Портрет Мессии - Смит Крейг. Страница 31

— Все о нем так говорят, — ответил Антипа. — Но император продолжает наделять его новыми властными полномочиями и титулами!

— Тиберий устал от политики, а возможно — и от Рима.

— Трудно сказать, к кому из них двоих следует примкнуть, — проворчал Антипа.

— Сеян очень осторожен и скрытен, — сказала Прокула. — Но жаждет трона, это ясно. С другой стороны, Тиберий слишком умен и расчетлив, чтобы назвать его своим преемником: тогда императора могут и убить. Так что пока он дает Сеяну надежду, и лояльность префекта обеспечена.

— Так ты считаешь, он может пойти против Тиберия, если тот вдруг… разочаруется в нем как в преемнике?

— Почти наверняка.

— Тиберий сможет ему противостоять?

— Все задают этот вопрос. У Тиберия по-прежнему есть друзья в армии, хотя теперь она состоит из сыновей тех, кем он некогда командовал. А сам Сеян влияния на легионы не имеет. Да и не может иметь. Ведь он так редко выезжает из Рима.

— На это нет причин, — заметила жена тетрарха. — Все войны кончились!

— Война бы усилила позиции Сеяна… — ответила Прокула и осеклась.

Она сразу же поняла свою ошибку, когда увидела, как блеснули глаза Иродиады, догадавшейся, что Сеян отчаянно нуждается в поддержке армии и народа, а маленькая победоносная война позволит ему героем войти в Рим, который бы приветствовал и восторженно принял его.

— Просто удивительно, что Тиберий не отрекается от трона и позволяет Сеяну править империей от своего имени, — простодушно заметил Антипа. В тот вечер он выпил изрядное количество вина и ясно мыслить был не в состоянии.

— Боги умирают, тетрарх. Они не выходят в отставку. Тиберий жив, пока сидит на троне, но не проживет и дня, если покинет его.

Прокула сочла, что этот ужин с Антипой и Иродиадой прошел удачно, ведь оба они — и тетрарх, и его супруга — принимали ее всерьез и ценили не только ее знания, но и суждения.

Другие вечера складывались не столь приятно. Антипа не переставал жаловаться на то, как несправедливо складывается история, какой урон нанес их роду сводный брат. Он слишком быстро напивался и начинал требовать развлечений. Каждый раз это означало одно и то же: Саломея должна была танцевать.

Однажды днем, гуляя по холмам Галилеи, Прокула спросила Иродиаду:

— Скажи, тебя не беспокоит, когда Саломея вот так танцует для тетрарха?

— Антипа женился на мне, потому что это был единственный способ приблизить к себе мою дочь. Я просто обратила ситуацию в свою пользу.

— Антипа спит с ней?

— Она сумела убедить его в том, что такой шанс может представиться ему очень скоро. Мое же дело — проследить за тем, чтобы этого не случилось, по крайней мере до того, пока я не получу то, что мне нужно. Немного походит на способ, с помощью которого Тиберий управляет Сеяном. Разница только в том, что Сеян жаждет императорского трона, а не двенадцатилетнюю девочку.

— Ну а ты чего хочешь?

— То, что Рим никогда не даст Антипе: старое царство Ирода. И не смотри на меня так, словно я сошла с ума. Я должна отдать Саломею в жены одному из ее двоюродных братьев, и тогда царство по закону будет принадлежать им. Ну а фактически — мне.

— Я вовсе не считаю тебя сумасшедшей. Вот только Тиберий не станет рисковать. Он не любит менять своих решений.

Иродиада весело улыбнулась.

— Тиберий не вечен. Пусть он даже и божество.

Цюрих

8 октября 2006 года

Если верить всему, что Итан прочел об этом человеке — а материалов о нем в Интернете нашлось предостаточно, — Джонас Старр был безумцем, точнее, безумцем с деньгами. Теперь же реальное состояние принадлежало Николь Норт, племяннице, которой он передал бразды правления Институтом Норт-Старр.

