Угол атаки - Таманцев Андрей "Виктор Левашов". Страница 32

Об этом думал подполковник Тимашук, пока Ил-76 совершал гигантский прыжок из московской ночи в забайкальское утро - над бесконечными степями, лесами, горами, полноводными реками, снова лесами и снова степями. Луна блестела на крыле, потом вспыхнул солнечный луч, а Россия внизу все не кончалась и не кончалась.

Господи, помоги России!

В аэропорту Читы подполковник Тимашук пересел в присланный за ним Ми-4. Тень вертолета пересекла окраинные кварталы, заскользила вдоль Транссиба, по которому длинными ржавыми гусеницами тянулись грузовые составы. Где-то там, среди них, был и литерный состав из Улан-Удэ. У разъезда, где от Транссиба ответвлялась однопутка, вертолет свернул к югу, к Потапову. Изменился масштаб земли. Изменились, вернулись из надоблачных высей к конкретной жизни и мысли подполковника Тимашука.

Приказ, который он получил от своего шефа, генерального директора ЗАО "Феникс", не содержал в себе ничего необычного: проследить за погрузкой "Мрии" и сопровождать транспорт до Калькутты, при посадке в Лахоре передать часть груза доверенному лицу, из Калькутты вернуться в Москву на рейсовом пассажирском самолете. Такие задания Тимашук выполнял не раз, необычными были лишь обстоятельства, при которых он получил этот приказ.

О покушении на Ермакова Тимашук узнал из информационного сообщения радиостанции "Эхо Москвы", когда ехал в свой офис на Овчинниковской набережной. Он сначала даже не понял, о чем идет речь. Этих "Фениксов" развелось по Москве видимо-невидимо. Собственно, потому для фирмы и было выбрано это название - никакое, бессмысленное и претенциозное. Фирма с таким названием могла заниматься чем угодно - куриными окорочками, компьютерами или недвижимостью. Так и воспринял название репортер "Эха Москвы", это предопределило и тон сообщения: обычная разборка в джунглях современного российского бизнеса. И лишь когда прозвучала фамилия "Ермаков", до Тимашука дошло: произошло нечто очень серьезное.

Он прижал свою "тойоту-короллу" к обочине и по сотовому позвонил в офис. Там уже все знали. Секретарша сказала, что шеф ранен, операция прошла успешно, опасности для жизни нет. Тимашук развернулся и погнал в ЦКБ, нетерпеливо проталкиваясь сквозь уличные заторы и напряженно размышляя, что все это могло бы значить.

Сам факт покушения его не удивил. Торговля оружием не торговля окорочками. Хотя и там постреливали. Тут постреливали гораздо чаще, и никому из тех, кто был причастен к этой тайной жизни, это не казалось странным. Тимашуку было известно несколько несчастных случаев, внезапных инфарктов и дорожно-транспортных происшествий с людьми, которые пытались сыграть в свою игру там, где само это намерение было равноценно событию.

Генеральный директор ЗАО "Феникс" Михаил Матвеевич Ермаков не относился к таким людям. Он был одним из тех, на ком стояло все дело, фундаментной сваей, скрытой от постороннего взгляда за облицовкой. Начиная с 90-х годов, когда генерал Ермаков работал в ликвидационной комиссии Западной группы войск, он сумел поставить себя так, что его имя ни разу не было упомянуто в шквале разоблачений, которые выплеснули на доверчивого читателя московские журналюги. Объяснение этому было очень простое: Ермаков не поддался рыночной лихорадке, охватившей даже заслуженных генерал-полковников. Он правильно рассудил, что те крохи, которые он мог получить в виде пресловутых "мерседесов" или загородных коттеджей, не стоят того, чтобы рисковать своим положением.

Тимашук знал это совершенно точно. По долгу службы, будучи в те годы сотрудником контрразведки, молодой капитан Тимашук осуществлял оперативное сопровождение контактов Ермакова с западными партнерами, обеспечивал секретность переговоров, контролировал окружение генерала. Да и самого генерала. Понятно, что не только капитан Тимашук приглядывал за отцами-командирами. Но, видно, точность его донесений нравилась в Москве. Недаром же Тимашуку досрочно дали майора, а потом и подполковника - тоже досрочно. Он не юлил, как другие особисты, старавшиеся обойти острые углы, чтобы не испортить отношений с генералами, от которых их карьера зависела больше, чем от начальства в Москве. Тимашук предполагал, что его рапорты читает и сам Ермаков. И понимал, что Ермаков относится к ним нормально так, как и должен относиться серьезный человек к другому серьезному человеку, добросовестно делающему свое дело.

