Кризис жанра - Серова Марина Сергеевна. Страница 4

– Как хочешь, мне больше достанется, – поджав губы, тетя забрала у меня тарелку.

– А можно мне печени? – заискивающе попросила я.

– Легко, – пробормотала тетя, достала кастрюльку из холодильника и, переложив содержимое в тарелку, отправила ее на две минуты в микроволновку.

Чтобы развеселить погрустневшую из-за мантов тетю Милу, я поинтересовалась, как ее подружка вляпалась в эту историю с пластмассовой дребеденью. Насколько я знала, Мария Александровна всегда была женщиной рассудительной и осторожной.

– Да это все соседка ее. Прибежала с горящими глазами и ну совать ей коробку, – махнула рукой тетя Мила, – наговорила ей кучу всего и велела подключить к распространению подруг, тогда все новинки она будет получать первой и с большой скидкой.

«Обычная история», – подумала я, слушая рассказ о приключениях тетиной подружки, когда она распространяла приборы. Микроволновка запищала, и тетя, не переставая говорить, подала мне разогретую печень.

– Представляешь, ей удалось продать только один прибор, соседу, Аркадию Васильевичу, у него еще жена в парике ходит. И то – продала, потому что его вырвала из рук собака соседа и погрызла. Ну, если считать аппарат, который ты разбила, то будет два.

– Я его починю, – заверила я, уплетая печень, – заклею так, что Мария Александровна ничего не заметит.

– Нет, я на это пойти не смогу. Мне совесть не позволит, – отрицательно покачала головой тетя. – Поломали, значит, заплатим. А вдруг он починенный не будет работать?

– Там работать-то нечему! – воскликнула я, едва не роняя ложку. – Два проводка да выключатель.

– Все, закроем эту тему! – строго приказала тетя. Чайник вскипел, и она заварила растворимого кофе, пояснив, что молотый кончился и неплохо бы сгонять в супермаркет за продуктами.

– Ну уж уволь! По мне легче выкрасть президента Кубы, чем угодить тебе в выборе продуктов, – проворчала я. – Семь потов сойдет, пока просмотришь всякие сроки годности, акцизы, особенности упаковки и состав.

– Схожу сама, не нервничай так, Женя, – успокоила меня тетя.

– Я спокойна. – Потянувшись к блюду с печеньем, я спросила: – Так, что это у нас такое, похоже на овсяное?

– «Анютины глазки» называется, – сказала тетя задумчиво. – Почему так, ума не приложу. Никаких ассоциаций. Взяла рецепт у Марии Александровны.

– Может, вот эти темные вкрапления, похожие на глазки? – указала я на поверхность печенья.

– Пожалуй, – наморщила лоб тетя. – Используется тесто двух видов. Одно обычное, овсяное, а для крапинок – с добавлением какао.

– Вкусно, – похвалила я, запивая печенье кофе, – возьму еще парочку.

После обеда я позвонила Капустину, спросила, как его дела, и поинтересовалась, не давал ли он мой телефон некой Агеевой. Оказалось, что давал.

– Однако вы, Евгения Максимовна, подозрительны, – хмыкнул он в трубку.

– Поэтому и жива до сих пор, – ответила я, – знаете, каким должен быть идеальный агент, по мнению спецов из КГБ?

– Нет, не знаю, – весело ответил мне Капустин.

– Он должен быть одновременно авантюристом, романтиком, разумным трусом, суперменом, человеком в футляре, аналитиком, упрямым исполнителем, сорвиголовой и немного параноиком, – сказала я ему.

– А ум не помутится от такой многогранности? – поинтересовался Капустин.

– У меня – нет, я проверялась, – хохотнула я и, попрощавшись, отключила сотовый.

Похоже, с Агеевой все нормально, однако, собираясь на встречу, я все равно положила в сумочку электрошок и газовый баллончик. Оделась строго, придерживаясь делового стиля, в шелковый брючный костюм бордового цвета и белую блузку. Разыскала туфли на невысоких каблуках, имеющих стальные вставки, способные при умелом использовании проломить череп. Поправив макияж, я подхватила сумочку и пошла к двери.

– Ненадолго или как всегда? – спросила тетя Мила, провожая меня к двери. – Сегодня вернешься?

– Не знаю, – пожала я плечами, оглядывая себя в зеркале в коридоре.

