Верблюжий клуб - Балдаччи Дэвид. Страница 54

Афганец, повернувшись к телевизору, снял заднюю панель.

Капитан Джек увидел несколько дюжин полностью снаряженных магазинов для «М-50» и аккуратно уложенные коробки с патронами.

– Как видите, мы нечасто смотрим телевизор, – без всякой на то необходимости сказал афганец.

– А как насчет двух других винтовок и боеприпасов, которые вам предстоит использовать?

– Они под полом в другом месте и готовы к бою. Мы тренировались с ними более пятидесяти часов. Не волнуйтесь, мы не промахнемся.

– На день игры предсказывают хорошую погоду, но в этих краях она меняется быстро.

– На такой дистанции стрельба не представляет трудности, – пожал плечами афганец. – Я без всякого труда поражал цель на расстоянии, в три раза большем, причем противоположная сторона вела ответный огонь.

Капитан Джек знал, что это не пустое бахвальство. И именно в силу этого обстоятельства афганец появился здесь.

– Но ты никогда не делал этого так, как предстоит это сделать теперь. Расстояние и маршрут полета будут несколько иными.

– Я все учел, поверьте.

Капитан Джек прошел в ванную комнату и с отвращением посмотрел в зеркало. Сняв шляпу, он внимательно изучил свои густые, чуть тронутые сединой волосы, а также усы и бороду. Затем снял темные очки, и из зеркала на него глянули голубые глаза. На одном крыле его длинного толстого носа виднелся небольшой шрам. Как и борода, волосы его тоже были фальшивыми. На самом деле он был лыс и гладко выбрит. У него были карие глаза, на носу – длинном и тонком – не было никакого шрама.

Он надел шляпу и вернул на место очки. В своей жизни ему приходилось исчезать множество раз, порой находясь на чьей-либо службе, включая правительство Соединенных Штатов. Иногда он выступал самостоятельно, продавая свое снайперское искусство и железные нервы тем, кто готов был платить больше. Хемингуэю же Капитан Джек сказал, что его следующее исчезновение будет последним.

Капитан проехался к тому месту, где должна была состояться церемония. Находилось оно примерно в десяти минутах езды от центра города, но Капитан Джек знал, что за десять минут может случиться очень многое.

Выходить из машины он не стал. Вместо этого медленно объехал территорию, фиксируя внимание на некоторых важных точках, которые давно и прочно осели в его памяти. Все пространство будущего торжества было обнесено металлической оградой вроде той, что окружают свои владения фермеры. Входов для тех, кто явился пешком, было несколько, но автомобили могли въехать только через одни ворота. Въезд обрамляли шестифутовые кирпичные колонны, и именно между ними должен был проследовать кортеж. «Зверю» этот проезд мог показаться узковатым.

Капитан Джек обвел взглядом линию деревьев, пытаясь представить, где по периметру площадки могут разместиться снайперы. Сколько их может быть? Десяток? Два? Трудно сказать, даже располагая отличной разведкой. Они будут стоять в своих камуфляжных костюмах, сливаясь с окружением так хорошо, что, прежде чем их увидеть, вы на них наступите. Да, многим его людям скорее всего придется умереть на этой святой земле. Но их смерть будет быстрой и безболезненной. Сверхзвуковой мощный заряд убивает быстрее, чем мозг успевает среагировать. Смерть федаинов, увы, окажется не столь легкой.

Капитан Джек представил, как кортеж останавливается и из «Зверя» вылезает президент. Вот он приветственно машет толпе, пожимает руки, хлопает кого-то по спине, кого-то даже прижимает к груди, а затем под звуки гимна «Салют командиру» его поведут на пуленепробиваемый и бомбоустойчивый подиум.

Впервые эта песня прозвучала в качестве гимна в 1845 году, во время инаугурации президента Джеймса Полка. Супруга президента была глубоко возмущена тем, что появления ее крошечного и к тому же застенчивого муженька частенько никто не замечал. Одним словом, Сара Полк потребовала, чтобы каждый раз, когда ее супруг входит в комнату, исполнялся этот гимн. Каприз дамы с имперскими замашками выполняется до сих пор, и все президенты ему подчиняются.

