Свет истины - Ямалеев Рамиль Кимович. Страница 32

— Во даёт! — восхищённо присвистнул стриженный охранник.

— Чего там? — вяло откликнулся его напарник, невысокий крепыш с набитыми до уродливости кулаками.

— Да тут один «новый русский» начудил… — Нашёл, чем удивить! Сейчас эти брателы творят что хотят. Сталина на них нет!

— Нет, ты послушай! — перебил его стриженный. — «Вчера в районе метро „Гостиный двор“ мальчишка лет двенадцати баловался с петардами китайского производства…»

— Навезли барахла, гады, — мрачно отреагировал на это крепыш. — Поставить бы этих китайцев к их Китайской стене и из огнемётов, из огнемётов… — При чем здесь китайцы?

— Это я так, к слову пришлось… — Крепыш махнул рукой. — Чего там дальше написано?

— Ты же перебиваешь!

— Больше не буду.

— «Не буду, не буду…» Так, где это у нас?.. Ага, вот, нашёл. Слушай дальше. «Мальчишка шалил очень долго, пугая прохожих оглушительными взрывами.

Его уговаривали, ругали, грозили, но все было напрасно — мальчишка был слишком увлечён своим делом. Наконец, досталось и «новому русскому». Мальчишка взорвал петарду прямо у его ног…»

— Так ему и надо! — не удержался от комментариев крепыш. — Развелось их, гадов… — Хорош тебе!

— Молчу, молчу… — Блин, где же это?.. Вот! «Но „новый русский“, в отличие от старух и пенсионеров, мальчишку уговаривать не стал. И грозить не стал. Просто погнался за ним…» — Стриженный усмехнулся, представляя себе, как разворачивалась погоня.

— «Догнал, спустил с мальчишки штаны. И засунул ему в задницу петарду. Затем щёлкнул зажигалкой, явно намереваясь поджечь фитиль. Но сердобольные прохожие пожалели мальчишку и отговорили „нового русского“ от такой жестокой экзекуции…» стриженный замолчал. Выдержал значительную паузу, как бы давая напарнику время для осмысления прочитанного. Затем спросил:

— Ну как? Круто?

Его напарник с силой провёл ладонью по лицу — он явно хотел спать.

— Как называется заметка? — неожиданно спросил он.

— «Прохожие отстояли попку мальчика».

— А кто написал?

— Ты прямо как прокурор, — усмехнулся заросший. — какой-то Уфимцев. А что?

— Ничего. Гад он, этот твой Уфимцев, — выдавил крепыш.

— Ну прямо все у тебя гады! — коротко хохотнул стриженый. — Куда ни плюнь — одни гады. Прямо как в террариуме.

— Гад! — отчётливо повторил крепыш, и в его голосе прозвучала холодная, едва сдерживаемая ярость. — Во всей этой белиберде твой Уфимцев и есть самый главный гад.

— Это почему же?

— Потому, — отрезал крепыш.

— а все-таки? Ну скажи, скажи… — Было видно, что стриженный по-настоящему заинтересовался.

— скажу! — упрямо повторил крепыш. — Один дебил… — Он грязно выругался, — петарды взрывает, делать ему нечего, мерзавцу малолетнему, а второй дебил… — Он повторил ругательство, прибавив к нему ещё парочку непечатных эпитетов, связанных с появлением «нового русского» на свет, — за ним гоняется и эти самые петарды — надо же догадаться! — в жопу суёт… — ну-ну!..

— Заткнись! То, что они дебилы конченые, это ясно, и думать тут много не надо: одного, мерзавца, — в зону отправить, другого, паршивца, — в колонию… — Он перевёл дыхание. — Но вот этот гад, Уфимцев, всем гадам гад!

— Чего ты разошёлся? Работает человек, веселит нас, как может, деньги за это получает… — Веселит?! Да пошёл он со своим весельем знаешь куда?! — крепыш уточнил куда именно. — ты пойми, он ведь не просто грязь на людей льёт, он ещё и заставляет нас с тобой это самое дерьмо хавать! И ты, и я, и ещё тысячи, нажравшись таких вот «сочинений» сами постепенно дерьмом становятся!

— не хочешь — не читай. Тебя ведь никто не заставляет. У нас демократия… — А что читать?! Нет ничего другого!

— Как нет?! «Московский комсомолец» или «Питерский звон», например. Вполне забористая газетка, — не скрывая усмешки, подбросил стриженый.

— Дерьмо!

— тогда «Лимонка»… — Такое же!

— На тебя не угодишь… «Завтра», «Правда», «Новости разведки и контрразведки», «Я молодой!», «Совершенно секретно», «Субботний клуб», в конце концов!

— Я не об этом. Мне наплевать, сколько выходит газет и каких — красных, белых или голубых… Главное — их суть стала одинаковой. Одинаково дерьмовой. И нет на самом деле газет «левых» или «правых», «оппозиционных» и прочих… Все это туфта! — закончил он, и в его голосе послышалась нескрываемая горечь.

— Не понял, — искренне удивился стриженый.

— Туф-та, — по слогам, уже спокойно повторил крепыш. — Ушло чего-то из нашей жизни, а что именно, так просто и не объяснишь. Я только чувствую, что ушло, и все тут. И мне наплевать уже стало: пацану в зад суют петарду или наоборот — мальчишку в петарду… И всем стало наплевать. А жаль!

Стриженый потрогал свой перебитый нос, хотел что-то возразить — было видно, что он не согласен с напарником, но вдруг замер.

— Ты что?

— Тихо!

Мгновенно наступила тишина. В тесной каморке, где до стен, казалось, можно было дотянуться рукой, отчётливо раздалось тиканье часов.

Прошло несколько томительных секунд.

— Часы слышу, — прошептал крепыш. — И все!

— Вроде кто-то за окном стоит… крепыш пригляделся.

— Не видно!

— Пойдём проверим… — решительно произнёс стриженый.

Увидев, что охранники собираются выйти, Алексей мгновенно покинул свой «наблюдательный пункт». Пока он наблюдал за этими двумя и слушал их болтовню, у него в голове созрел план действий.

С высоко поднятой площадки аварийной машины им были хорошо видны ярко освещённые подвальные окна в доме, где расположилась секта. Алексей и Сергей, одетые в ярко-оранжевые дорожные жилеты и пластмассовые каски с надписью «Электромонтаж. Аварийная.», внимательно наблюдали, как охранники несколько раз обошли здание. Затем они вернулись к себе в подсобку.

У охранников, похоже, планировался поздний ужин. Они суетились у накрытого стола: любовно раскладывали огурчики, помидорчики, нарезали хлеб. На небольшой электрической плитке красовалась кастрюля. Натюрморт довершали извлечённые из холодильника две банки «Невского».

Сергей невольно сглотнул, ему вдруг захотелось есть.

— Нет, ребята, так не пойдёт! Ужин отменяется, — шёпотом сообщил Алексей и, перекрестившись, перекусил какой-то провод на верхушке электрического столба.

Окна подвала тотчас погрузились в кромешную темноту.

Выждав несколько минут после того, как вспыхнул свет фонарика и затеплились язычки ритуальных свечей, Алексей произнёс:

— Ну, поехали!

После «расправы» с шофёром аварийки Сергей был полон решительности и теперь смело двинулся за Николаевым. Они спустились вниз и, миновав небольшой дворик, направились к дверям подвала.

Глава 4

Первая попытка

(продолжение)

— Сейчас перекусим, — сказал стриженный охранник.

И в этот момент погас свет.

— Ты чего? Включи сейчас же!

— Это я, что ли? — обиженно отозвался крепыш. — По-моему, реле выбило.

— Ну вот, на тебе! Только, понимаешь ли, собрались, сели по-человечески… — Погоди, у меня тут свечи есть!

Крепыш зажёг свечи. Первое, что он увидел, была вытянутая недовольная физиономия напарника.

— А как же плитка? Я только что пельмени в воду бросил!

— Не знаю… Надо щиток посмотреть.

— Да я в электричестве ни бум-бум!

— Я тоже «плюс» от «минуса» не отличу, — сознался крепыш. — Но идти все равно надо, а то вдруг там замкнуло… Не дай бог, пожар начнётся! У тебя фонарик где-то был.

— Сейчас в шкафчике пошарю… стриженый осторожно проскользнул между крепышом и дощатым столиком, на котором находилась электроплитка. Добравшись до шкафчика, открыл его… В дверь требовательно постучали.

Стриженный и крепыш молча переглянулись.

— Кого ещё черти принесли?!

Стриженый взял фонарик и отправился к дверям. Крепыш тенью последовал за ним, прихватив на всякий случай обрезок железной трубы, который специально предназначался для подобных случаев. Огнестрельного оружия у охранников не было.