Основательность и добросовестность Ермакова импонировали Тимашуку, а его уверенная карьера укрепила Тимашука в убеждении, что жизненный рост человеку гарантирован только тогда, когда он приобщен к большому делу. Он понял и еще одну важную для себя вещь. Рост человека оценивается не званиями и должностями, а перспективностью дела, которым он занят. При успехе дела все придет само: и положение, и достаток. Самым большим делом на Руси всегда была государева служба. Служба службе, конечно, рознь. Но коль уж повезло попасть в главную, хоть и тайную струю государственной жизни, нечего и дергаться. А именно на стрежень Тимашук попал в Берлине и позже в Москве, когда по предложению Ермакова перешел в систему ГК "Госвооружение", а затем и в коммерческую фирму "Феникс".

Давая согласие на откомандирование в "Госвооружение", Тимашук сознавал, что его военная карьера на время замедлится, а то и вовсе приостановится. Но чего стоила лишняя звезда на погонах в сравнении с масштабом дела, в котором он занял далеко не последнее место. Что же до надбавок за звание, то они и вовсе были смехотворными по сравнению с валютными премиями, которые он получал в "Фениксе". Но самое важное - дело его было большим, государственным. И во главе его стоял человек честный и государственный. Это во все времена дорогого стоило. В нынешние - тем более.

Нет, покушение на Ермакова не было следствием его нечистой игры или сомнительных операций. Оно было вызвано какими-то иными, стратегическими причинами. И это было очень серьезно. Особенно сейчас, когда в стадию практической реализации вступила программа, под которую и было создано ЗАО "Феникс". Миллиардный контракт с аль-Джаббаром - только начало. Подготовка велась в условиях жесточайшей секретности, о программе даже в Кремле знали не больше двух-трех человек. Знал бывший премьер, знал помощник президента. А сам президент мог и не знать. "Не вникайте, ваше величество". Наверняка ничего не знал и нынешний молодой премьер, о таких вещах вряд ли поспешат докладывать. В "Госвооружении" знали генеральный директор и представитель президента генерал армии Г. Сам Ермаков. И Тимашук. В пределах своей компетенции, но достаточно много. Остальные знали лишь необходимый минимум. Из мозаичных осколков того, что каждый знал, можно было восстановить общую картину только в том случае, если собрать всех вместе. Да и то нужно знать, кого собирать и какие задавать вопросы. Совершенно исключено.

Тогда в чем же дело? Криминал? Какой может быть криминал? Оружейный бизнес был защищен всей мощью государства, мощью профессиональных спецслужб, смешно было даже подумать, что в него может сунуться криминал. Криминалу здесь нечего было ловить, ему оставалось довольствоваться крохами, упавшими с государственного стола. Нет, это не криминал. Тут что-то другое. Что?

Тимашук рассчитывал, что многое прояснится в разговоре с Ермаковым, но ничего не прояснилось, а еще больше запуталось. Пока оформляли пропуск, Тимашук курил возле проходной, ждал. Он увидел, как на территорию ЦКБ въехал "мерседес" генерала армии Г. в сопровождении джипа с охраной. Не было сомнений, что Г. приехал навестить Ермакова. Так и оказалось. Их разговор длился почти полчаса. Когда Г. проходил через холл, где Тимашук ожидал разрешения подняться к шефу, лицо у Г. было каменное, волчье, он даже словно бы щерился, обнажая искусственную челюсть, один вид которой, растиражированный телевидением, приводил в неистовство всю дерьмократическую общественность новой России. На приветствие Тимашука Г. приостановился, но ничего не сказал, молча кивнул и быстро прошел к выходу. Тимашук понял, что разговор у них с Ермаковым получился очень тяжелым. Увидев шефа, он убедился, что был прав. Вся атмосфера богатой гостиной на этаже, где в кресле-коляске полулежал Ермаков, была насыщена грозовым электричеством. Но на молчаливый вопрос Тимашука шеф лишь хмуро сказал: