схватил Сашу за руку, и мальчишки выскочили на улицу. Дождь шёл не переставая, но Саша этого не замечал. Он быстро пошёл за своим новым другом.

Скворец, по всей видимости, прекрасно ориентировался на местности, он шёл какой-то невидимой тропинкой и только время от времени указывал Саше, чтобы тот либо пригнулся, либо перешагнул.

Саша едва поспевал за своим проводником. Минут через десять мальчишки вышли на асфальтированную дорогу, здесь идти было намного проще, и они побежали в сторону домов. Наконец Скворец свернул за угол и подбежал к скамейке.

Нагнувшись, что-то извлёк из-под неё и жестом приказал Саше идти за ним.

Мальчишки подошли к двери какого-то дома, и Скворец ловким движением открыл замок.

— Ну ты даёшь! — восхищённо прошептал Саша.

— Без этого нельзя.

Они прошмыгнули внутрь, и Скворец тихо шепнул:

— Это детская поликлиника, телефон на первом этаже, тут, рядом.

— Ага, — также шёпотом ответил Саша.

— Вот, звони, — Скворец королевским жестом указал на висящий на стене аппарат.

Саша бросил жетон и набрал номер. После трех длинных гудков голос пресс-секретаря отца произнёс традиционную фразу, что говорит автоответчик и если у звонившего есть информация, он может сообщить её после длинного сигнала.

Саша набрал воздуха и быстро произнёс:

— Папа, это я, Сашка, я сбежал. Помоги мне! Папа! Я здесь, в детской поликлинике, мы вместе со Скворцом. Он — мой друг, отличный парень. Приезжай за мной. Мы будем ждать тебя на пус…

Саша хотел произнести «на пустыре», но что-то вдруг щёлкнуло, в трубке раздались короткие гудки. Мальчик с отчаянием посмотрел на Скворца.