Глухая стена - Манкелль Хеннинг. Страница 43

— Не пойму я, что мне тут делать, — сказала Сюзанна Бекселль, когда Валландер умолк. — Был мертвец, мертвецом и остался.

— Я хочу, чтобы ты осмотрела его руки. Два пальца отрезаны.

Нюберг опять закурил. Странно, что сам я чувствую себя более-менее сносно, подумал Валландер. Кинолог с собакой начали поиски. А комиссару вспомнилась другая собака, отыскавшая однажды палец негра. Когда это было? Он запамятовал. Лет пять назад, а может, и десять.

Судмедэксперт работала быстро.

— По-моему, пальцы срезаны кусачками, — сказала она. — Но произошло ли это здесь или в другом месте, я сказать не могу.

— Точно не здесь, — решительно бросил Нюберг.

Возражать никто не стал. Но никто и не спросил, откуда у него такая уверенность.

Сюзанна Бекселль закончила работу. Подъехала труповозка. Можно забирать тело.

— Мне бы очень не хотелось, чтобы оно снова пропало из морга, — сказал Валландер. — Хорошо бы его похоронить.

Судмедэксперт и труповозка уехали. Собака ничего не нашла.

— Будь пальцы здесь, она бы непременно их отыскала, — сказал кинолог.

— Все-таки завтра надо будет тщательно обшарить все вокруг, — решил Валландер, вспомнив про сумку Сони Хёкберг. — Их могли бросить подальше. Чтобы усложнить нам поиски.

На часах уже без четверти два. Охранник уехал домой.

— Он подтвердил, — сообщил Мартинссон. — Тело лежало иначе.

— Тут возможны минимум два варианта. Либо они вообще не собирались укладывать тело в той позе, в какой оно было найдено первый раз, либо просто не знали, как оно тогда лежало.

— Но почему? Почему его вернули на то же место?

— Не знаю. А оставаться нам тут, пожалуй, незачем. Поспать не мешало бы.

Нюберг сызнова собирал свои причиндалы, второй раз за вечер. Ограждение будет снято только завтра.

— Увидимся утром, в восемь, — сказал Валландер.

Засим они попрощались.

Комиссар поехал домой, заварил чаю. Выпил полчашки и лег в постель. Спину и ноги ломило. За окном качался фонарь.

Он уже погружался в дремоту, как вдруг рывком вынырнул из забытья. Даже не сразу понял, что его насторожило. Некоторое время вслушивался в темноту. Потом сообразил, что сигнал пришел изнутри.

Что-то связанное с отрезанными пальцами.

Он сел в постели. Двадцать минут третьего.

Надо выяснить прямо сейчас. Не могу я ждать до утра, подумал он.

Встал, пошел на кухню. Телефонный справочник лежал на столе.

Через несколько секунд он уже отыскал нужный номер.

18

Сив Эрикссон спала.

Валландер надеялся, что оторвет ее не от тех снов, какие ей не хочется покидать. Лишь после одиннадцатого сигнала она ответила.

— Это Курт Валландер.

— Кто?

— Я был у вас сегодня вечером.

Она как будто бы потихоньку просыпалась:

— А-а, полицейский. Который час?

— Полтретьего. Я бы не стал звонить, но дело срочное.

— Что-то случилось?

— Мы нашли тело.

В трубке зашуршало. Наверно, она села в постели.

— Повторите.

— Мы нашли тело Тиннеса Фалька.

В тот же миг Валландер сообразил, что она не знала о похищении. От усталости он совершенно забыл, что словом об этом не обмолвился.

Пришлось рассказать прямо сейчас. Она слушала не перебивая, а когда он умолк, спросила:

— Я должна принять это на веру?

— Понимаю, звучит странно. Однако каждое слово — чистая правда.

— Кто же занимается такими вещами? И зачем?

— Вот и нам интересно.

— А тело вы, стало быть, опять нашли на том же месте, где он умер?

— Да.

— Господи!

Он слышал в трубке ее дыхание.

— Но как оно там оказалось?

— Пока не знаем. А звоню я сейчас потому, что должен задать вам один вопрос.

— Хотите приехать?

— Думаю, мы выясним все по телефону.

— Так что же вам хочется знать? Похоже, вы вообще не спите?

— Иной раз случается запарка. Вопрос, который я задам, возможно, покажется вам странным.

— На мой взгляд, вы и сами человек странный. Как и ваши рассказы. Извините за прямоту. Ночь ведь на дворе…

Валландер несколько растерялся:

— Не понял, к чему вы клоните.

Сив Эрикссон засмеялась:

— Не стоит принимать мои слова близко к сердцу. Просто я считаю странными людей, которые отказываются выпить, хотя явно испытывают жажду, и закусить тоже отказываются, хотя невооруженным глазом видно, что у них живот подвело от голода.

— Я действительно не хотел ни пить, ни есть, если вы обо мне.

— А то о ком же?

Почему я не сказал правду? — подумал комиссар. Чего, собственно, опасался? И вряд ли она мне поверила.

— Вы обиделись?

— Ну что вы, — отозвался он. — Так можно задать вопрос?

— Я вся внимание.

— Вы можете описать, как Тиннес Фальк работал на клавиатуре компьютера?

— Это и есть ваш вопрос?

— Да. И мне нужен ответ.

— Ну, пожалуй, обыкновенно…

— Люди пишут по-разному. Полицейских, например, часто изображают тюкающими одним пальцем на старой пишмашинке.

— Ах, вот вы о чем!

— Он пользовался всеми пальцами?

— На компьютере вообще мало кто так пишет.

— Значит, Фальк писал не всеми пальцами?

— Нет.

Валландер задержал дыхание. Вот сейчас выяснится, прав он или нет.

— Какими пальцами он писал?

— Дайте подумать. Чтоб не ошибиться.

Комиссар напряженно ждал.

— Фальк писал указательными пальцами, — сказала Сив Эрикссон.

Валландера захлестнуло разочарование:

— Вы совершенно уверены?

— Вообще-то нет.

— Мне очень важен точный ответ.

— Я пытаюсь представить его за клавиатурой.

— Не торопитесь.

Она явно окончательно проснулась и изо всех сил напрягала память.

— Давайте я вам перезвоню немного погодя, — сказала Сив Эрикссон. — Думаю, мне лучше сесть за компьютер, скорей вспомню.

Валландер дал ей свой домашний телефон.

Потом сел возле кухонного стола и стал ждать. Голова болела. Завтра лягу пораньше и как следует высплюсь. Что бы ни случилось. Каково-то Нюбергу? — рассеянно подумал он. Спит небось, а может, и нет, лежит да злится.

Сив Эрикссон перезвонила через десять минут. Услышав звонок, Валландер вздрогнул: вдруг опять журналюга какой-нибудь? Хотя рановато для них, они раньше полпятого не звонят. Он снял трубку. Сив Эрикссон тотчас деловито сообщила:

— Правый указательный палец и левый средний.

Валландер опять напрягся:

— Вы уверены?

— Да. Весьма необычная манера письма — использовать именно эти пальцы. Однако он так и делал.

— Отлично, — сказал Валландер. — Ответ правда важный.

— Какой вам требовался?

— Он подтвердил одно мое подозрение.

— Думаю, вы понимаете, что я сгораю от любопытства?

Валландер прикинул, не рассказать ли ей об отрезанных пальцах. Но решил-таки промолчать.

— Увы, рассказать не могу. Во всяком случае, сейчас. Может быть, позднее.

— А что, собственно, произошло?

— Как раз это мы и выясняем, — ответил комиссар. — Не забудьте про список, о котором я просил. Покойной ночи.

— Покойной ночи.

Валландер встал, подошел к окну. На улице чуток потеплело. Плюс семь. Но ветер все такой же сильный, порывистый. Вдобавок заморосил дождь. Без четырех минут три. Он улегся в постель. И, пока не уснул, отрезанные пальцы метались перед глазами.

Человек, затаившийся в темноте на Руннерстрёмсторг, медленно считал в такт своему дыханию. Это он усвоил с детства: дыхание и терпение взаимосвязаны. Нужно четко знать, когда самое важное — ожидание.

Слушая собственное дыхание, он заодно держал под контролем одолевающее его беспокойство. Произошло слишком много непредвиденного. Конечно, от всего не застрахуешься. Но смерть Тиннеса Фалька нанесла огромный ущерб. Пришлось все перестраивать, спасать положение. И скоро они опять овладеют ситуацией. Время-то поджимает. Хотя, если ничего непредусмотренного больше не случится, можно действовать согласно намеченному графику.