Завет Христа - Хефнер Ульрих. Страница 96

Том взял руку Яары и сжал ее.

— А что будет с нами?

Буковски пожал плечами.

— Сейчас мы снимем с вас показания, и вы оба можете идти.

— Вы хотите сказать, что мы свободны?

— Никто вас не арестовывал, госпожа Шоам.

Том провел рукой по волосам.

— Есть еще кое-что, — нерешительно сказал он. — Свитки, которые Юнгблют спрятал в камере хранения. Я так понимаю, они находятся здесь.

Буковски встал и подошел к окну.

— Я переслал их прокуратуре.

— Но вы ведь, надеюсь, герметично их упаковали?

— Они находились в защитной оболочке. Мы не вскрывали пакет.

— Похоже, мы действительно нашли свитки. Они за это время стали для нас чем-то вроде собственности.

Буковски поднял руки.

— Это решит прокуратура. Но уже есть один человек, который очень интересуется этими свитками. И судя по всему, он даже может доказать, что они принадлежат церкви.

Том улыбнулся.

— Отец Леонардо, — сказал он.

— Вы знаете его?

— Мы знаем его по Иерусалиму. После того как мы нашли свитки, на поле раскопок внезапно появился священник. И именно он был вместе с отцом Леонардо в аэропорту, когда мы садились на самолет. Кроме того, отец Леонардо был у меня в тюрьме.

Буковски недоверчиво посмотрел на Тома.

— Где он был?

— Когда я сидел в камере, он приходил ко мне поговорить.

— Это уж слишком: я же строго приказал, чтобы к вам никого не пускали.

Том пожал плечами.

Лиза откашлялась.

— Что, собственно, написано в этих свитках, почему все охотятся за ними?

Том посмотрел на Яару.

— Это дневник очевидца, который жил во времена Иисуса Христа.

— И что там написано? — повторила свой вопрос Лиза.

Том улыбнулся.

— Их еще предстоит перевести, — ответил он. — Но один только возраст делает их очень ценными.

Буковски сел верхом на стул.

— Ну и что бы вы сделали со свитками, если бы получили их?

— Их нужно предоставить в распоряжение науке, — четко ответил Том. — Их должны исследовать историки, после чего их передадут музею.

Буковски играл с сигаретой, вращая ее между пальцами.

— Впрочем, вероятно, есть еще кое-что, что могло бы заинтересовать вас и что я никак не могу логически увязать. Здание, в котором вас и вашу подругу держали под стражей, принадлежит некоему Пьеру Бенуа. Вы уже слышали это имя?

Том вопросительно посмотрел на Яару.

— Насколько мне известно — нет.

— Ну ладно, вероятно, это не так важно, может, ключи к дому лежали под ковриком. Кстати, Бенуа сдавал этот дом внаем церкви.

Том опустил глаза.

— Вы определенно правы, господин комиссар, — ответил он через некоторое время. — Это к делу совершенно не относится.

К югу от Версаля, Франция…

Шоссе между Туссу-ле-Нобль и Шатофор было заблокировано уже целый час. В месте, где шоссе делало резкий поворот налево, почти в ста метрах ниже по склону, на лугу, лежала маленькая красная «альфа». Не вписавшись в поворот, машина сначала врезалась в дерево, а затем покатилась по склону, где из-за высокой скорости несколько раз перевернулась, пока наконец не осталась лежать на стороне водителя.

Водитель не пристегнулся и потому во время столкновения с массивным буком вылетел из салона, и его обезображенное тело лежало возле склона. Мертвеца накрыли черным брезентом.

— Скорость была минимум сто пятьдесят, — заметил бородатый жандарм.

— А может, и того больше, — добавил его коллега.

— Следов торможения нет, как и признаков того, что в аварии участвовало еще одно транспортное средство. Он просто слетел с проезжей части.

— Что говорит врач?

— Совершенно очевидно, что потерпевший сломал себе затылок, — сообщил бородатый. — Видок у него тот еще. По-моему, у него вообще ни одной целой кости не осталось.

Его коллега кивнул и пошел к специальной машине, которая как раз подъехала.

— Отвезите его в морг, — сказал жандарм представителю похоронного бюро. — Мы вам позвоним.

— Уже известно, кто это? — спросил тот.

