Остров острых ощущений - Жукова-Гладкова Мария. Страница 6

– Так мужиков у нас в стране никто уму-разуму не учит, – ответила тетка. – А нужно. Чтобы все они поняли, как к женщине относиться. Нет у них чувства долга перед законной женой. Знаете, почему я решила заложников в этой бане брать? Потому что элитная баня. Сюда только богатые мужики ходят, которые женщинам жизнь портят. Жена дома заперта, сами с любовницами, потом всех бросают и на еще более молоденьких перекидываются. Нужно привлечь внимание к проблеме брошенных женщин. Я возложила эту миссию на себя. Вот возьмите, к примеру, этого певца. Сколько он девок попортил?

– Нисколько, – сказала я. – Его мужчины интересуют.

– То есть как? – ошарашенно спросила меня тетка. – Я же во всех газетах…

– Мало ли что в газетах пишут, – сказала я. – Это имидж. У Артура Небосклонова имидж супержеребца, потому что его песни ориентированы на женскую аудиторию. Его типаж нравится многим женщинам. С ним работают высокооплачиваемые имиджмейкеры, и, надо отдать им должное, работают хорошо.

– Но он же то с одной моделью, то с другой…

– Многие известные люди сейчас с моделями появляются. Кто-то голубизну отмывает, кто-то – потому что принято или престижно. Модели так деньги зарабатывают, причем гораздо большие, чем на подиуме. А любит Артур мужчин. Но вынужден это скрывать. Надеюсь, вы тоже не станете раскрывать его тайну, как и остальные собравшиеся? Поэтому я думаю, что Артура с любовником можно сразу же отпустить. Он для ваших целей не подходит. Он женщин не бросал и не собирается. Все его «романы» были по взаимной договоренности с заключением официальных контрактов.

Небосклонов тут же закивал, все так же стоя на четвереньках. Глазами хлопал, рот не закрывал. Тетка с ружьем задумалась.

– Я – национальное достояние, – завел с пола любимую песню Небосклонов. Пашка снимал. – Если со мной что-нибудь случится, вы станете причиной гибели множества девушек и женщин по всей стране. Они уйдут вслед за мной! Они нанесут себе те же увечья, которые будут на моем драгоценном теле. Вспомните новейшую историю! Сколько поклонников шагнуло в бездну вслед за своими кумирами!

Где же он натренировался так говорить? Неужели продюсер готовит какую-то новую акцию? Последним вроде бы было желание Артура пойти в политику, куда он так и не отправился, хотя думаю, что в какую-нибудь группу политиков вписался бы просто идеально.

– Я уже замерз! – взвизгнул Артур. – Мой голос – национальное достояние. Если я простужусь…

– Артур, твое тело застраховано? – перебила я супермегазвезду, потому что не могла предсказать реакцию тетки, которая в эти минуты о чем-то напряженно думала.

– Нет, только голос.

– Есть еще голубые? – спросила тетка, вроде бы не слышавшая Небосклонова.

– Вот эти трое точно нет, – показала я на Ивана Захаровича и верных оруженосцев. – Депутат Ковальчук имеет весьма специфические пристрастия, но не к мужчинам…

– Вы бы помолчали, Юлия Владиславовна! – рявкнул старый коммунист.

– Я на работе. А моя работа – это говорить перед телекамерой, что я и делаю. Простите, как вас зовут? – спросила я у тетки.

– Алевтина Ильинична.

– Так вот, Алевтина Ильинична, взгляните, пожалуйста, на следы плетки на теле депутата…

– Это его избиратели высекли за обман надежд? – уточнила тетка.

– Нет, это как раз его пристрастия.

Бизнесмены хмыкнули. Мои давние знакомые молчали, так как про депутатские пристрастия знали – я сама в свое время их засняла по заданию Ивана Захаровича Сухорукова. Небосклонов развернулся на четвереньках и изучал спину и бока Ковальчука, покрытые шрамами, некоторые из которых были относительно свежими.

– А я все думаю, кто его так отходил… – задумчиво произнесла Алевтина Ильинична.

– Так что его тоже можно выпустить. Он свое наказание регулярно получает. Кстати, женат он на одной женщине, уходить от нее не собирается, у них уже внук, а дочка у него – очень милая девушка.

После этой моей фразы Иван Захарович, Виталя и Дима одновременно издали тихий стон. С милой девушкой им всем доводилось встречаться. Светку Ковальчук с ее энергией можно впереди поезда вместо паровоза пускать. [1]

– А женщинам он платит, – невозмутимо продолжала я. – Думаете, его кто-то стал бы бесплатно плетьми стегать?

– Депутата-то? – воскликнула Алевтина Ильинична. – Конечно! Я вам могу кучу народа собрать, чтобы депутатов – всех уровней – плетьми постегать. И я сама могу. Бесплатно. За их службу народу.

– Так тогда чего ж вы тут в заложниках других людей держите? Взяли бы только депутатов. Вон Законодательное собрание недалеко. Да вам бы куча народа помогать прибежала. И не выпускали бы их, пока нормальные законы не примут. Давайте, может, вы депутатов оставите, а остальных по домам? А депутаты тут пусть посидят или постоят, пока их коллеги не поработают, как должны работать.

– Вы мне зубы на заговаривайте! – рявкнула на меня тетка. – Я никого выпускать не собираюсь.

– Но я так поняла…

– Пока я не привлеку внимания к проблеме брошенных женщин, вы все останетесь здесь! – И тетка топнула ногой.

«Сумасшедшая или нет?» – прикидывала я. То мне казалось, что она вполне вменяемая, то, что ку-ку. Хотя, конечно, ку-ку. Разве нормальная женщина могла устроить что-то подобное? Или это ее в большом городе заклинило после уединенной жизни на Севере, где за мясом ходили с ружьем?

– Так, давайте все-таки определимся, – заговорила я спокойно и серьезно. – Вначале вы требовали вашему мужу отрезать, а бухгалтерше зашить…

– Это само собой. Это не обсуждается.

– Но вообще ваша главная цель – привлечь внимание к проблеме брошенных женщин и заставить мужчин хорошо подумать перед тем, как бросать старых жен. Так?

– Вы все правильно поняли. И я очень рада, что мне попались депутаты. Эй, вы двое, давайте начинайте закон обдумывать. Вас выпущу только после принятия закона.

– Но мы вдвоем не можем принять закон, – спокойно заметил коллега Ковальчука.

– Вы передадите… Нет, Юля передаст мое требование немедленно созвать Законодательное собрание. Как только они примут…

– Это Государственную Думу надо созывать, – заметил Ковальчук и попытался объяснить, что такой закон может быть только общероссийским.

– Значит, соберется Госдума, – безапелляционно заявила тетка. – Юля, у вас на шее висит мобильный телефон. Звоните в Госдуму. Пусть немедленно собираются и думают, как защитить брошенных женщин. Потом мы им пришлем моего мужа с бухгалтершей – как пример санкций.

Прилагая большие усилия, чтобы сохранять спокойствие, я объяснила, что телефона Госдумы у меня нет. Тем более Алевтина Ильнична выбрала для захвата заложников не самое удачное время – вечер пятницы. Я сказала, что могу позвонить в Управление (имела в виду Андрюшу), в холдинг (имела в виду Викторию Семеновну, нашего главного редактора, которая уже была в курсе моего местонахождения), а также по любому номеру, который назовет Алевтина Ильинична.

– В холдинг, – сказала террористка. – Пусть немедленно прерывают вещание и требуют чрезвычайного созыва Госдумы.

Я позвонила Виктории Семеновне и все передала.

– Про захват заложников мы уже передали в новостях, – спокойно сказала главная. – Юлька, ты там поосторожнее. Все-таки сумасшедшая…

Алевтине Ильиничне я сказала, что сейчас готовится экстренный выпуск новостей, где все будет изложено подробно.

– Так, а оператор почему еще не разделся? – вдруг закричала террористка.

– Зачем ему раздеваться? – невозмутимо спросила я. – И вообще, почему вы всех мужчин держите голыми?

– Я люблю смотреть на голых мужчин, – объявила тетка. – Когда у нас на острове молодые солдатики в бане мылись, я всегда в окно подглядывала.

«Точно ненормальная», – подумала я.

– Но тогда почему сзади? – не отставала я, помня, что мне нужно тетку «заговорить», чтобы отвлечь ее внимание. Правда, я пока находилась далековато от ружья…

– А так их легче в повиновении держать. У них же на затылках глаз нет. Они не знают, что я собираюсь делать. Но ведь и сзади приятно посмотреть на мужские тела. Конечно, не на все. Мне вот этот больше всех нравится.