– Значит, как всегда, – вздохнула тетя. – Будь осторожнее, ведь я знаю, какая у тебя работа.

– Буду осторожна как никогда. – Я проверила кобуру с револьвером и вышла на лестничную площадку. В данный момент короткий путь от квартиры до машины, стоявшей во дворе, мог оказаться смертельно опасным. Те двое вряд ли бросят свою затею покалечить меня. Небритый вообще жаждет меня замочить, как он выразился. Собравшись, я осторожно двинулась по лестнице, придерживаясь левой стороны, пытаясь меньше шуметь. На этот раз пронесло. Ни в подъезде, ни на улице меня никто не ждал. «Фольксваген» не преследовали.

Глава 2

Особняк Агеевой располагался поблизости от многих других, заполонивших берега Волги. Трехэтажный, с огромными полуовальными окнами, отделанный природным камнем, с четырехгранной пирамидальной крышей, крытой черепицей, он возвышался над остальными домами, как некая башня. Везде, где только можно, дом был украшен коваными ажурными решетками искусной работы. Фасад изобиловал декоративными изысками, лепниной, резьбой по камню.

Я заехала на небольшую площадку возле дома, выложенную фигурной плиткой, и остановилась у высоких ворот с острыми позолоченными пиками наверху. Камера наблюдения, висевшая на воротах, нацелилась на меня, мигая красным глазком.

– Что, меня не хотят впускать? – спросила я себя и набрала номер телефона Агеевой. – Здравствуйте, Алиса Юрьевна. Это Евгения Максимовна Охотникова, мы договаривались с вами о встрече.

– Здравствуйте, – проговорила Агеева каким-то измученным голосом. – Да, да, я помню, сейчас открою.

– Жду. – Я захлопнула телефон и убрала его в сумочку. Ворота не шелохнулись ни через минуту, ни через две. Я нахмурилась. В голове сразу родились две зловещие идеи, почему мне не открывают: или дом захвачен, или я разговаривала не с Агеевой, а с кем-то другим, скажем, с киллером, проникшим в дом и укокошившим хозяйку. Идеи идиотские, и я их прогнала из мыслей, посмеявшись над своей подозрительностью.

– Евгения Максимовна, – позвал меня голос откуда-то сбоку. Я повернулась на его звук и увидела женщину, выглядывающую из двери, ведущей с улицы прямо в дом. На вид ей было лет сорок пять. Ухоженная, с модной прической, в кремовой блузке и черной юбке. На шее и в ушах женщины сверкали драгоценные камни, и я поняла, что это не прислуга, а, скорее всего, сама Агеева.

– Евгения Максимовна, – позвала меня женщина вновь, – идите сюда. Машину можете оставить перед домом. У нас спокойный район.

Я пожала плечами. Ладно, мой «Фольксваген» все равно так просто не угонишь. Я выбралась из машины, захлопнула дверцу, включила сигнализацию и пошла навстречу своей будущей работодательнице.

– Извините, что заставила вас ждать, но у управляющего хозяйством возникли некоторые проблемы, и он не смог подойти открыть дверь, – извинилась Агеева, краснея, словно школьница на уроке анатомии. Она пропустила меня внутрь, а потом закрыла оба замка на двери.

– Ничего страшного, не стоит извинений, – произнесла я с достоинством, осматривая огромную прихожую, обставленную кованой мебелью. Прихожая больше напоминала навес, поддерживаемый массивными прямоугольными колоннами. По решеткам между колоннами вился виноград, создавая приятную прохладу и тень, а через большую арку можно было пройти в сад. В глубине сада возвышался небольшой аккуратный домик из красного кирпича. К нему вела дорожка из округлых отесанных камней, и я подумала, что это, скорее всего, домик для гостей либо что-то подобное.

– Проходите, проходите в дом, – поторопила меня Агеева, – сейчас велю подать чай.

В этот момент из домика в глубине сада вышел невысокий полный мужчина, что-то прокричал хрипло, ни к кому конкретно не обращаясь, затем, пошатываясь, побрел по дорожке, не удержался на ногах и упал.

– Это управляющий. Он неважно себя чувствует сегодня с самого утра, – выдавила из себя улыбку Агеева и почти силой втащила меня в дом.

– Может, вашему управляющему требуется медицинская помощь? Он, кажется, упал и не шевелится, – сделав серьезное лицо, спросила я.