Еще более забавной была история появления песни. Во всяком случае, так считал Капитан Джек. Ее словами послужил отрывок из поэмы сэра Вальтера Скотта «Леди озера», где описывалась гибель шотландского вождя, казненного после предательства друзей его заклятым врагом королем Карлом V. Разве не смешно, что песня, возвещающая о появлении президента, на самом деле посвящена убийству главы государства? Песнь пятая поэмы заканчивалась вопросом, над которым, по мнению Капитана Джека, должен серьезно задуматься каждый потенциальный политик:

– Только не я, – пробормотал себе под нос Капитан Джек. – Только не я.

Бывший национальный гвардеец поудобнее уселся в кресле и взглянул на свою руку. За ним наблюдали двое мужчин.

– Теперь, когда установлена емкость, можно приступать к тренировкам, – сказал инженер.

Американец, следуя полученным инструкциям, подвигал кистью руки и запястьем. Ничего не произошло.

– Требуется практика. Очень скоро вы станете экспертом.

Два часа спустя они добились существенных успехов. Во время очередного перерыва оба мужчины уселись на стулья и химик спросил:

– Значит, вы были водителем грузовика?

Бывший солдат утвердительно кивнул и, вытянув вперед обе руки – одну с металлическим крюком, другую с протезом, – сказал:

– Не та работа, которую можно делать с такими клешнями, учитывая то, что я должен был помогать при разгрузке.

– Сколько времени вы пробыли в Ираке, до того как это случилось?

– Восемнадцать месяцев. Мне оставалось еще четыре месяца службы. Во всяком случае, я так считал. Но затем поступил приказ, продлевающий наше пребывание еще на двадцать два месяца. Четыре года! До того, как все это произошло, у меня была жена, дети и хорошая работа в Детройте. Мне пришлось копить деньги, чтобы купить себе бронежилет и навигационный приемник, поскольку у Дяди Сэма на это не было средств. Затем взрыв мины оторвал мне обе руки и вырвал часть груди. Мне пришлось четыре месяца проваляться в госпитале Уолтера Рида. Вернувшись домой, я узнал, что жена со мной разводится, что работы у меня нет и фактически я остался бездомным. – Он помолчал немного, а затем продолжил: – Я участвовал в первой войне в Заливе и принял на себя все дерьмо, которое вылил на нас Саддам. Уволившись из армии, я поступил в Национальную гвардию, чтобы иметь кусок хлеба, до того как снова встану на ноги. Выйдя в отставку, я стал водить грузовики. И вот однажды армия постучала в мои двери и заявила, что отставка не была «официально» принята. Я вежливо послал их к дьяволу. Но они уволокли меня, несмотря на то что я визжал и отбивался. И вот полтора года спустя – бах! – и у меня нет ни рук, ни нормальной жизни. Так со мной обошлась моя страна!

– Теперь вы сможете отплатить всем сполна.

– Да, смогу, – согласился бывший национальный гвардеец и согнул руку в запястье.

Аднан аль-Рими брел по коридорам больницы Милосердия, закрепляя в памяти малейшие детали интерьера. Через пару минут он вышел из здания через главный вход. Как раз в этот момент в больницу ввозили пожилую пациентку. Над каталкой покачивалась капельница.

Аднан отступил в сторону и набрал полную грудь теплого воздуха. Слева от ведущих к двери ступеней находился пандус для больных на креслах-каталках. Аль-Рими спустился на тротуар. Ступеней было четырнадцать. Он повернулся и начал подъем, считая в уме секунды. При нормальном темпе путь занимал семь секунд. Если придется бежать, то на подъем уйдет три-четыре секунды.

Он вернулся в помещение, положив руку на кобуру револьвера тридцать восьмого калибра. Дешевая американская игрушка, с презрением подумал аль-Рими. Однако это было единственное оружие, которое могла предложить ему частная охранная контора. Аднан понимал, что это не имеет никакого значения, но оружие играло важную роль. Всю свою сознательную жизнь он нуждался в нем, для того чтобы просто выжить.