Остров острых ощущений - Жукова-Гладкова Мария. Страница 4

– Мы проходим ежегодную диспансеризацию и, между прочим, психолога! – рявкнул командир спецназа.

– Да это только формальная проверка, – заметил Василий Петрович.

– А вы врач?

– Я же, кажется, представлялся, – обиженно сказал Василий.

– Между прочим, патологоанатом должен быть очень разносторонним специалистом. Там такой багаж знаний нужен – терапевту и не снилось. И, конечно, опыт, – родило милицейское начальство, которое прекрасно знало, как важны результаты работы Петровича и его коллег. Ведь часто только они определяют истинную причину смерти.

Все ребята из Управления горой встали за Василия. Пашка все снимал.

– Все правильно, – вставил весельчак, прибывший с психиатрической «Скорой». – Я насчет проверок. Нет сейчас никакой должной экспертизы – и поступающих на работу, и действующих сотрудников. Одна формальность, да и не только в органах. У меня свояк – летчик, из Москвы в загранку летает. Так там вообще все только бабки решают. Хочешь в загранку летать – плати бабки, и при любом состоянии здоровья тебе сделают диспансеризацию. А будь у тебя идеальное здоровье, а бабок не заплатил – тебя отстранят от полетов. А потом удивляемся, почему самолеты падают. Кстати, тут-то что за психованная баба? Я так понял, что баба.

Мужчине объяснили.

– И туда собирается идти одна Смирнова! – рявкнул командир спецназа. – Хоть вы ей скажите, что это опасно.

– Если туда вы полезете, то точно будут жертвы, а если Юля, то, возможно, все тихо-мирно закончится, – заметил хмурый дядька из психиатрической «Скорой». – Это как раз правильное решение. Если взглянуть на Юлю, то кажется, что она не представляет угрозы.

Опер Андрюша дико заржал, за ним последовали сотрудники Управления, с которыми мы давно знакомы лично. Я стояла с невинным видом. Пашка все снимал.

– Ну, я имел в виду, что она маленькая и худенькая, и от нее не ждешь пакости, – сказал мужчина.

– Если баба с ружьем не смотрела ни одну «Криминальную хронику», – сказало милицейское начальство, извлекло из внутреннего кармана пиджака плоскую фляжку, хлебнуло, взглянуло на меня и заявило: – За ваше здоровье, Юленька. Это я комплимент сказал, – добавило начальство на тот случай, если я не поняла.

Я поблагодарила милицейское начальство и повернулась к представителям психиатрической «Скорой».

– Что бы вы мне посоветовали?

Оба тут же стали серьезными и сказали очень толковые вещи. Я попросила у мужчин телефоны, не исключая, что мне в дальнейшем потребуются их консультации.

– Будем народу психов показывать с комментариями? – заржал весельчак, хлопая себя по бокам. – Юля, я обязательно позвоню, когда нам какой-нибудь классный экземпляр попадется!

– А вы уверены, что имеете право это делать? – ехидно спросил командир спецназа.

– Я проконсультируюсь с нашими юристами, – сказала я представителям психиатрической «Скорой». – У нас юристы собаку съели на исках к холдингу, в основном, правда, от звезд эстрады и политиков, которых засняли не там и не в том виде – по мнению этих господ. Наши юристы точно что-нибудь придумают. Вообще-то мне на самом деле пора туда, – я кивнула на дверь бани.

– Юль, на тебя бы микрофон какой-то повесить, чтобы мы тут все слышали… – молвил Андрюша.

Такой техники у нас с собой не было, ехать за ней было некогда, поэтому милицейское начальство набрало номер моего мобильного, который я опустила в карман после соединения. Таким образом, начальство, а возможно и кто-то еще, сможет слышать, что я буду говорить. В крайнем случае оперативно отреагируют.

Также я положила в карман включенный диктофон, на шею повесила второй мобильный – у меня теперь их два в связи с производственной необходимостью. По второму буду звонить с передачей требований дамы с ружьем. И мне на него смогут звонить наши – если что. Хотя «если что», по-моему, было внутри здания… Сумку я оставила в машине.

Милицейское начальство перекрестило нас с Пашкой, чуть не упало, потеряв равновесие, но было поддержано патологоанатомом Василием, к которому как раз подъехали собутыльники с «пьяного» угла.

– Это все наши, – сказал Василий командиру спецназа, который хотел попросить пьяную компанию удалиться. Не знаю, что имел в виду Петрович, потому что никто из этих мужиков в морге не работает, и не знаю, что подумал командир спецназа.

– Мы привезли пиво, – сообщили прибывшие. – Много пива.

Сообщение явно заинтересовало собравшихся.

– За моей машиной смотрите! – сказала я. – Я на ней только второй месяц езжу!

– Юля, кто будет воровать твою машину? – удивленно посмотрело на меня милицейское начальство. – У угонщиков же есть своя база данных, и в нее включены автомобили, которые воровать нельзя. Ты свою можешь спокойно оставлять где хочешь. Конечно, если только какие-то отморозки…

– В любом случае вашу машину, Юленька, быстро найдут, – вставил весельчак. – И искать будут и органы, и не органы. Я правильно понимаю? – И мужик мне весело подмигнул. – Пивком меня кто-нибудь угостит?

– Послушайте… – опять открыл рот нервный командир спецназа.

Но мне было уже не до него и не до пререканий. Хотя я радовалась, что все мои знакомые ребята из органов понимают юмор. Правда, он у них весьма специфический. Но ведь с их собачьей работой без юмора никак. Или может возникнуть желание идти всех убивать.

Я понимала, что на самом деле рискую. Брошенная женщина – это граната с выдернутой чекой, это разъяренная тигрица, извергающаяся из вулкана лава. А может быть, и хладнокровно просчитывающая каждый шаг мстительница, у которой вдруг начинает невероятно изощренно работать мозг. К тому же я знала, что психи очень изобретательны. Конечно, не те, которые уже пускают слюни, не «овощи», а те, у кого частично съехала «крыша»… И я вообще не представляла, с кем меня ждет встреча – с сумасшедшей или трезвомыслящей особой, точно знающей, чего она хочет.

Я не знала, выйду ли я из этой бани, а если выйду, то в каком состоянии. Я понимала, что идти туда опасно. Я точно знала, что неизвестная женщина в бане очень опасна. Опаснее чеченских террористов, потому что ее действия совершенно непредсказуемы. Но хотелось сделать классный сюжет. Это часть моей работы, более того, для моей работы нужно поддерживать хорошие отношения с сотрудниками органов. Подобный заход в баню мне зачтется. И ведь ребята вызвали меня на эксклюзив!

Старая нянька первой увидела, что лик Богородицы получается похожим на девку Парашу, прислуживавшую на женской половине.

– Алексий, что ж ты делаешь-то?! – шепнула ему старая нянька. – Я заметила, так и другие увидят!

– Люблю я ее, старая, – признался молодой человек. – И не могу с собой ничего поделать. И писать могу только ее. Так выходит. Так рука сама идет. Буду батюшке в ноги падать…

– Не согласится он! Не ровня она тебе! Ты помнишь, чей ты сын? И девку погубишь. Отец же хочет породниться с кем-то из соседей. Уже вроде присмотрел тебе суженую из богатой семьи, с хорошим приданым. А Парашка – сирота, как я была. Уж я-то знаю, что это такое…

Но Алексий твердо стоял на своем – или уйдет в монастырь.

– Не ровня она тебе! – орал отец, как и предполагала старая нянька. – Вот, посмотри на брата! Не пошел против воли отца. Жену взял, какую я ему выбрал! И сколько приданого она в наш дом принесла! Ты посмотри на блюда эти, на кубки! Ты посмотри, как мы комнаты наши ими украсили!

– Ты наследников хочешь, батюшка? – тихим голосом спросил Алексий. – Кому дом и все богатство достанется после тебя и брата моего старшего? Кому перейдут все эти блюда, чарки и кубки? Наследником станет мой сын. Мой и Парашин.

– Ты…

– Я знаю, – сказал Алексий так, что отец замолчал и внимательно посмотрел на него.

«Неужели в самом деле видит будущее? – задумался боярин. – А ведь старшая невестка в самом деле третий год понести не может…»

И отец дал благословение. Пусть блаженный женится на той, которую выбрал.