Во время переговоров о продаже картины ни Кейт, ни Итан не говорили с самими покупателями. Сделки всегда проводил отец Кейт, Роланд Уиллер. За это он брал треть прибыли, но все проблемы решал сам: выходил на клиентов, сочинял историю о происхождении предмета торга и часто даже подбирал вещи, которые могли понравиться тем или иным коллекционерам. Но эта сделка отличалась от всех остальных с самого начала. Итан нашел картину сам — помогло счастливое сочетание интуиции и везения. Но никаких гарантий: насколько ему было известно, ни один человек на свете не видел принадлежавшего Пилату портрета Христа с 1900 года. Да и сама ссылка на 1900 год была весьма сомнительного свойства, вполне возможно, последней шуткой умирающего. Впрочем, чем больше узнавал Итан о Джулиане Корбо, тем больше убеждался: легендарная картина находится именно у него. До 1900 года единственное упоминание о портрете проскользнуло в хрониках второго века, которые вел теолог Ириней Лионский. [14]

Итан и Кейт обратились к Роланду перед ограблением, желая узнать, сможет ли он найти покупателя, если, конечно, удастся похитить картину. Через несколько недель Роланд сообщил, что у него имеется прекрасный клиент. Он был профессионалом. Уиллер обладал нужными связями в Европе, Азии, на Ближнем Востоке, в Южной Африке и Северной Америке. Его знакомые коллекционеры живописи, артефактов и древних рукописей сквозь пальцы смотрели на законность их приобретения. Роланд сам навел справки и остался доволен: потенциальные покупатели готовы расстаться с маленьким состоянием, чтобы приобрести, по его собственному выражению, «мать всех икон».

Когда картина оказалась в их руках, Уиллер был так уверен в себе, что обратился к Старру напрямую, приехав к нему в Техас, и предложил совершить выгодную покупку за двадцать пять миллионов долларов. До сих пор старейшим из живописных изображений Христа считалась икона шестого века, из тех, где Христа называли Пантократором. [15]Этот список находился в монастыре Святой Катерины на горе Синай в Египте. То был дар императора Юстиниана в честь основания монастыря в 525 году нашей эры.

Похищенная работа была пятью веками старше и абсолютно уникальна, и это оправдывало огромную цену, даже если новый владелец никогда не станет показывать ее широкой публике. Джонас Старр, зная, что сможет осмотреть предмет до принятия окончательного решения, сделал вид, что поверил рассказу Роланда об истории картины, возможно опасаясь, что расспросы о недалеком прошлом произведения могут спугнуть продавца и он будет искать другого покупателя. Теперь же, когда до свершения сделки оставались сутки, у него появились вопросы.

По версии Уиллера, один его помощник случайно узнал о существовании картины и обратился к владельцу, наивно предполагавшему, что это произведение времен Ренессанса. В Университете Цюриха они произвели радиоуглеродный анализ на предмет определения возраста, и помощник посоветовал владельцу «поменять картинку на кое-что более стоящее, лучше всего — на твердую валюту». Итан не знал, обещал Роланд потенциальному клиенту поговорить с ним, как уверяла его Кейт, или же Старр выдвинул это условие совсем недавно. Торговец обращался с Кейт и Итаном не лучше, чем с остальными: говорил им только то, что им нужно знать.

В воскресенье, ровно в восемь вечера, Итан вошел в роскошный отель «Савой» на Банхофштрассе. Оделся он просто — кожаная куртка, джинсы, фланелевая рубашка. Он видел фотографии Николь Норт, но, когда она распахнула перед ним дверь в номер, был ошеломлен. Доктор Норт оказалась невероятно красивой женщиной. Высокая, стройная, с большой грудью и всем тем, что делает дам привлекательными. Кроме того, она обладала того рода уверенностью, которую можно приобрести, зная с детства, что ты невероятно богата.

Дело не в том, что все остальные должны восхищаться и заботиться о ней до конца дней. Благодаря богатству и красоте она могла не заботиться о мнении окружающих. Несмотря на это, она была неутомимым ученым, щедрым благотворителем, другом бедняков. На взгляд Итана, она менее всего походила на человека, который может быть замешан в деле подобного рода. Тем не менее она была здесь, добросовестно исполняя роль любящей племянницы старого мошенника.