Жандарм наклонился к нему.

— Это кардинал. Очень важный церковник. Возможно, даже следующий Папа.

Мюнхен, управление уголовной полиции Баварии, отдел 63…

Том попросил Буковски разрешить ему еще раз поговорить с Жаном. Коллега Буковски была не в восторге от этой идеи, но Буковски решил, что это не может навредить проведению допроса. И потому он провел Тома в комнату для допроса, в которой сидел Тьерри Гомон, он же Жан Коломбар, и задумчиво смотрел в потолок.

— Привет, Жан, — или я должен называть тебя Тьерри? — поздоровался Том, тихо войдя в комнату за спиной Жана.

Жан повернул голову и ошарашенно посмотрел на Тома. Он не сводил глаз с Тома, пока тот не сел на стул напротив.

— Как у тебя дела? — мягко спросил Том.

Гомон на секунду закрыл глаза.

— Мне жаль, — прошептал он.

— Это мне тебя жаль, — возразил Том. — Весь твой мир состоит из лжи. Твоя дружба, твои обещания, даже роль, в которую ты влез, — все ложь и оплачено кровью.

— Зачем ты здесь? — спросил его Жан.

— Я хочу знать, закончилось ли все.

— Что ты имеешь в виду?

Том холодно улыбнулся.

— В безопасности ли мы с Яарой или появится еще кто-нибудь и попытается присвоить свитки?

Гомон пожал плечами.

— Можешь передать своим друзьям, что они попали туда, куда и должны были попасть. Этот отец Леонардо взял свитки себе, и они, конечно, теперь исчезнут, как исчезло все то, что никто не должен был узнать.

— Зачем ты мне это рассказываешь? — спросил Гомон.

Том покачал головой.

— Чтобы ты мог немного порадоваться, несмотря на то что оказался в беде.

Гомон закрыл лицо руками.

— Оставь меня, пожалуйста, я хочу, чтобы ты ушел.

Том встал и пошел к двери. Неожиданно он еще раз обернулся.

— У меня есть еще один вопрос, и я хочу, чтобы ты сказал мне правду. Ты знаешь, что за окном стоит человек, который слушает тебя и записывает каждое слово, которое мы произносим. Но я все равно хочу получить ответ. Ради всего, что мы прошли с тобой как с Жаном, с нашим партнером и товарищем по несчастью. Я спрашиваю тебя: позволил бы ты убить Яару и меня, если бы полиция вовремя не вмешалась?

Гомон опустил голову.

— Это дело было слишком важным. Человеческие жизни не играют никакой роли, если речь идет о таких важных вещах, — тихо ответил Гомон.

— Ты убил бы нас? — настойчиво повторил Том.

Гомон тяжело дышал. Можно было буквально почувствовать, что в нем все кипит. Наконец он так резко вскочил, что стул упал.

— Да! — громко крикнул он. — Да, черт возьми!

Дверь распахнулась, и в помещение ворвались двое полицейских в форме. Они схватили Гомона за руки и опять посадили его на вновь установленный стул.

Гомон осел. Слеза стекла по его щеке.

— Прости меня! — всхлипнул он. — Том, Яара, простите меня, мне жаль.

Том отвернулся от Гомона.

— Я не могу простить тебя, это не мое дело. Ты будешь просить прощения у своего Создателя, когда будешь стоять перед ним.

Мюнхен, управление уголовной полиции Баварии, отдел 63…

До конца рабочего дня оставалось немного. Буковски уже надел куртку.

— Мне отвезти тебя домой? — спросил он Лизу, которая выключала свой компьютер.

— Я приехала на велосипеде.

— Ты не считаешь, что это немного опасно? В твоем состоянии, я имею в виду.

Лиза задвинула клавиатуру в угол письменного стола и привела в порядок протокол допроса Тьерри Гомона.

— У меня все в порядке, — ответила она.

Внезапно у Буковски зазвонил телефон, заставив его скривиться, как от зубной боли.

— Не хочешь ли взять трубку?

— До конца рабочего дня осталось пять минут, — возразил он.

Но телефон не умолкал. Наконец Буковски снова сел за стол и снял трубку.

— Буковски, управление уголовной полиции Баварии, отдел шестьдесят три, — по всей форме представился он.